– Сюда. – Егор шагнул через ступеньку и пропал из виду, Макс не отставал. Одна ступенька, две, три, еще дверь – и в глаза ударило солнце, мощный луч ослепил на мгновение, и Макс растерялся. Покрутил головой, приходя в себя, прошелся вперед, остановился почти в центре пустой площадки под козырьком и каменными плитками на полу. Справа высилась бетонная стена, но не глухая, с той стороны полз толстый зеленый росток и на ходу растопыривался листьями. Здесь же ветер гонял по плитам пыль и мелкий мусор, у стены с дверью стояла лавочка и горшок с начисто засохшим кустом.
– Терраса, – подал голос Егор, – она на две квартиры. Ее поделили перегородкой, чтобы не мешать друг другу, в плане квартиры она есть. Я вас внизу подожду.
Макс не слушал, подошел к ограде у края террасы, глянул вниз. Пришлось зажмуриться, солнце било точно в глаза, река под домом отражала блики, они плясали на откосах набережной, высокой в этом месте. Навстречу друг другу шли два теплохода, они разминулись почти под мостом у храма и с музыкой пошли каждый своим путем. Впереди маячил тот же уродливый Петр, справа из-за домов поднималась почти отмытая от полувековой грязи высотка МИДа, за ней в дымке виднелись небоскребы Сити. А ближе, много ближе, на том берегу реки, красовался белый вычурно-роскошный дом Пашкова под зеленой крышей, а еще правее, если лечь животом на перила и вытянуть шею, через дорогу стояла Кремлевская башня с темно-красной в это время дня звездой на шпиле. Чувство нереальности происходящего, что держало последние пару дней, исчезло, точно ветром его сдуло. С набережной сигналили машины, сплошным потоком неслись по большому мосту справа, высоко над Москвой летел самолет, оставляя за собой белую черту. Макс выпрямился, повернулся и едва не сбил с ног Настю. Та вскрикнула, отшатнулась и скривилась от боли, вцепилась в статуэтку так, что пальцы побелели.
– Извини!
Девушка отвернулась и побрела на другой край террасы, Макс хотел пойти следом, но вместо этого вернулся к Егору. Тот сидел на лавочке у двери и копался в своем чудесном портфеле.
– Все в порядке?
Макс кивнул, Егор поднялся на ноги.
– Ну и хорошо, – он улыбнулся. – Мне пора ехать, еще дела есть сегодня. Насчет компенсации вашей вопрос решится на этой неделе, нужны ваши счета для зачисления.
Он смотрел куда-то мимо, Макс повернулся туда. Настя стояла к ним спиной и смотрела на город, на плиты пола падала ее тень. Девушка нехотя повернула голову, оторвалась от созерцания и пошла с ними вниз. Егор выложил на круглый стол папку с документами и ключи на простом белом колечке. Глянул на Макса, на Настю, что так и стоял в обнимку с фигуркой девочки, положил рядом второй комплект ключей.
– Я позвоню. – Он быстро вышел, из подъезда послышались гулкие шаги. Макс закрыл входную дверь, вернулся. Настя сидела на краешке стула и глядела на сервант, и все поглаживала статуэтку едва заметно дрожавшими пальцами. Посмотрела на Макса, встала, забрала свои ключи и ушла в комнату справа, закрыла дверь перед его носом.
– Настя, извини, – сказал Макс в створку, – я не нарочно, я не видел.
Лязгнула задвижка с той стороны, потом стало тихо. Макс постоял еще немного и отошел. Провел пальцем по столешнице, прошелся по квартире еще раз и оказался в комнате с другой стороны «зала». Вполовину примерно меньше нее, с одним окном и длинным диваном, вполне себе пригодном еще к эксплуатации. Кроме дивана тут имелся комод с пустыми ящиками и два книжных шкафа, заполненных толстыми томами, в основном научного содержания, и не только на русском языке. Макс открыл дверцу и только протянул руку к лежавшей сверху книге, как зазвонил мобильник. Макс глазам своим не поверил, решил сначала, что ошибся, но нет – Левин собственной персоной, вот уж не ждал.
– Привет, – донеслось из трубки, Макс сел на диван, откинулся на удобную спинку.
– Привет, – отозвался через паузу.
Левин молчал, из трубки фоном слышались голоса и музыка. Тот явно был за рулем и звонил с дороги.
– Работаешь? – разродился Левин. – Нашел что-нибудь?
Музыка стала чуть громче, потом стихла вовсе, исчез и шум. Слышались легкие щелчки и будто тикало что-то большое.
– Пока нет, – честно сказал Макс, – дома сижу.
– Понятно. – Левин снова замолк, тиканье тоже пропало. И стало очень тихо.
– Такое дело, – услышал Макс, – тот случай… Ну, ты помнишь.
«Еще бы». – Макс промолчал, снова подошел к шкафу. Книга называлась «Горизонтальные скважины для добычи нефти, газа и битумов», выпустили ее в 1973 году, Макс положил книгу на комод и принялся перелистывать страницы.
– У него сердце было больное, – сказал Левин, – название сложное, я забыл. Сердце в размерах увеличивается от нагрузки, и конец. Ну, это грубо. Короче, он ничего не сказал на собеседовании насчет болезни, на медосмотре тоже скрыл, есть период, когда ее нельзя диагностировать. Ну и умер поэтому. Короче, вины твоей нет, – Левин чем-то зашуршал, потом снова послышался уличный шум, но уже еле-еле. Макс листал книгу: та была о сложностях разведки и разработки нефти в условиях высокогорий и пустынь, к словам Левина не особо прислушивался, рассматривал схемы и рисунки. Вины нет, это еще когда менты сказали, он и сам знал, что парень просто утонул. Когда это было, чего вспоминать.
– Короче, Макс, дело такое, – Левин говорил быстро и точно сквозь зубы, – на твое место никого не нашли, нет кандидатов твоего уровня…
Приятно стало, чего уж там. Макс подошел к окну: там из-за купола выползала темно-серая тучка и как-то нелепо смотрелась на бесконечно-голубом небе. С писком пролетели ласточки мимо окна, из Настиной комнаты донесся негромкий шорох.
– Мое предложение в силе, – отрывисто говорил Левин, было слышно, что ему сложно даются эти слова, но он должен их сказать и в этот момент явно переступает через себя. – Давай встретимся и все обсудим. Условия прежние, и зарплата, и все остальное. Готов?
Тучка уползла, точно застеснялась, Макс вернулся к «Горизонтальным скважинам…», пролистнул еще несколько страниц, закрыл. И сам себе поражаясь ровным, спокойным голосом, точно безразлично ему было, проговорил:
– Сейчас не получится, может, позже. Я переехал, устраиваться надо, ремонт делать…
– Переехал? – удивился Левин.
– Ага. – Макс убрал книгу на место, аккуратно закрыл дверцу и назвал свой адрес. Левин примолк, слышался лишь тонкий писк, потом что-то тренькнуло.
– Да ладно, – услышал Макс, – это же бешеные деньги. Снимаешь?
– Нет, свое, в наследство получил.
Макс открыл окно, голова чуть кружилась, перед глазами повисла мутная серая пленка, и как ни старался, Макс не мог от нее избавиться. Только сейчас вдруг дошло, навалилось грудой осознание пережитого, что было, и чего могло не быть, и что осталось в пошлом, и что сейчас с ним сегодня.
– Нормально, – сдавленно проговорил Левин, – поздравляю.
