Лев извинился, что прерывает их, и показал им экран смартфона.
– Яков Израилевич, не знаете, случайно, что это может означать?
– Очень интересно, Лева, очень…
Старичок отодвинул смартфон, держа его на вытянутой руке, и посмотрел издалека.
– А как тут приблизить? – спросил он.
Лев показал.
– Мда… прочесть я это не могу… но, кажется, знаю, кто может. А у вас нет этого на бумаге? А то я, знаете ли, с этими чудесами технологий не особо знаком.
– А откуда это у тебя? – спросила Ника.
– Из того замка, где мы за девчонкой по коридорам гонялись. Помнишь, я говорил про жреца? Он обряд как раз по этой книге проводил. Мне все-таки любопытно, зачем им девочка понадобилась.
– Это старый язык. Подозреваю, что демонический. По нему специалистов в Москве раз-два и обчелся, – пояснил Яков Израилевич. – Ну так как, есть у вас то же самое на бумаге? Я бы показал при случае знающему человеку.
– К сожалению, распечатать не догадался, – покачал головой Лев.
– Ну в следующий раз тогда занесете.
Когда они попрощались с хозяином квартиры и вышли на лестницу, Ника с негодованием спросила:
– А сразу ты не мог мне сказать, что у тебя фотка текста обряда есть? Это же важно!
– Почему это вдруг так важно? Мы же этим некромантам все планы поломали, – легкомысленно пожал плечами Лев и начал спускаться вниз.
– С чего ты взял? – Ника пошла сдедом.
– Ну девочки же у них нет, да и сами все в колодец попрыгали. Сама сказала, оттуда фиг вернешься.
– Кровь невинной девушки достать не сложно. Можно донорскую взять в пакетах прямо в пункте сдачи, если отследить, кто сдавал. Можно детские анализы в поликлинике украсть. А потом ты же сам им бросил… гм… ну ладно. Короче, способов миллион. А обряд они могут и в мире демонов провести. И не факт, что в колодце все некроманты скрылись. У них легко могли агенты в Дарк-Тауне остаться.
Лев остановился на втором этаже, подождал, пока Ника дойдет до него:
– Да ладно тебе переживать. Я думаю, что у них ничего не выйдет.
– Мне бы твой оптимизм. Думаешь, Мэри просто так сбежала?
Лев улыбнулся:
– Мы с тобой прямо местами поменялись. Еще сутки назад я беспокоился, что там в Дарк-Тауне задумали, а ты говорила «забей». Теперь, когда мы легко разгромили гнездо этих некромантов, ты почему-то серьезно обеспокоилась. Вспомни свой же совет. Забей. Давай решать проблемы по мере их возникновения. Все равно пока ничего не ясно. Завтра я привезу сюда распечатку и узнаем, что там. Кстати, мне для этого еще принтер купить надо. Я как-то не подумал об этом.
Ника только головой укоризненно покачала, сунула ему в руки пластиковый пакет с деньгами и первой пошла вниз.
Всю дорогу до торгового центра она была крайне задумчива. Не сказала ни слова, все смотрела в окно, периодически рисуя пальчиком на боковом стекле невидимые узоры. Лев все это время посматривал на нее, но нарушить тишину так и не решился.
– Какое сегодня число? – вдруг спросила она.
– Тринадцатое февраля.
Ника нахмурилась, словно он сказал ей какую-то дурную новость, и опять отвернулась к окну.
Лев впервые ходил с девушкой по магазинам и пребывал в некотором шоке. До сегодняшнего дня он совсем не так представлял себе этот процесс. Он полагал, что Ника будет заходить почти в каждые двери, как делали остальные девицы, перебирать вещи на вешалках, перемерять по несколько пар обуви, выходить, так ничего и не купив, и идти в следующий бутик.
Все было не так. Ника неспешно шла по центральной улице торгового центра, вообще не глядя по сторонам. Могло показаться, что она точно знала нужный ей магазин, но Лев уже выяснил, что здесь она была в первый раз. Он внимательно присмотрелся к Нике и понял, что она… прислушивается. Или принюхивается. Или пользуется недоступным ему шестым или седьмым чувством. Она была собранна и погружена в свои ощущения.
Он боялся отвлечь ее разговором, но и просто так идти рядом было скучно, поэтому Лев начал глазеть по сторонам и, неожиданно для себя, с ревностью заметил, что на Нику многие заглядываются. Парни сворачивали вслед головы. Девушки искоса, якобы без особого интереса, оглядывали ее с ног до головы. Она не была ярко или дорого одета, она не щеголяла тщательно уложенной прической, а макияж Ника, похоже, вообще не признавала как факт. Почему тогда на нее так реагировали?
Лев решил проверить. Он чуть отстал, отошел подальше, отвернулся на некоторое время, подождав, пока Ника смешается с толпой, и только после этого обернулся. Взгляд безошибочно зацепился за фигуру в светлом пальто. Она была… как яркое пятно, хотя ничем особым в одежде не выделялась из толпы. Ника выделялась среди всех, но совершенно непонятно чем. Складывалось такое ощущение, что остальные люди вокруг были словно… немного не в фокусе, а она единственная была резкой и четкой.
Такой эффект любят создавать опытные фотографы – ловить одинокую застывшую фигуру в мире смазанных нерезких теней прохожих. Хотя Ника и шла практически в том же темпе, что и люди вокруг нее, но ощущения были точно такие же, как от тех фотографий. И это замечал не только Лев. Каждый проходящий мимо и бессмысленно озирающийся посетитель центра цеплялся за нее глазами как о занозу. Невольно провожал взглядом и потом еще некоторое время шел, явно обдумывая свою реакцию.
В этот момент Ника внезапно остановилась, все еще бессмысленно глядя куда-то на пол перед собой. Вслушалась в свои ощущения, медленно повернула голову вправо, в сторону очередного магазина и сказала:
– Нам туда.
Лев пожал плечами и зашел внутрь вслед за девушкой. Название он посмотреть не успел, да и не был уверен, что оно ему что-то скажет, но судя по тому, что на такой площади магазин выставлял менее десятка моделей обуви, это был крайне дорогой бутик.
Ника довольно быстро обошла помещение по периметру и остановилась возле одной пары туфель, стоявших особняком на отдельном подиуме.
– Я хочу померить вот эти.
Молодая продавщица, всего лет на пять старше Ники, скептически покосившаяся на них со Львом, когда они только входили в ее царство, вообще не двинулась с места и только озабоченно сказала:
– Девушка, они двести тысяч стоят. Это эксклюзив…
Ника наконец заметила ее присутствие.
– Да какая разница. Мне нравятся эти. Я хочу их померить. Тридцать восьмой.
Продавщица поджала губы, подошла к полке, взяла одну туфлю и посмотрела размер.
– Это ваш, пожалуйста, – сказано это было с ноткой ехидства и с некоторой долей яда в голосе.
Ника надела на ногу это изящное кружево тонких черных сверкающих перепоночек, сходящихся воедино на подъеме стопы в странное украшение в виде то ли черной птицы, то ли летучей мыши. Высокий каблук был не сплошным, как у остальных туфель, а тоже состоял из переплетающихся черных веточек. Лев слабо разбирался в терминологии, но, наверное, это были скорее босоножки, чем туфли, потому что пальцы в них были открыты.
