– Всегда, вождь, – бухнул тот себя в тощую грудь.
– Брат? – вдруг раздался голос Дарины, а когда к ней повернулись все остальные, она почему-то покраснела.
– Не тушуйся, княжна, – как можно ласковее сказал Магус. – Говори, что пришло в твою прелестную головку.
– Мы тут с Питом по городу прогулялись, – встала она со своего места. – Так вот на главной площади видели, как какой-то старик показывал красивые фокусы. То птица с перьями из огня у него полетит, то цветок из ладони проклюнется. Магистр, – кивнула она в сторону Непоседы, – сказал, что это маг иллюзий. Слабый по силе и резерву Дара, но очень искусный. Что, если попробовать его использовать?
– Сама дошла до этого? – спросил Атей, чувствуя, как его наполняет гордость за свою сестру.
– Сама, ваша светлость, – кивнул Пит и встал рядом с ней. – Магия иллюзий на первый взгляд только и нужна для балаганных фокусов, но это не так. Умельцев, что работают с ней, и раньше было раз-два и обчелся, а теперь и подавно. Вот только хороший маг этой области нашей науки может не только наложить хорошую иллюзию практически на все, но еще и воссоздать события недавнего прошлого. Тонкостей их искусства я не знаю, но в свое время такие маги очень ценились у сыскарей империи, потому как могли почти полностью воссоздать сцену произошедшего убийства или, например, ограбления.
– Где он? – тут же вскинулся Щепа, сразу поняв, насколько ценен такой кадр именно для его ведомства.
– Не волнуйся, «плащ», – успокоил его магистр. – Мы пригласили его сюда.
– Давайте потом о тонкостях и полезности его работы, – в свою очередь придержал главного «плаща» Призрак. – Идея в чем?
Магистр и княжна синхронно улыбнулись.
– Создать у врага иллюзию, что перед ним толпа мужиков с косами и дубинами и оседланные дойные коровы.
Короткая пауза, в течение которой командиры обдумали эти слова, а потом зал стал наполняться гомерическим хохотом: каждый из присутствующих здесь отчетливо стал представлять эту картину.
– А как же насчет слабости мага? – сверкающими озорной искрой глазами посмотрел на магов Атей. Он всегда сдержанно проявлял свои эмоции, кроме ярости и злости.
– Его дело эту иллюзию создать, а силой мы его с княжной до бровей зальем, – отмахнулся Пит.
– Вот то, что нам не хватало, други, – показал он в сторону Непоседы и сестры рукой. – Остальное обкатаем на месте. Готовьтесь к завтрашнему выходу. Нашего врага ждут несколько сюрпризов.
– У нас тоже кое-что найдется, княже, – хитро подмигнул гном. – Не одним магам хвастать. Но об этом вы узнаете на месте.
– Хороший сюрприз, Стойкий? – хлопнул его по плечу Магус.
– Смертельный, андеец, – зло ощерился гном. – Для врагов наших смертельный.
И все, кто в этот момент смотрели на Гаспара, даже не зная, что он и его «каменнолобые» приготовили, – уже жалели тех, кто через несколько дней будет стоять напротив их хирда.
Глава 2
Герцогство Морич. Левый берег пограничной реки Тихая
На небольшом взгорке, в версте от переправы, расположилась группа всадников, среди которых особенно выделялся один. На нем не было серебряных и золоченых доспехов, как на остальных. Сбруя его коня не была украшена красивыми нашлепками из всех тех же металлов, призванных обозначить статус всадника. В навершии полуторного меча, что висел на его боевом поясе в простых деревянных ножнах, не было драгоценных камней, а неброский плащ, накинутый на плечи, не был оторочен мехом редких зверей. Но именно он приковывал взгляд любого разумного, кто решался посмотреть на эту группу воинов. От него исходили такие волны силы и скрытой властности, что взгляд невольно, но соскальзывал с разукрашенных, словно бродячие артисты в ярмарочный день, благородных, именно на этого воина.
Хотя нет, был еще один, кто обращал на себя внимание – полная копия первого, только на несколько десятков лет моложе. Его конь переминался с ноги на ногу по правую руку от старшего мужчины, который внимательно смотрел из-под кустистых бровей своими пронзительными серыми глазами на длившуюся вот уже почти половину дня переправу. И от того, что происходило на реке, его не единожды перебитый нос недовольно морщился, а в уголках прищуренных глаз образовывалась паутинка морщин.
– Как бараны безмозглые лезут, – презрительно сплюнул он. – Мы еще не переправились через эту лужу, а уже потеряли две сотни воинов. Они что, перепились вчера все?
– Да вроде нет, отец, – проговорил младший из мужчин. – Мне наши бойцы говорили, что вода в Тихой очень холодная. Что странно для этого времени года. У многих просто сводит судорогой ноги, воины падают и захлебываются – в доспехах ведь идут. Русло почему-то углубилось. Раньше здесь по колено было, а теперь по пояс. Может, в мокрый сезон размыло его? Тихая в это время становится всегда очень бурной, опровергая свое название. Но если честно, то странно все это.
– Вот именно, сын, что странно, – кивнул его собеседник. – И мне это не нравится. Мне не нравится все, если я в этом что-то не понимаю. А непоняток таких, как мы вышли к реке, все больше и больше.
Жилю Окороту, графу Капрису, а это именно он сейчас беседовал на взгорке со своим сыном Жекаром Тараном, не нравилось не только то, что сейчас происходило у реки. Ему не нравилась вся эта кампания с самого ее начала. А последние дни, и особенно эта переправа, вообще заставили зазвучать в его душе тревожные струны. Единственным, кто был в восторге от этого тошнотворного на взгляд бывалого воина действа, что разворачивалось на его глазах, был сын герцога – Ванд Быстрый. Окруженный толпой напомаженных лизоблюдов и барышень, преданно заглядывающих ему в глазах и изображающих безмерную к нему любовь, наследник герцога лихо гарцевал на своем квартероне матийце и рассказывал, как скоро он будет снимать своим мечом головы варваров, которые решили, что могут создать свое государство на границах его (ЕГО?) вотчины.
Сейчас было уже неважно, кто напел в уши принцу (ну да, нравилось мальцу, когда его так называли), что за Тихой есть много свободных земель. И если их присоединить к герцогству, то давняя мечта его отца о королевстве Морич станет вполне реальной. Да и сам Ванд после этого может вполне законно называться наследным принцем. Вот только уцепился мальчишка за эту мысль так крепко, что смог убедить своего скрягу-отца выделить на эту кампанию деньги, сказав ему, чтобы тот уже заказывал у ювелиров королевскую корону.
Старый герцог хоть и был жадным до невозможности, но человеком был далеко не глупым и только порадовался, что его сын начал думать не только об охотах и женщинах, а еще и о своей стране, которой ему в будущем предстояло править. Да и кто откажется от приращения земель? Если быть откровенным, и сам коннетабль граф Каприс был не против расширения границ герцогства, которому посвятил всю свою жизнь и которое безмерно любил. Ну и единственному сыну давно пора иметь свою землю, а не ждать, когда отец ляжет на погребальный костер. Вот только земли за Тихой были не такими уж и бесхозными.
