Правитель тангутов Цзунь-сян послал 50-тысячное войско под командованием племянника Ли-Цзун-сяна и доверенного полководца Гаолян-хуэя дать отпор монголам у крепости Урахай. Тангуты победили в первой схватке, но не знали, что делать дальше и как использовать успех. Чингисхан сам вызвал их на решающее сражение и разгромил тангутов. Племянник сумел скрыться, но полководца взяли в плен и казнили, после того как он отказался поклониться монгольскому хану. Монголы затем овладели городом Урахай в ожесточенных уличных боях за каждый дом
[751].
Потом Чингисхан двинулся в сторону гор Хэланьшань (Алашань), чтобы захватить столицу тангутов Чжунсин (современный Иньчуань). К столице можно было пройти лишь через горы у крепости Кей-Мэнь, защищавшей подходы к Чжунсину. Тангуты послали наперехват войско Вэймина, остановили монголов, одержав, по сути, пиррову победу, поскольку понесли тяжелейшие потери
[752].
Два месяца Чингисхан терпеливо ждал очередного массированного нападения тангутов, которое он намечал встретить «рогами быка», но тангуты не проявляли никакой активности. Чингисхану же было необходимо вызвать тангутов на открытое сражение, и тогда он решил применить стандартную монгольскую тактическую уловку. Он объявил отступление, снял лагерь и отошел, оставив арьергард и удалившись на необычайно большое расстояние, что должно было насторожить противника, поскольку между арьергардом и главными силами монголы устроили засаду. Вэймин впал в соблазн и спустился со склонов на равнину, предвкушая легкую победу, которая принесет ему славу. Монгольский арьергард превосходно разыграл спектакль «панического бегства» и завел тангутов в засаду, где элитное воинство Чингисхана перебило их в считаные минуты
[753]. Вэймин потерпел сокрушительное поражение, его взяли в плен, а крепость Кей-Мэнь капитулировала. Дорога в столицу была свободна.
Хотя за последние два года монголы научились брать осадой малые города, крупные фортификации все еще были недоступны. Осада Чжунсина началась в августе, но и к октябрю не было заметно существенных перемен. Чжунсин держался стойко, замкнутая система каналов значительно продлевала его жизнеспособность
[754]. Чингисхану, не сумевшему сокрушить стены, оставалось надеяться на погоду. К концу октября полили осенние дожди, и хан заметил, как набухает Желтая река, протекавшая неподалеку. Ему пришла в голову идея соорудить запруду и затопить город. В январе 1210 года дамба рухнула, и вода затопила лагерь монголов, вынудив их подняться повыше и еще больше затруднив осаду города
[755].
К этому времени тангуты, устав от напора монголов, снова призвали на помощь Цзинь, предлагая самые привлекательные условия. Многие придворные сановники убеждали императора в необходимости поддержать тангутов. Они доказывали: если не вмешаться и не остановить монголов сейчас, то скоро настанет и черед Цзинь защищаться от жутких кочевников
[756]. Бывший князь Вэй, теперь император Вэйшао-ван, занял позицию «плевать мне на оба ваши двора», сказав, что и монголы и тангуты являются злейшими врагами его царства, и лучше всего помочь им «сожрать друг друга»
[757]. Но если Си Ся была на последнем издыхании, готовая капитулировать в любой момент, то и Чингисхан потерял надежду добиться успеха, предложив переговоры. Стороны быстро заключили мир. Тангуты теперь с облегчением ждали, когда интервенты уйдут: почти год шла война, они были на грани экономической катастрофы, практически остановились сельскохозяйственные работы и торговля.
Тангуты согласились повиноваться монгольскому хану, направлять воинские подкрепления для любых экспедиций, предпринимаемых против третьей стороны, обязались выплачивать ежегодную дань, сразу же внесли платеж верблюдами, шерстяными изделиями и дочерью тангутского государя, отданной в жены Чингисхану
[758]. Тангуты компенсировали унижение тем, что объявили войну Цзинь, переправились через Желтую реку в 1210 году, грабя и опустошая города. Война продлится до 1225 года
[759]. Для Чингисхана вся кампания завершилась блистательным успехом. Он теперь был уверен, что тангуты не будут угрожать ему с тыла. Он мог приступить к исполнению своей заветной мечты.
Глава 6
Жены и дети Чингисхана
Какими бы малопривлекательными качествами Чингисхан ни обладал, он был, без сомнения, политическим гением. И эта гениальность отображена четырьмя особенностями его деятельной натуры. Его можно назвать непревзойденным военным стратегом, хотя вряд ли он был в такой же мере талантливым тактиком и полевым командующим. Он обладал даром административного управления высочайшего уровня, способностью понимать людей и человеческую психологию, богатым воображением и интуицией, позволявшей предвидеть не только масштабы империи, но и мириад проблем, которые могут возникнуть при ее создании.
Гораздо сложнее описать противоречивость, закомплексованность и явную расплывчатость его индивидуальности. В ней можно обнаружить следы нервозности, даже неврастении, возможно, проистекавшие из психологических травм, перенесенных в раннем периоде жизни: забвение семьи соплеменниками после смерти отца и нищенское существование; дезертирство родичей (Хасара, Алтана, Хучара, Даритая), избравших его ханом; бесконечные распри с родственниками после вхождения во власть
[760]. В источниках имеется немало указаний на отдельные характеристики личности Чингисхана, но, к сожалению, образ, создаваемый «Тайной историей», выглядит нечетким, неопределенным, амбивалентным. С одной стороны, он предстает дальновидным, проницательным, выдержанным, справедливым, великодушным, талантливым, стоическим, волевым и прирожденным лидером, а с другой стороны — человеком трусливым, коварным, непорядочным, злым, жестоким, неблагодарным, мстительным и даже глупым. Он плачет, когда от него требуется стоицизм
[761]. Моление на горе Бурхан после рейда меркитов и похищения Бортэ вовсе не демонстрирует ни благородства натуры, ни ее величия. «С тяжелым телом, на коне дебелом я бежал, искал спасения, как бабочка, от страха трепеща»
[762]
[763]. Более того, в ситуации с похищением Бортэ он ведет себя как паникер-трус. Он бросил жену, оставив ее меркитам, хотя большинство женщин, включая и Оэлун, смогли скрыться. Из «Тайной истории» можно заключить: вместо того чтобы защитить честь и достоинство жены, Тэмуджин прихватил и ее лошадь, из-за чего, как можно понять, меркиты ее и полонили
[764]. Собственная мать отчитала его за трусость, когда он убил Бектера, называла диким псом и душегубом
[765]. Бельгутай, Боорчу, Джэлмэ и даже Хасар изображаются более мужественными, чем великий хан.
