– Его не будет дома до вечера.
– О, так я наконец увижу, где ты живешь, – воскликнула я.
– Нет. Ты увидишь, где я провожу четыре ночи в неделю. Ни хрена я там не живу.
Рыцарь проехал мимо нашей школы и повернул в большой огороженный жилой массив примерно в километре выше по улице. Я знала этот район, но никогда там не была. Эти дети в нашу школу не ходили. Они все учились в частных школах.
Рыцарь приоткрыл дверь, чтобы набрать код на воротах, потому что его грузовик был слишком высоким. Все это было нелепо.
– Так ты живешь тут? – спросила я, когда мы наконец въехали в ворота.
– Нет, – снова поправил меня Рыцарь. – Я ни хрена тут не живу. Я держу здесь свое барахло. Я не богатенький мальчик.
– Ладно, ладно, господи.
Мы проезжали мимо одного мини-дворца за другим, и я едва не вылизывала стекло. Улицы были засажены безукоризненными грушевыми деревьями, на равном расстоянии друг от друга. Тут были пруды. Фонтаны. Каждый дом был выстроен в своем стиле, но все они были разукрашены к празднику.
Когда Рыцарь наконец въехал на круглую подъездную дорожку и выключил мотор, я подавила смешок. Дом был… розовым.
Не поймите меня неверно, он был роскошным. Как европейский замок – три этажа, крыша из испанской черепицы, лестница с коваными перилами в завитушках, ведущая к массивным двойным деревянным дверям, – но весь фасад был выкрашен в непростительно-лососевый цвет.
Я поняла, почему Рыцарь в большей степени чувствовал себя дома у Пег. Дом его отчима выглядел как чертов Дом Мечты Барби.
Я шла за Рыцарем по мощеной дорожке к правой стороне дома. Похоже, целое крыло было отдано под всякие транспортные средства. Там было четыре гаражные двери, но одна из них была раза в три-четыре больше остальных.
Одним из своих двадцати семи ключей Рыцарь открыл незаметную дверку возле гаража и придержал ее для меня. Оказавшись внутри, я поняла, зачем его отчиму был нужен гараж такого размера. У этого мужика была чертова яхта.
– Ни хрена себе, – вырвалось у меня.
Не обратив внимания, Рыцарь прошел через гараж мимо небольших спортивных машин, укрытых чехлами, к лестнице в дальнем конце. Дверь наверху пискнула, когда мы открыли ее, и мы оказались в Кухне Мечты Барби.
Я чувствовала себя Алисой в Стране чудес, которая выпила волшебный настой и уменьшилась. Потолки уходили куда-то в бесконечность. Все было огромным. Шкафы были в два метра шириной. Даже плитки на полу были гигантскими, а в духовке можно было зажарить свинью целиком.
По залу пронесся высокий, тонкий голос:
– Ронни?
Закатив глаза, Рыцарь отозвался:
– Ага. – При этом он открыл один из гигантских холодильников и заглянул внутрь.
В кухне появилась крошечная женщина с усталым лицом и белыми волосами до пояса. Под мышкой она, как сумочку, держала крошечную кудрявую собачку, а на лице у женщины была просто тонна косметики – возможно, чтобы скрыть тот факт, что ее глаза, похоже, не желали оставаться открытыми.
– О боже мой, – заверещала она, опуская крошечное существо на пол и кидаясь ко мне. – Ты, должно быть, Биби. – Два наших костлявых тела наверняка стукнулись бы костями друг о друга, когда она схватила меня в объятия, если бы не ее комически большие грудные импланты.
– Господи, да ты хорошенькая, как картинка. – Казалось, она – дурное воплощение классической южной мамаши.
– Кэнди, это Биби. Биби, это моя мама, Кэнди, – сказал Рыцарь, захлопывая дверцу холодильника и выходя из кухни.
Я решила, что это подсказка.
– Рада познакомиться, – сказала я, поворачиваясь, чтобы последовать за Рыцарем, иначе мне грозило навсегда заблудиться в этом лабиринте.
– Погоди. – Кэнди протянула руку и дотронулась до моей своей холодной ладошкой.
Я обернулась, а она, оглядевшись по сторонам и убедившись, что нас никто не слышит, нагнулась ко мне и прошептала:
– Детка, нельзя ли стрельнуть у тебя сигаретку?
Слегка усмехнувшись, я сказала:
– Конечно.
Пока я рылась в сумке, Кэнди оглядывалась по сторонам, как параноик, который услыхал взвод курка.
Я протянула ей пачку и спросила, нужна ли зажигалка.
– Нет-нет, детка. У меня есть. Спасибо, – прошептала она. – Мой старик ненавидит, когда я курю, но то, о чем он не знает, не повредит ему, верно?
В последней фразе она забыла включить фирменный мамочкин голос. Ее тон все равно был высоким, но она была гораздо больше похожа на женщину, которая говорит «мой старик», чем на трофейную жену-бездельницу, которой пыталась притворяться. Я готова поклясться, что у нее в шкафу – позади плащей «Берберри» и чемоданов «Луи Виттон» – лежит, засунутая в дальний угол, старая мотоциклетная куртка размера XS, которую я с удовольствием одолжила бы поносить.
Я попрощалась и повернула за угол вслед за Рыцарем. Там было фойе, на фоне которого закуток Пег мерк от стыда. Пространство было высотой в два этажа, огромная круглая лестница вела на второй этаж, а там, заполняя собой почти все, стояла рождественская елка, разукрашенная в стиле модных журналов по интерьеру. Поднявшись на второй этаж, я оказалась в коридоре с как минимум десятком закрытых дверей. Открыта была только одна, в самом дальнем конце.
Я прокралась на цыпочках и заглянула внутрь. Там была просторная комната с большим окном, выходящим на соседний пруд с фонтаном, а сама комната выглядела так, словно армейский склад проглотил небольшой зоомагазин. Стены были выкрашены в темно-зеленый и усеяны ружейными стендами, подставками для ножей и стеклянными витринами, где лежали старого вида ручные гранаты, полевые мины и еще всякое такое. И тут же, у окна, стояло несколько стеклянных аквариумов и клеток. Над двуспальной деревянной кроватью свисал потрепанный военный флаг. А на кровати сидел скинхед, сердито расшнуровывающий ботинки.
– Она выклянчила у тебя сигареты, да?
– Ага, именно так, – рассмеялась я, обходя и рассматривая весь арсенал.
Рыцарь пихнул ботинок в открытый стенной шкаф возле кровати и начал расшнуровывать второй.
– Она ни хрена не покупает их сама, потому что боится, что Чак узнает. Так что эта богатая жопа ворует их у меня.
Рыцарь казался раздраженным, но я подумала, что это смешно.
– Почему бы ей просто не давать тебе денег, чтобы ты покупал ей сигареты?
– Потому что пусть идет к черту.
Блин. Ладно. Меняем тему.
– Рыцарь, – сказала я, делая внутреннюю заметку.
– Ну чего? – Господи, да он правда зол. Ему и правда тут хреново.
– А зачем тебе в спальне тринадцать ружей, восемнадцать ножей, три сабли и четыре, нет, пять ручных гранат?
