— Ты считаешь это прокол? — внимательно посмотрел на него Бобров.
— И прокол серьезный. Расслабился он, похоже, Андрюша, наш воришка. Вкус крови почувствовал. Не в ту ячейку лапу запустил.
— Да больше, похоже, некуда. По всем уже прошелся. И куда ему столько денег? Что интересно: ни один из сотрудников банка не делал за последний год крупных покупок. Из тех, кого я подозреваю.
— А из тех, кого ты не подозреваешь?
— Скажи еще, Шелковников ворует, — рассмеялся Бобров. — Он на Мальдивы зимой с любовницей летал.
— Мартин купил машину. Хотя никто не видел, чтобы он на ней ездил. Купил и поставил у дома. Она там месяца три уже стоит. Крутая тачка! Я просто мимо хожу. Спросил: чья машина? Новая, дорогая. Сказали: Мартина.
— Так это же Мартин!
— А Мартин что, не может быть вором?
— Мартин может быть всем. Он оборотень.
Гольдман рассмеялся и стал наливать водку. Бобров достал шахматы.
— Опять Е2–Е4? — насмешливо поднял брови Ося.
— А что тебя конкретно не устраивает?
— Меня устраивает все, — и Ося двинул через клетку черную пешку. — Ты мне скажи, если ворует сотрудник банка, почему его до сих пор не вычислили? Ведь есть записи с видеокамеры.
— А на них нет сотрудников банка.
— То есть? — Гольдман задумчиво посмотрел на доску, где Бобров, сделав три стандартных хода, вдруг начал чудить.
— Только клиенты, Ося. И операционистка, у которой мастер-ключ. У нас нет такой должности, потому что в ячейку ходят редко. И сам депозитарий очень уж маленький. Операционистки берут таких клиентов по очереди. В зависимости от того, кто из них на данный момент свободен. Но они в само хранилище не входят. Ждут у решетки. Кроме операционистки с мастером и клиентов с ключами от ячеек в хранилище никто не заходил. Если верить записям с видеокамер. В том-то и штука.
— Не хочешь ли ты сказать, что он маг и чародей, наш вор?
— Неординарный человек, это уж точно. С нестандартным мышлением.
— Тогда это точно Мартин.
— Я бы очень хотел, чтобы вором оказался Свежевский.
— Почему? — Гольдман взялся за слона.
— Он противный тип.
— Он просто начальник отдела продаж. Продажники все такие. Им надо впаривать народу то, что ему, этому народу абсолютно не нужно. Услуги всякие, новые тарифы, банковские продукты. В Чацке это сделать непросто.
— Свежевский противно смеется.
— А ты себя-то видел со стороны? Как ты раскладываешь волосы?
— Что, мерзко смотрится?
— Довольно-таки странно. Извини, Андрюша, но тебе через два хода мат. Ты сегодня какой-то рассеянный.
Бобров проигрывал еврею Гольдману всегда, но Ося каждый раз извинялся. И находил уважительную причину, по которой Бобров ему проиграл.
— Эх, Андрюша, Андрюша. Ничего ты не знаешь про людей, — неожиданно сказал Гольдман, глядя на Боброва, расставляющего шахматы для новой партии. — Вот я тебе расскажу историю из собственной практики. Лежит у меня в отделении пациент. Вот уже года три как лежит. На галоперидоле я его держу, и вроде с ним все в порядке. А отпустить не могу. Знаешь, как он ко мне попал?
— Ну? — истории про психов Гольдман рассказывал постоянно, Бобров уже успел к ним привыкнуть настолько, будто сам порою лежал в психиатрическом отделении у Гольдмана.
— Года три назад появился в городе грабитель. И стал нападать на людей, отбирая у них мобильные телефоны. Ничего кроме них не брал, вырывал сумку и убегал. Если в сумке был кошелек с деньгами, грабитель его не трогал. Документы тоже. Он выбрасывал сумку в урну, изъяв из нее телефон. Ничего его не интересовало кроме мобильников. Причем, он брал все подряд, не гнушался и у старух воровать, кнопочные, допотопные, с треснутыми корпусами. Поймать его не могли долго, несмотря на кучу примет. Потому что не могли найти телефоны. Казалось, он должен их куда-то сбывать. Прошерстили весь Чацк в поисках канала сбыта. Никто не продавал краденые телефоны. Они просто исчезали. Помог сторож с кладбища.
— Чего? — оторопел Бобров.
— Я же тебе сказал: грабитель лежит у меня психиатрии. Пошевели мозгами. Случай очень интересный.
— Гольдман, не тяни, — Боброву и в самом деле стало интересно. Про кладбище он еще не слышал.
— Оказывается, гражданину N до того, как лично я им занялся, чудились голоса. С ним общались покойники. Которые через него хотели выйти на связь со своими близкими. А его избрали посредником между загробным миром и миром живых. И гражданин N с полной ответственностью подошел к возложенной на него миссии. Он воровал мобильники и закапывал их в могилы. Ходил по ночам на кладбище и подключал покойников к сети.
— Шутишь?
— Ничуть.
— А я думал, у тебя в отделении одни Наполеоны лежат.
— Какое там, — Гольдман махнул рукой и двинув вперед пешку. На этот раз он играл белыми. — Мир давно изменился, Андрюша. Никто не хочет быть Наполеоном. Эльфов и гномов — этих, как грязи. И орки есть. Еще была у меня Царица кошек, недавно выписал. Бабка-кошатница, соседей терроризировала, и те психушку вызвали. Полно неврастеников, инфантильных дегенератов, просто дебилов, а вот Наполеонов нет, — с сожалением сказал Гольдман и съел Бобровского ферзя. — А вот еще случай был. Положили ко мне гражданина с манией преследования. Типичный случай: якобы за ним следили грабители, пасли его, повсюду сопровождали. Гражданин подумал, что у него паранойя и пошел в поликлинику, к психиатру. Оттуда его направили ко мне. Я его подлечил, а когда он пришел домой, оказалось, что его квартиру действительно ограбили. Всякое бывает.
— Ты это к чему рассказал? — Бобров рассеянно сделал рокировку.
— К тому, что нашим вором может быть кто угодно. Чужая душа потемки. Тебе шах.
— Скажешь, какой-то псих решил телепортироваться на Марс и собирает по банковским ячейкам деньги, чтобы построить аппарат для перемещения душ?
— Сумасшедшие люди весьма и весьма неглупы, — задумчиво сказал Гольдберг. — Ищи чудинку. Снова шах.
— Я это учту, — сказал Бобров, уводя из-под шаха черного короля, и в этот момент позвонили в дверь. — О! Суши, наконец, привезли!
— Тебе, кстати, через три хода мат.
— Да бог с ним.
— Я же говорю: ты сегодня в расстроенных чувствах.
Бобров расплатился за суши и, поставив на стол пакет, с нетерпением стал разрывать упаковку.
— Деньги спрячь, я угощаю. Оставишь колбасу в уплату долга, — предупредил он Осины возражения.
— Как скажешь. И все-таки, что ты решил? Когда свадьба?
Бобров не знал, что ответить. Сначала он должен был видеть Нинины глаза. Без них он был как слепец без собаки-поводыря, не знал, куда идти, и почему он вообще до сих пор живет в Чацке.
