Он огляделся и вслушался в ощущения. Чужих в отеле не было. Кто бы ни открыл эту дверь, он ушел туда. Лев попытался почувствовать внутренность этого помещения, но понял, что не в силах этого сделать. Тоннель за дверью не был частью отеля.
Он снова переступил порог и сделал по вырытому в земле проходу несколько осторожных шагов. Потом прошел еще чуть дальше и наконец заглянул за поворот.
Дальше тоннель шел почти идеально прямо. Фонарик был в силах осветить метров десять, а дальше все терялось во тьме. Лев вздохнул. Идти туда одному было страшновато. Но, с другой стороны… это его отель. Должен же он понять, что за чертовщина здесь происходит.
Медленно и осторожно он пошел по проходу. Пару раз он задел плечами стенки и с опозданием подумал, что смокинг-то, наверное, стоило бы снять. Теперь пиджак был безнадежно испачкан в земле.
Тоннель оборвался внезапно. Перед Львом был большой зал. Свет слабо добивал до противоположных стенок и ярко отражался от воды на полу. Потолка он разглядеть не мог. На другой стороне зала смутно угадывался второй проход. Вокруг пахло сыростью, и где-то периодически булькали падающие капли воды.
Лев снял ботинки и носки, закатал брюки выше колен, взял обувь в руку, осторожно присел и попробовал воду ногой. Та была неожиданно теплой. Он погрузил ногу чуть глубже и тут же коснулся дна. Жидкости было примерно по колено. Железное, судя по ощущениям, дно было покрыто толстым слоем ржавчины.
Пока он шел, загребая ногами теплую воду, звуки гулко разносились по залу. Стены, наверное, тоже были железными. Из-за эха было полное ощущение, что он бредет в какой-то квадратной цистерне. Лев дошел до противоположной стены и по небольшой металлической лесенке вышел из этого странного бассейна. С этой стороны из зала вел проход, обложенный желтоватым светлым камнем.
Лев надел ботинки и пошел в темноту. Теперь тоннель ощутимо забирал вверх. Он даже запыхался. Еще минут через пять он устал так, как если бы взбежал в своем доме этаж эдак на десятый. Наконец проход уперся в деревянную дверь. Лев осторожно медленно приоткрыл ее. Через щель сразу полился яркий свет. Он смело распахнул створку и шагнул наружу.
Лев вышел из неприметного бокового прохода внутрь какой-то церкви, в которой было полно народу. Туристы то и дело щелкали камерами. Кто-то даже делал селфи на фоне алтаря. Среди гуляющих было много иностранцев. Он то и дело слышал то английскую, то французскую речь.
В зале стояли скамейки, оставляя для людей неширокие проходы. Над головой был очень высокий серый каменный свод. Лев был не большой знаток церквей, но почему-то ему казалось, что сидений в них обычно нет, алтарь должен быть обильно украшен золотом, а стены редко делают просто из серого камня.
Он прошел к выходу на улицу, переступил порог и начал медленно и завороженно спускаться. Он уже понял, что город перед ним был чужим и незнакомым. На какое-то мгновение он подумал, что отель открыл проход в еще один мир. Ника же упоминала как-то, что второй выход из отеля можно перенести. Может, оно так и происходит? Но тут он остановился, обернулся, посмотрел на собор снаружи и понял, что сильно ошибся. Это здание нельзя было перепутать ни с чем. Нотр-Дам-де-Пари. Визитная карточка Парижа.
Сначала он испытал облегчение. Все-таки Земля. Никаких особых сюрпризов от Парижа ждать было нельзя. Вот только как же он сюда попал?
В тот же миг его прошиб ледяной озноб. Если выход в другой мир из отеля был более-менее стабилен, то в надежности странного тоннеля в Париж он был совсем не уверен.
Лев забежал внутрь, быстро подошел к той двери, из которой попал в собор, и распахнул ее. Он смотрел перед собой и чувствовал, как холодные мурашки страха поднимаются от пяток все выше и выше по позвоночнику. Никакого прохода тут уже не было. За дверцей оказалось маленькое служебное помещение, где хранили лишние стулья да какие-то коробки на боковых стеллажах.
– Эй… – окликнул его охранник и добавил что-то по-французски. Языка Лев не знал, но тут и не надо было быть полиглотом, чтобы понять, что не дело туристу лазить по подсобкам собора. Лев отпустил дверь, отошел, показал охране раскрытые ладони, пожал плечами: дескать, извините, ошибся, и срочно вышел на улицу. Там он сел на ступеньки храма и обхватил голову руками.
– Ну я попал! – сказал он вслух.
Весь ужас положения доходил до него медленно и постепенно. Денег ноль. Документов тоже нет. Какой там загранпаспорт… у него и простого российского-то с собой не было. Тот так и остался лежать в кармане пуховика где-то в отеле. Французского он не знал вообще. Да и по-английски-то пару слов еле-еле связать мог.
Проходящие мимо туристы косились на сидящего на холодных ступенях парня в перепачканном смокинге. Кто-то его даже сфотографировал.
Холод не спеша пробрался под одежду, и Льва стало знобить. Большей частью пока от нервов, но февраль в Париже был далеко не теплым месяцем, а смокинг создавался явно не для такой погоды. Люди вокруг ходили в шапках, теплых пуховиках и кутались в шарфы. Лев встал с лестницы и побрел по улочкам прочь. Насколько он помнил, в Париже где-то есть метро. Если оно хоть чем-то похоже на московское, то в нем должно быть тепло. Там он по крайней мере не замерзнет. Без денег на станцию его не пустят, но, может, хоть у дверей посидеть дадут.
«Мажором ты побыл, на балу потанцевал… теперь придется привыкать к жизни бомжа», – уныло прошептал он.
Глава 17
Пространство схлопывается
В другое время Лев, конечно, вовсю любовался бы городом. Когда он еще в Париж попадет? Но вот сейчас все это было так не вовремя! Вместо романтичного очарования, которое, судя по статьям и рассказам одноклассников, должно просто насквозь пропитывать этот город, Париж встретил его аномальным холодом, пронизывающим ветром, мелким моросящим дождем, слякотью и свинцовым пасмурным небом. Лев видел только серые унылые здания, темно-бурую Сену и откровенно засранные набережные. Гадкий, холодный, грязный город.
Он уже совсем промок и продрог. Единственной мыслью было: как можно добраться до подземки. Но до метро он так и не дошел. Пока он плелся вдоль набережной, в кармане зазвонил телефон. Лев вздрогнул от звонка и мысленно обругал себя. Как он мог забыть про смартфон!
Это была Ника.
– Ну ты, блин, где? Я тебя уже четвертый час ищу! И что ты тут за лес вырастил?
– Я в Париже, – стуча зубами от холода, ответил Лев.
– Ну и шутки у тебя! Я серьезно!
– Н-н-никаких ш-ш-шуток. И я с-серьезно. Площадь какого-то Т-т-тина Р-росси, – он посмотрел на надпись на стене ближайшего дома.
– А на фига ты туда полетел?
– Я никуда и не летал. П-п-просто в отеле вдруг обнаружилось окно в Париж, а я, как д-д-дурак, туда выпал.
– Ну так лезь обратно.
– Не могу. Его больше не существует. Кстати, почему четыре часа? Мы ж с тобой меньше часа назад расстались.
