Мартин ничуть не удивился.
— Надеюсь, ты звонишь не из тюрьмы, — сказал он.
— Нет, у меня, как оказалось алиби. В то время, когда убили Толокно, ко мне квартирная хозяйка пришла за деньгами. А без десяти девять я уже был в банке, вы меня видели.
— Легко отделался, да? — хмыкнул Мартин. Бобров отметил, что он не спросил: кто такое толокно? — Но ты, надеюсь, понимаешь, что это только начало?
— Да. Я понимаю, — отрывисто сказал Бобров.
— Видимо, мне придется назвать имя убийцы, — задумчиво сказал Мартин.
— А вы его знаете?
— Знать наверняка ничего нельзя, — отрезал Мартин. — Предполагаю. Зайди ко мне как-нибудь.
— Только не сегодня. Мне надо умыться. И купить мазь от ушибов. Надеюсь, ребро не сломано.
— Сильно били?
— Нет. Я иду домой, а не ползу.
— Рад, что ты еще можешь острить. Ладно, отдыхай. Завтра поговорим.
Бобров дал отбой и направился к аптеке. Уже стоя на крыльце, он сообразил позвонить Гольдману:
— Ося, ты ведь врач. Сможешь отличить перелом от сильного ушиба?
— Ты что упал?
— Да, на кулак одного громилы в полицейской форме. Причем, падал туда неоднократно. Пару раз мне даже удалось упасть на его ногу в берце. Потери минимальные: болит левый бок. Но я иду. В данный момент я у аптеки. Что мне купить?
— Я все привезу, — торопливо сказал Гольдман. — Жди.
Бобров все-таки зашел в аптеку. Увидев его разбитые губы, симпатичная провизорша сразу поняла, в чем дело, так что из аптеки Бобров ушел не с пустыми руками. И успел сделать примочку до Осиного приезда.
— Били? — сразу спросил Гольдман, бросив на Боброва внимательный взгляд.
Бобров молча, задрал футболку.
— Кто? — спросил Ося, ласково пальпируя огромный кровоподтек на левом боку.
— Меня взяли у гаражей. Где убили Толокно. Мастера, который делал дубликаты ключей по фамилии Толоконников. Меня туда вызвали звонком. Звонивший представился сотрудником полиции. Сказал, что мою машину угнали и бросили у гаражей в рабочем городке. И я должен ее опознать и забрать. Он назвал цвет, марку и номер, — пожаловался Бобров. — Ну, что там?
— Радуйся, перелома нет. И трещины, похоже, тоже. Но рентген все равно сделать надо. И зафиксировать побои. Ты же этого так не оставишь?
— Еще как оставлю!
— Ты чего-то боишься? — Гольдман снял очки.
— Конечно, боюсь! Меня били, понимаешь? Мне три часа не давали пить. Если ты еще не понял, я не боец. В тюрьме я умру. А я не хочу умирать.
— Но ведь ты никого не убивал.
— Меня нашли у гаражей. Где одновременно со мной нашли труп. И мне повезло, что с утра ко мне зашла квартирная хозяйка. Но мне очень трудно будет доказать, что я не уходил с банкета в ту ночь, когда убили Липкину. Ты бок-то мажь, — не выдержал Бобров.
Ося надел очки и, сопя, полез в аптечку, которую принес с собой.
— Вижу: осуждаешь, — разозлился Бобров. — Не тебя ведь подозревают.
— Почему ты мне из камеры не позвонил? — поднял голову Гольдман. — Я бы тебя вытащил.
— Потому что я в отличие от тебя не местный! Я москвач, понял? Меня все здесь ненавидят!
— У тебя, Андрюша, мания величия, — покачал головой Гольдман.
— Ну, забери меня к себе в стационар. Сам жалуешься: Наполеонов не хватает.
— Тоже мне, Наполеон! — рассмеялся Гольдман. — Напуганный мальчишка.
— И заметь, избитый. В том числе и ногами.
— Головой надо думать, — сердито сказал Гольдман. — А ты сначала поехал, а потом…
Его прервал настойчивый звонок в дверь. Не успел Бобров ее открыть, как ему на шею кинулась Бетси:
— Андрюша, ты как?
— Осторожнее! — ойкнул он и отстранился. Не столько бок заболел, сколько душа заныла, когда он натолкнулся на тоскующий Осин взгляд. Бетси не должна при Гольдмане вешаться на шею Андрею Боброву. По крайней мере, не с таким лицом.
— Болит, да? Покажи, — Бетси задрала его футболку и уставилась на огромный кровоподтек. — Сволочи! — с чувством сказала она. — Кто бил? Андрей, назови мне их фамилии!
— Они не представились.
— Я все равно узнаю! — сверкнула глазами Бетси. — У меня учатся дети их начальников! Я этого так не оставлю!
— Лиза, не надо, — взмолился Бобров.
— Осип Осипович, что с ним? — Бетси, наконец, взглянула на Гольдмана. — Перелома нет?
— Даже трещины, — заверил ее Гольдман.
— Все равно надо сделать рентген! — решительно сказала Бетси.
Казалось, она обрадовалась, что Боброва избили. Теперь можно было стать ему родной матерью. Бетси разулась и решительно прошла к холодильнику.
— Все понятно, — сказала она, распахнув дверцу. — Мышь удавилась. Чем ты вообще питаешься? — повернулся она к Боброву.
— Вон, коньяком, — кивнул он на початую бутылку, стоящую в холодильнике.
— Коньяк в холодильнике! — ужаснулся Гольдман. — Да зачем ты его морозишь, чудила?
— Это по вашей части, Осип Осипович, — съязвила Бетси. — Ваш лучший друг сходит с ума, а вы ему потворствуете. Да еще и коньяк с ним пьете.
— Я только одну рюмку, — виновато сказал Гольдман.
— Даже суп сварить не из чего, — сокрушенно покачала головой Бетси.
— А давайте закажем суши! — с энтузиазмом предложил Бобров.
— Сухомяткой будешь питаться — желудок испортишь.
— Сегодня я все равно уже испорчен основательно, — Бобров показал на разбитую губу. — Так что хуже уже не будет.
— Хорошо, звони, заказывай суши, — милостиво кивнула Бетси. — Но завтра мы с тобой поедем по магазинам.
— Когда? — насторожился Бобров.
— Да хоть в обеденный перерыв. Учебный год на этой неделе заканчивается. У меня появится свободное время.
— И ты хочешь посвятить его мне? — грустно спросил Бобров и посмотрел на Гольдмана.
— Андрей, ты свинья, — резко сказал вдруг Ося. — Ты должен сказать спасибо Елизавете Григорьевне за…
— Зовите меня просто Лизой, — перебила его Бетси.
Гольдман порозовел от удовольствия. Бобров соединил их взглядом и подумал: «А что если они сойдутся у постели больного? У моей постели. Осе давно пора жениться, а Лиза хорошая девушка. Я бы и сам на ней женился, если бы сумел ее полюбить. И если бы не был так уверен, что не сделаю ее счастливой».
…Через час Бобров лежал на диване, сытый, умытый, умиротворенный, накрытый уютным клетчатым пледом, и с удовольствием смотрел, как Бетси и Гольдман играют в шахматы. Партия затянулась. Бобров подозревал, что Гольдман поддается, потому что ему приятно играть с Бетси. Гораздо приятнее, чем с Бобровым, у которого Гольдман выигрывал за пять минут.
