Воцарилась пауза. Рёрик внимательно оглядел Диву. А потом рассмеялся. Он понял, что она имела в виду. Его примеру последовали и остальные. Лишь только Арви недовольно скривился. Плутовка. Выразилась вроде бы ясно, но с гигантской подоплекой. С одной стороны она сама пошутила над своим с, если вспоминать, чем закончилось ее избрание Изборского Радимира. С другой стороны – оставила Рёрику любезный отзыв, так как именно он в итоге стал ее супругом. А главное, избавила себя от необходимости плясать с платками и голосить песни, как ее медведь.
Наполненные кубки были подняты в воздух под песни о победах. Иногда напевы звучали на чужом языке, и Дива даже не понимала, о чем они повествуют. Но, надо думать, о полном превратностей житии этих буянов. Наблюдая украдкой за собравшимися, Дива подметила, что гостей нельзя объединить в какой-то один народ. Дружина была разношерстной. Славяне легко узнавались по их речи, похожей на новгородскую. А вот остальные…Кто такие? А впрочем, какая разница, понятно же, что какие-то чужаки.
Поначалу свирепые лица захмелевших незнакомцев и их полудикие повадки пугали Диву. Но потом она немного свыклась. И была вынуждена признать, что в целом на этом пиру весело. Как-то даже пронеслась нелепая мысль – мол, и хорошо, что ее муж – этот незнакомый князь. Ведь, будь она сейчас в Изборске с родимыми Радимиром и Изяславом, празднество проходило бы иначе. Или, и того хуже, ее саму, Диву, даже не пустили бы на подобный вечер!
Виновато вздохнув, Дива смутилась своим несообразным рассуждениям. Ведь думать сейчас следует совсем о другом. О дальнейшей судьбе города и о своей собственной. То, что князь не прибил ее сразу, как увидел – после всех предшествующих бед, пожалуй, можно считать успехом. Однако опасности все еще подстерегают ее повсюду. Один Лютвич чего стоит! А Арви! Посему недостаточно просто сидеть рядом с князем на этом празднике, радуясь, что он пока в расположении. Хотя, как это возмутительно – после всего, что этот чужак натворил, ей еще следует искать его благосклонности! Вместо того, чтобы подкараулить его где-нибудь с остатками еще верных людей и низвергнуть! Но нет. Всех отважных и достойных новгородцев, которые были знакомы ей, убили. Остались одни лжецы и подхалимы вроде Аскриния, Бойко и старосты, которые теперь сидят за этим столом, словно им тут самое место. Да к тому же новый князь весьма осторожен. С ним всегда кто-то рядом. И, конечно, не ей этим заниматься: были бы тут братья…
Время шло к ночи. А пиршество разгоралось лишь сильнее. Песни становились все громче, а шутки все неприличнее. Чужаки были почти невыносимы даже в трезвости, не говоря уже о подпитии. Дива как раз собиралась отправиться спать, посчитав все это – недостойным своего присутствия. Но вдруг двери резко отворились. На пороге возник какой-то вусмерть пьяный воитель. Как выяснилось позже, его звали Разуй. Он еле стоял на ногах. Его качало из стороны в сторону. Казалось, еще немного – и он рухнет. Однако, несмотря на это, его мощная длань крепко сжимала шиворот какой-то пожилой женщины. Скрюченная фигура не сопротивлялась, но и не выглядела покорной. Устремленный исподлобья взгляд был недобр. Пленница глухо кашляла. И было в этом кашле что-то неприятное.
– Вона че, колдунья старая…– заплетающимся от хмеля языком молвил Разуй, одновременно швырнув старуху на пол с такой чудовищной силой, что та вылетела на середину горницы. Все присутствующие, жаждущие развлечений, сразу сосредоточились на новой потехе, внимая убедительному Разую. – Князь…Княяязя наш… – язык не слушался Разуя, но он явно хотел донести какую-то мысль до правителя. – Нег! Нееег!
Рёрик развернулся и оглядел Разуя несколько устало, но не без интереса. Сегодня весь мир для него забава.
– Она…Оннна есмь гадуница мерзкая, – неожиданно сообщил Разуй. – Она у твоей коровы…Тьфу, у твоего коня, князь, колдовала…Водой его поила и шептала…Она ведь шептала! – в заключении Разуй замахнулся и стукнул кулаком по воздуху, где должен был оказаться стол, по его разумению.
– И что же она, по-твоему, шептала, Разуй? – Рёрик смотрел на старуху с некой осторожностью. Все знали, как коварны черные ведьмы. Они могут сделать так, что в разгар сражения конь сбросит всадника и начнет топтать его копытами. А подобное, естественно, никому не нужно в бою впридачу к прочим неудобствам.
– Заклятье, конечно! Смотри на нее! Чародейка как есть! Волосы эти…Спутанные…Руки…Костлявая, как смерть…Сгорбленная…А нос!..– крючковатый нос старой женщины, в глазах Разуя, был веским доказательством того, что она знается со злыми духами. – Я колдунью отличить могу, князь…Эта, точно, она! Еще и посевы наши может ведь занепригодить…А нам нынче посевы…Ой, нужны! Попортит ведь! Посевы…И коней! Нег! Наших коней! Нег, ну что? Того ее…
– Точно, колдунья! Вон как зыркает черным глазом!
– И сейчас клянет!
Разгорелись недолгие споры о сущности старой женщины. И в итоге дружина пришла к выводу, что Разуй прав. Надо обезопасить князя и посевы. И коли она все-таки колдунья, то достойна смерти. Все начали наперебой выкрикивать с мест предложения. Кто-то даже швырнул в старуху чем-то со стола.
– В болото злыдню!
– На березе вздернуть!
Дива наблюдала за происходящим с дурным предчувствием в сердце. Кажись, непрошеной гостье пришел конец. Чего еще ожидать от этих дикарей: они никого не пожалеют, даже бабку!
– Задавим гадуницу, братцы! Приколем! Или нет! Утопим! – крики нарастали. Все лишь ждали, когда князь даст отмашку сокрушить зло. Над старухой уже навис какой-то пьяный боец, готовый помочь Разую в ответственном деле.
Дива оглядела Рёрика и по его равнодушному взгляду поняла, что он не станет защищать старушонку от разгулявшихся головорезов. Может, сам убежден в правоте Разуя. А может, ему лень в чем-то разбираться. А может, вообще, ему эта бабка до свечи, и пусть дружина развлекается!
– В реку! В реку ее надо скорее! – раздавались вопли со всех сторон. И старуху потянули во двор. – И камень к шее! Чтоб не выплыла!
– Только так колдовское можно убить в ней! Иначе ведь не придавится!
Дива совсем потерялась. Она зачем-то встала. Потом обратно опустилась на лавку. Не зная, как нужно действовать, она до последнего ждала чего-то от Рёрика. И лишь когда старуху повели на улицу, она поняла, что уповала на него напрасно.
– Князь, прошу меня простить, что я вмешиваюсь в принятое решение…– Дива сглотнула, силясь придумать, что говорить дальше. Ей самой старуха тоже показалась подозрительной. Облик женщины и ее необъяснимые действия не располагали. Но Дива действовала не из расположения. Она руководствовалась познанием того, что есть плохо. Утопить в реке пожилую женщину – это, точно, плохо. Даже если последняя не внушает приязни. Мало ли, кто как выглядит на старости лет! – Но все не так, как кажется…
– Что там опять тебе кажется, княжна, – Рёрик не особенно вслушивался в слова Дивы.
– Князь…Это…Это же помощница, – на ходу измышляла Дива. – Она собиралась накормить и напоить коня, дабы тот был силен, как и его хозяин! Храбрый Разуй, очевидно, обознался в темноте и принял заботу за злой умысел…На самом деле эта старушенция – вовсе не гадуница…Вот…
