Я потрясла головой; мысли разбегались в разные стороны.
— Мне сейчас не до этого, — пробормотала я и поковыляла
прочь из кухни. — Нужно проверить, как там Итан.
Робби пожал плечами, завел сложенные лодочкой ладони за
голову и облокотился затылком о стену. Я смерила его хмурым взглядом и
поспешила наверх, в детскую.
В детской царил совершеннейший бардак, поле боевых действий,
заваленное поломанными игрушками, разорванными книжками и разбросанной одеждой.
Я поискала самого Итана, но комната была пуста, лишь под кроватью что-то слабо
шебуршилось.
— Итан? — Я опустилась на колени и, раздвинув в стороны
обломки игрушек и детальки конструкторов, заглянула под кровать.
Там, в темном углу, сжался какой-то дрожащий комочек.
— Итан, — тихонько окликнула я. — Что с тобой? Вылези оттуда
на минуточку. Я не сержусь.
Ну это я лукавила. Хотя в общем-то моя злость испарилась,
осталось одно изумление. Мне хотелось стащить Итана вниз и доказать, что
никакой он не тролль и не подменыш, или что там Робби еще придумал.
Комочек чуть пошевелился, и из-под кровати пискнул голос
Итана.
— Страшный человек ушел? — спросил он тоненько и
перепуганно. Я бы даже пожалела его, если бы не ноющая боль в ноге.
— Да, ушел, — соврала я. — Вылезай, — Итан не шевелился, и я
разозлилась. — Итан, это смешно! Вылезай уже оттуда, хватит!
Я залезла глубже под кровать и потянулась за братом.
Итан повернулся, зашипел (глаза сверкнули желтым) и кинулся
на меня. Я едва отдернула руку, как острейшие, словно у акулы, зубы страшно
клацнули. Итан зарычал; кожа у него стала жуткого голубоватого оттенка, точно у
утопленника, оскаленные зубы сверкали во тьме. Я взвизгнула и на четвереньках
бросилась назад; кирпичики «Лето» больно впивались в ладони. Я наткнулась на
стену, вскочила на ноги, рванула прочь из комнаты...
И за дверью врезалась в Робби.
Он схватил меня за плечи, а я орала и дралась с ним, еле
сознавая, что делаю. Он терпел мои удары и удерживал меня на месте до тех пор,
пока я не выдохлась. Я обессиленно упала ему на грудь и спрятала лицо, а он все
обнимал меня, давая выплакать всю злость и ужас.
Наконец слезы иссякли, я в последний раз всхлипнула и
отцепилась от Робби, дрожа и утирая влагу тыльной стороной ладони. Робби не произнес
ни слова. Футболка у него совершенно промокла от моих рыданий. Сквозь закрытую
дверь детской приглушенно слышались удары и кудахтающий смех.
Я поежилась и обернулась к Робби.
— Итан пропал? — прошептала я. — Не спрятался? Исчез
по-настоящему?
Робби серьезно кивнул. Я оглянулась на дверь детской и
прикусила губу.
— Где же он сейчас?
— Вероятно, в Волшебной стране, — Сказано так просто, что от
бессмысленности происходящего впору рассмеяться,
Итана украли фейри, подменили злобным духом-двойником. Моего
брата похитили... феи?! Ущипните, может, это дикий сон или галлюцинация? Я,
должно быть, совершенно опьянела... Не удержавшись, я прикусила себе щеку
изнутри. Острая боль и привкус крови подтвердили: все по-настоящему.
Серьезный вид Робби развеял последние мои сомнения. Внутри
поднималась волна тошнотворного страха.
— Так... — Я сглотнула и заставила себя говорить спокойно.
Допустим, Итана похитили волшебные создания; я в это поверю. — И что нам теперь
делать?
Робби пожал плечами.
— Тебе решать, принцесса. Иногда человеческие семьи
воспитывают подменышей как родных детей, хотя обычно не подозревают, что у них
за ребенок. В общем-то, если его кормить и не трогать, оно устроится в новом
доме без особых хлопот. Поначалу подменыши ведут себя несносно, но большинство
семей привыкают. — Робби криво усмехнулся и неловко попытался подбодрить меня,
— Можно надеяться, твои родители решат, что это у него так запоздало кризис
двух лет проявляется.
— Робби, это создание меня укусило! И мама наверняка
поскользнулась в кухне и упала тоже из-за него. Дело не в хлопотах, а в
опасности. — При взгляде на запертую дверь в детскую меня передернуло — Пусть
оно уйдет, а брат вернется! Как нам от него избавиться?
Робби помрачнел.
— Ну, способы избавиться от подменышей-то известны... —
неуверенно начал он, — По старинке нужно варить пиво или похлебку в яичной
скорлупе, и тогда подменыш не удержится и возмутится, мол, как странно. Но этот
метод хорош для подменных младенцев: если ребенок еще не умеет говорить,
родители поймут, что их малыш — подменыш, и тогда настоящие родители заберут
самозванца. Вряд ли это сработает с ребенком постарше, как твой братишка.
— Отлично. Еще какие способы?
— Э... другой способ — лупить подменыша до полусмерти, пока
его вопли не заставят фейри вернуть настоящего ребенка. Кроме того, можно
засунуть его в духовку и поджарить заживо...
— Хватит! — Меня затошнило — Я не сумею сделать ничего
подобного, Робби. Просто не смогy. Должен быть другой способ.
— Ну... — Роб в нерешительности почесал себя за ухом. —
Единственный другой способ — отправиться в Волшебную страну и забрать его. Если
настоящий ребенок вернется домой, подменышу придется уйти. Но...
Он осекся на полуслове, как будто передумал говорить что
хотел.
— Что?
— Ты же не знаешь, кто забрал твоего брата, а без этого
знания будешь только ходить по кругу. А ходить кругами по Волшебной стране —
очень, очень глупая затея.
Я насторожилась, уставилась прямо в глаза Робби…и
догадалась!
— Я не знаю, кто его забрал... А ты — знаешь.
Робби беспокойно поерзал.
— Предполагаю.
— Кто?
— Это только догадка, имей в виду. Я могу ошибаться. Не
спеши с выводами.
— Робби!
Он вздохнул.
— Неблагий двор.
— Чего?
— Неблагий двор, — повторил Робби. — Двор Маб, королевы
воздуха и тьмы. Заклятые враги короля Оберона и королевы Титании. Очень
могущественные. Очень зловредные.
— Стой, стой, стой! — Я вскинула руку. — Оберон? Тирания?
Те, что из «Сна в летнюю ночь»? Да это же древние сказки!
— Древние — да, — заявил мне Робби. — Сказки — нет. Владыки
фейри бессмертны. Те, о ком слагают песни, сказания и легенды, не умирают
никогда. Вера, поклонение, воображение... мы рождены из снов и страхов
смертных, и пока нас помнят, сколь угодно смутно, будем жить всегда.
— Ты все время повторяешь «мы», — заметила я. — Как будто
сам — один из этих бессмертных эльфов... фейри... Как будто ты один из них!
Робби улыбнулся, озорно и гордо, и у меня перехватило
дыхание.
