– Да чтоб меня, – потрясенно произнесла Катаюн. – Не день, а красочная ярмарка.
– Иллюзионист постарался, что с вами приехал, – объяснила княгиня. – Теперь никакие подтверждающие подлинность документа артефакты не нужны. По крайней мере, так утверждают наши маги. Подделать такое просто невозможно.
Вскоре звери, словно осмотревшись и убедившись, по назначению ли попал документ, исчезли, и уже ничто не говорило о том, что над чистым листом недавно происходило целое представление.
– Как бы Гаспар с Хальдом подливку не пустили, увидев это, – сказала неугомонная Птаха, и комнату наполнил разноголосый смех.
Когда все немного успокоились, Атей спросил у жены:
– Твой перстень то же самое делает?
– Угу, – кивнула она. – Только иллюзия меньше и еще мышка вместе с мечом держит в лапках зеленую ветвь.
– Ясно, – задумчиво произнес Призрак, еще находясь под впечатлением от увиденного, но потом встрепенулся и уже громче сказал: – Отлично поработали, друзья, а теперь все то, что мы тут напридумывали, надо претворять в жизнь. За нас это никто делать не будет. Пал, – повернулся он к вайрон. – Пусть готовят Агата, надо по городу проехаться, а то, как он растет, вижу только из окна.
– Понял, – поднялся тот со своего насиженного места.
– И Пушинку, – попросила Виолин, на что оборотень лишь кивнул, выходя за дверь, чтобы послать первого попавшегося «стрижа» выполнять поручение.
Пока готовили коней, княжеская чета успела быстро перекусить и уже вскоре бок о бок ехала по улицам города, который за прошедшее время очень сильно изменился. Призрак уже не сомневался, что возведением Оплота Годаб Твердыня действительно оставит по себе незабываемую память. Впрочем, это касалось не только магистра. На строительстве столицы трудилось огромное количество разумных, гном же лишь направлял и руководил ими.
Между внешней стеной и стеной Княжеского дворца уже не было того пустыря с наметками будущих улиц, что был совсем недавно. Правда, и говорить о том, что город приобрел свой окончательный вид, тоже было ой как рано. Но вот то, что прорисовались его окончательные контуры, можно было уверенно утверждать.
Мощеные ровные улицы, широкие тротуары, ливневые стоки, кованые фонарные столбы, четко очерченные границы различных кварталов, которые быстро застраивались аккуратными строениями – все это было налицо. Мало того, некоторые кварталы, как тот же Купеческий, был уже практически полностью застроены и приобрели практически свой окончательный вид. Здесь были и здания Купеческой гильдии, и гостиницы, львиная доля которых принадлежала Джиргу Зеленушке, ну и дома тех счастливчиков, которые выбили (выпросили) у Бенигны разрешение поселиться в столице княжества, предварительно став подданными Атея.
Площадь же вокруг Княжеского дворца, с храмами, зданиями столичной управы и различных ведомств, а также парой самых дорогих гостиниц для самых почетных будущих посетителей Оплота, вообще уже давно сформировалась, и сейчас лишь шлифовался ее внешний вид, а также облагораживалась территория вокруг.
Та же ситуация была и с Торговым кварталом, застроенным теми же купцами.
Про набережную вообще можно не говорить. Берег Золотого стал действительно любимым местом отдыха не только горожан, но и гостей, которых с каждым днем в Оплоте становилось все больше и больше. Пока это были в основном изгои, которые давно протоптали дорожку во владения их союзника. Долгие годы сидения за живыми зелеными стенами своего Леса, каким бы он родным ни был, большого разнообразия в их длинные жизни не привнесло и не привносит. Вот и устремились разумные, как говорится, мир посмотреть и себя показать.
Сначала они вели себя настороженно, но вскоре поняли, что до них у жителей княжества нет никакого дела. Прошли те времена, когда изгои были невиданным явлением и приковывали к себе взгляды представителей других рас. У них вон сама княгиня в прошлом изгой, ну и что? Работать надо, а не по сторонам смотреть, открыв рот. Поэтому-то картина, когда на открытой веранде заведений Джирга за одним столом мирно беседует воин-изгой и вайрон, решивший в свободное время промочить горло, стали не такими уж и редкими.
За изгоями потянулись благородные из Даргаса – еще одного соседа княжества Сайшат. И не только благородные. Торг, что распростерся у Левого бастиона столицы, давно облюбовали и обычные граждане этого государства, спешащие на него не только что-то купить, но и с выгодой продать результаты своих трудов. Будь это обычное выращенное зерно, сотканные грубые холсты или простое сено, потребности в котором у увеличивающегося войска княжества только росли с каждым днем.
О купцах, которые всю свою жизнь только и занимаются, что торговлей, и говорить нечего. Многие перебрались под стены Оплота из Рукта насовсем, решив, что здесь их торговля будет более выгодной. Многие открыли здесь свои дополнительные представительства. Но уже сейчас можно было утверждать о том, что торг в княжестве ничем не уступает торгу в том же Рукте, а Мегарский так и превосходит.
Вместе с ростом столицы и всего княжества, улучшением благосостояния его жителей, росли и проблемы, которых не могло избежать еще, наверное, ни одно общество. И самой главной из них была зарождающаяся преступность. Пока с ней довольно успешно боролись стражники, тем более законы были довольно суровы. Но призрак понимал, что продлится это до поры до времени. Все равно эта гниль пустит свои щупальца во все, до чего сможет дотянуться. И вот тогда уже народ посмотрит и скажет, а чем ты, князь, лучше своих предшественников? Бывшую разрозненную страну объединил? Народ стал возвращаться? Ну, так рано радуешься, скоро он опять в леса побежит, если его ночники душить начнут.
– Ката, – повернул Призрак назад голову, где, мерно покачиваясь в седле, ехала его «тень».
– Слушаю, – поравнявшись с ним, ответила девушка.
– Вечером мне нужны Дарек, Серк, Багд, Анэхит и Савмак.
– Угу, – кивнула она.
– Зачем тебе такой пестрый состав? – спросила его Виолин.
– Хочу Ночную гильдию создать в Оплоте.
Льдинка округлила глаза и посмотрела на мужа, как на ненормального.
– Что ты удивляешься? – стал он ей объяснять. – Не думаешь же ты, что ворье и убийцы нас стороной обойдут?
– Да эта зараза даже в лесах альвов есть, – покачала она головой. – Мало, но есть.
– Вот, – поднял он палец. – Но если не можешь предотвратить, то возглавь.
Княгиня моментально поняла мысль, суть которой ей пытался объяснить Атей, и тепло улыбнулась:
– Я всегда знала, что мой муж самый лучший.
– Эх, – горько вздохнула Катаюн. – Жаль, что мой путь уже определен, я бы с удовольствием атаманшей какой стала.
– Ага, – засмеялась Птаха, ехавшая чуть сзади, – главной ночнушкой, – и тут же стукнула пятками по бокам своей лошади, скрываясь от разгневанного вида своей старшей подруги. Впрочем, гнев был наигранным, и вскоре Катаюн громко хохотала со всеми остальными над этой простой шуткой.
