Тягостные размышления прервало ощущение того, что гости начали покидать свои номера. Тонуть в жалости к себе помешала трезвая мысль, что свою работу надо все же делать честно и до конца. Посетители отеля не должны страдать от того, что у хозяина заведения на душе кошки скребут.
Лев сбежал вниз. По коридору к холлу как раз шла пара мужчин, таща за собой огромный чемодан. К стойке они подошли одновременно с ним.
– Простите, а оплата производится за номер или за человека? – уточнил один из них, тот, что был пониже.
– За человека, – ответил Лев. Уж больно ему эти контрабандисты не понравились.
Толстый хотел было возразить, но высокий молча толкнул его плечом, и тот сразу закрыл рот.
Второй молча протянул два золотых империала. Лев взял деньги и хотел было потребовать еще один за чемодан, но остановил себя. «Что-то я разошелся, – подумал он, – неужели корысть или вредность проявляется? Перестаю уже быть настоящим?»
Мужчины выкатили свой чемодан в Дарк-Таун, едва не застряв с ним в дверях.
Достаточно быстро номера покинули и остальные постояльцы. К восьми утра отель был пуст. Лев машинально подсчитал деньги, прошел в кабинет и занес данные в файл. Он действовал как сомнамбула. В голове теперь была равнодушная сонная пустота. Мысли если и появлялись, то пугались одиночества и тут же исчезали без следа. Лев принял у поставщиков продукты и оплатил их, сходил на кухню и выпил кофе с кексом, но это мало помогло.
Как только он вернулся за стойку, в московскую дверь постучали. Гости не стучали никогда. У Льва появилась слабая тень любопытства, что вывела его из апатии. Так мог вести себя либо тот, кто не знал о том, что это отель, либо…
«…тот, кого тут недавно сильно напугали», – подумал Лев, распахнув дверь и увидев на пороге Волкова.
На сей раз опер не спешил заходить и мялся на улице:
– Утро доброе.
– Доброе, – равнодушно согласился Лев.
– Прости…те. Как я могу к вам обращаться? – Волков явно чувствовал себя не в своей тарелке.
– Лев.
Полицейский помедлил секунду, а затем протянул руку и представился:
– Юрий.
Лев пожал руку и поморщился от боли, когда тот сжал пальцы на ране. Опер покосился на бинты, но вслух сказал только:
– Мы можем поговорить?
И тут же добавил:
– Нет, я все понимаю. Секретность и все такое. Я внутрь не рвусь. Мне помощь нужна. Понимаешь… понимаете… тут девочку похитили.
– А мы-то тут при чем? – спросил Лев. Любопытство постепенно уступило место нервному напряжению. Он предчувствовал, что ответ Волкова ему не понравится.
– Собака по ее следу сюда привела. Понимаю, они иногда ошибаются. Но и сотовый ее последний раз в этом районе засветился. Понимаешь… – опер все-таки не мог заставить себя общаться с юношей настолько младше его на «вы», – непонятное какое-то похищение. Слишком нагло, на глазах у кучи свидетелей. Лиц не скрывали, на всех камерах засветились. Выкуп до сих пор не требовали. Да и там семья такая… нет, не алкашня, конечно, но взять с них особо нечего. Ни машины, ни дачи. В общем, не про деньги речь.
– У вас фото есть, раз они на камерах засветились?
Волков достал из внутреннего кармана сложенный вчетверо листок и протянул Льву.
Он развернул. С черно-белого, не очень четкого изображения на него смотрела та самая пара мужчин, что заявились в отель с чемоданом.
– Знакомы?
Волков все-таки был неплохим психологом, а Лев не так хорошо владел своим лицом, поэтому решил не скрывать:
– Да. Мне они сразу не понравились.
– И где они сейчас?
– Мы займемся их поисками, – серьезно сказал он, хотя еще не был уверен, что это возможно. – Как с вами связаться, если… когда мы найдем девочку?
Волков помедлил, раскачиваясь на пятках. Потом достал из кармана и передал Льву визитку и фотографию. С изображения на него смотрела веселая кучерявая светловолосая девочка на велосипеде.
– Это последнее ее фото, которое у родителей было.
Лев вспомнил, как Ника подносила к носу клочок ткани, оставшейся от убийцы.
– А где та вещь, по которой ее собака искала?
– Тут, недалеко…
– Давайте. Она нам понадобится.
Волков сбегал в машину и вернулся с детской маечкой в руках.
– Спасибо. Мы ее найдем, – попытался убедить сам себя Лев и ушел внутрь, чтобы опер не заметил его волнения.
Его трясло. Как он мог не заметить и не почувствовать? Мимо него протащили живого человека в чемодане на ту сторону! Девочку, которая попала в Дарк-Таун не по своей воле и против всех законов. Вряд ли ее кормили едой из черной столовой.
То, что девочка еще жива, он понял сразу. Ведь вечером его ощущения просто кричали ему о том, что с чемоданом не все в порядке. А утром он хотел взять за него плату. На труп бы он так не реагировал. Но он был слишком занят собственными переживаниями и пропустил похитителей.
«Ах я бедный… ах я несчастный… – передразнил сам себя Лев. – Козел ты! Эгоист! Дебил бесчувственный! Только о себе и думаешь!» Он со злости двинул кулаком по стойке и запрыгал от боли, тряся забинтованной рукой в воздухе.
Открылась правая дверь, и в отель вошла Ника.
– Ты что делаешь? – с опаской спросила она.
– Надо было отрубить ее сразу. Проблем было бы меньше, – шипя от боли, пробормотал Лев, разминая кисть, а потом серьезно добавил. – У нас тут есть беда посерьезнее.
– Посерьезнее твоего превращения в оборотня?
– Да. Тут Волков приходил.
Ника фыркнула.
– Нашел проблему! Он просто нарывается. Я разберусь.
– Нет, ты не поняла. Он правильно пришел. Тут двое похитили девочку и протащили ее в чемодане на ту сторону, а я прощелкал. Так вчера устал, что не услышал… не почувствовал, что в багаже еще кто-то есть. В общем, Волков просит помочь.
Ника подпрыгнула и села на стойку ресепшена. Ее тонкие ножки в кожаных брюках и черных полусапожках с небольшим каблучком теперь болтались в воздухе.
Вид у нее был еще более уставший, чем обычно. У Льва аж сердце сжалось.
– В первый раз с таким сталкиваюсь, – сказала она, – дай-ка подумать, есть ли тут для меня дело. Ее кормили в черной?
Лев позвонил Марье Петровне и выяснил, что похитители приходили в столовую по одному и еду с собой в номер не уносили.
– Значит, все-таки нарушение кодекса. Я берусь, – Ника быстро соскочила на пол.
– Я иду с тобой, – твердо сказал Лев.
– Это исключено, – отмахнулась она и направилась к левой двери.
