— Мамочка поскользнулась, — прошептал он.
На полу возле холодильника расплылось прозрачное липкое
пятно.
Дрожащим пальцем я мазнула пол, понюхала. Растительное
масло? Что за ерунда? Я снова стала промокать кровь с маминого лица; под кровью
и спутанными волосами нащупала небольшую ссадину на затылке.
— Она умрет? — спросил Итан.
Я внимательно взглянула на него. Огромные глаза округлились,
наполнились слезами, но в голосе звучало только любопытство.
Я отвернулась от сводного брата. Нужно позвать на помощь.
Люк куда-то пропал, оставалось только вызвать «скорую». Едва я поднялась за
телефоном, мама застонала, шевельнулась и открыла глаза.
Наконец-то!
— Мама! — окликнула я, а она, оглушенная ударом, все старалась
сесть прямо. — Не двигайся. Я позвоню в «скорую».
— Меган? — Мама заморгала и стала оглядываться. Я поднесла
руку к щеке, уставилась на пальцы, перепачканные кровью. — Что случилось? Я...
я, кажется, упала...
— Ты головой ударилась, — объяснила я, озираясь в поисках
телефона. — Наверное, сотрясение. Подожди, я вызову «скорую помощь».
— «Скорую помощь»? Ох, не надо. — Мама села и выглядела
гораздо увереннее. — Не волнуйся, милая, все хорошо. Умоюсь, забинтую голову.
Ничего страшного... |
— Но, мама...
— Все в порядке, Мег. — Мама подняла с пола отброшенное
посудное полотенце и промокнула кровь с лица — Извини, что я вас напугала.
Обычная царапина, пройдет. К тому же врачу платить нечем. — Она неловко поднялась
и оглянулась. — Где Итан?
Я резко обернулась к двери, но братишка исчез.
Мама напрасно противилась вызову «скорой». Люк вернулся,
взглянул на ее бледное лицо в бинтах и со скандалом заставил поехать в больницу.
Люк умеет упрямиться, когда захочет, и мама в итоге сдалась под его напором.
Она до последнего бормотала мне наставления («Присматривай за Итаном, ему нужно
вовремя спать лечь, пицца в морозилке»), но Люк все же усадил ее в свой подержанный
«форд» и увез из дома.
Пикап скрылся за поворотом, и дом окутала леденящая тишина.
Я поежилась и обхватила себя за плечи, остро чувствуя холодок, дохнувший в шею.
Дом, в котором я прожила большую часть жизни, казался незнакомым и страшным,
будто странные создания таились в шкафчиках, прятались по углам и выжидали, как
бы на меня напасть. На глаза попались изодранные останки Ушастика, разбросанные
по кухне, и мне почему-то стало очень грустно и страшно. Никто не стал бы рвать
любимую игрушку Итана. Что-то было не так.
По полу прошлепали шаги. Я обернулась: в дверях стоял Итан и
смотрел на меня. Без кролика в руках он выглядел странно, и я удивилась, почему
это братишка не расстроен.
— Есть хочу, — потребовал он. — Дай поесть мне, Мегги.
Я скривилась от требовательного тона.
— Ужинать еще рано, мелкий, — объяснила я ему, решительно
скрестив руки. — Подожди пару часиков.
Он сузил глазки и оскалился.
На миг мне померещились кривые, острые зубки.
— Сейчас голодный! — рявкнул он и сделал шаг ко мне.
Я испуганно отшатнулась.
Почти мгновенно лицо его разгладилось, глаза сделались
огромные и умоляющие.
— Пожалуйста, Мегги, — заканючил он — Пожалуйста! Я так
проголодался! — В голосе явственно сквозила угроза. — Мамочка меня тоже не
покормила...
— Ладно, только заткнись!
Грубые слова вырвались у меня от страха и от жаркого стыда
за то, что я боялась. Итана, своего четырехлетнего братишку. Я не понимала, что
это за дьявольские смены настроения и боялась, как бы это не вошло в привычку.
Может, он просто расстроился из-за того, что случилось с
мамой? Может, если нахаленка покормить, он уснет и оставит меня в покое на целый
вечер?
Я бросилась к холодильнику, достала пиццу и запихнула ее в
духовку.
Пока пицца разогревалась, я попробовала оттереть лужу
растительного масла под холодильником. Интересно, как это оно пролилось? Вот и
пустая бутылка в мусорке... После уборки от меня ужасно воняло, но пол так и
остался скользким — полностью пятно не отмылось.
Дверца духовки скрипнула. Я резко обернулась: Итан пытался
влезть внутрь!
— Итан! — Я схватила его за локоть и оттолкнула в сторону,
не обращая внимания на возмущенные вопли протеста. — Что ты делаешь, дурачок?
Обожжешься!
— Голодный!
— Сядь на место! — рявкнула я, швыряя его на стул.
А он замахнулся на меня, неблагодарная бестолочь!
Я едва сдержалась, чтобы не ударить в ответ.
— Какой же ты сегодня мерзкий! Сиди тихо, сейчас я тебе все
подам.
Я поставила перед ним пиццу, и маленький негодник набросился
на еду, точно дикий зверек, не дожидаясь, пока хоть немного остынет. Я
изумленно наблюдала, как братишка разрывал пиццу на куски, будто изголодавшийся
пес, и заглатывал, практически не жуя. Вскоре он весь перемазался сыром и
соусом, а пицца стремительно исчезала. За две минуты он подъел все до крошки,
облизал пальцы и хмуро посмотрел на меня.
— Все равно голодный.
— Ничего ты не голодный. — Я с трудом пришла в себя. —
Хватит, иначе стошнит. Иди к себе, поиграй.
Он надулся; кожа у него как будто потемнела, сморщилась,
пухлое детское тельце стало тщедушным и жалким. Без всякого предупреждения он
спрыгнул со стула, подскочил ко мне и впился зубами мне в ногу.
— Ай!
Боль пронзила мне икру, точно электрический ток.
Я схватила Итана за волосы и попыталась отодрать от себя, но
он вцепился как пиявка и только крепче стиснул зубы. В ногy как будто вонзились
осколки стекла. Слезы затуманили мне взгляд, ноги подкосились от боли.
— Меган!
В дверях стоял Робби с рюкзаком за спиной, а зеленые глаза
расширились от ужаса.
Итан разжал зубы и обернулся на крик. Губы его были
перемазаны кровью. При виде Робби он зашипел и... Не знаю, как это описать...
по-паучьи взбежал вверх по лестнице и скрылся из виду.
Меня так трясло, что пришлось сесть на диван. Нога ныла от
боли, я испуганно хватала ртом воздух. На джинсах расплывалось алое пятно, как
страшный живой цветок. Я в изумлении уставилась на кровь, внутри все
похолодело.
Робби в три прыжка преодолел кухню, склонился надо мной и
ловко, со знанием дела принялся закатывать мне штанину.
— Робби, — прошептала я, пока он на удивление бережно
работал длинными пальцами. — Что происходит? Кругом безумие. Итан только что
набросился на меня... как дикая собака.
— Это не твой братишка, — пробормотал Робби, сдвигая ткань
над коленкой. Под штаниной открылась кровавая ссадина. Овальный след острых
зубов сочился кровью, кожа вокруг наливалась багровым цветом. Роб негромко
присвистнул. — Плохо. Жди здесь, я быстро.
