Он рванул по поляне, точно вспугнутый олень.
— Что? — воскликнула я и бросилась вслед за ним. — Ты же
говорил — тут дом!
— Небывалое — дом для всех волшебных существ, — объяснил, не
оборачиваясь, Пак. — Оно разделяется на территории, или, точнее говоря, дворы.
Благий двор — владения Оберона, тогда как Маб повелевает Неблагими землями. При
дворах обычно запрещается мучить, калечить или убивать чужих подданных без
позволения их владык. — Он покосился на меня и продолжил: — Однако сейчас мы на
нейтральной территории, населенной дикими фейри. Тут, как говорится среди вас,
людей, каждый сам по себе. За нами может погнаться стадо сатиров, которые
затанцуют тебя до изнеможения, а потом по очереди надругаются, либо свора диких
волков, которые порвут на куски нас обоих. В любом случае, вряд ли стоит
дожидаться хоть одних, хоть других.
Я снова испугалась. Кажется, в последнее время я только и
делала, что дрожала от страха! Мне не хотелось оставаться в этом жутком лесу,
со спутником, которого я, оказывается, совсем не знала. Я захотела домой!
Однако и дом превратился в какое-то страшное место, почти такое же опасное, как
Небывалое. Я чувствовала себя покинутой и преданной, чужой в этом враждебном ко
мне мире.
«Итан, — напомнила я себе. — Ты делаешь это ради Итана. Как
только он найдется, можно будет возвращаться домой, и все станет как прежде».
В зарослях зашуршало громче, ветка хрустнула совсем близко
от нас.
— Принцесса! — скомандовал Пак мне в ухо, хватая меня за
руку.
Я подпрыгнула и едва сдержала крик.
— Вышеупомянутая нечисть учуяла нас по запаху и догоняет. —
Голос Пака звучал почти обыденно, но в глазах сквозило напряжение. — Если не
хочешь, чтобы первый день в Волшебной стране стал для тебя последним, давай
поспешим.
Я оглянулась: дверь, в которую мы вошли, стояла посреди
поляны.
— Мы сможем вернуться домой отсюда же? — спросила я.
Пак потянул меня вперед.
— Не-а.
Я задохнулась от ужаса, а он только пожал плечами.
— Принцесса, нельзя же ожидать, что дверь так и будет
торчать на одном месте. Но ты не беспокойся. У тебя есть я, помнишь? Придет
время, и мы найдем дорогу домой.
Мы помчались по поляне к зарослям каких-то кустов,
ощетинившихся желтыми колючками длиной с палец. Я замедлила шаг, опасаясь, что
кусты порвут нас на ленточки, но, как только мы приблизились, ветви задрожали и
раздвинулись в стороны, приоткрыв узенькую тропинку через лес, а потом вновь
сомкнулись за нами, маскируя тропу и наше исчезновение.
Мы шли много часов... во всяком случае, мне так показалось.
Пак шел размеренно, не ускоряясь и не медля, И через некоторое время звуки
погони стихли вдалеке. Иногда тропинка раздваивалась, манила в разные стороны,
но Пак всегда сворачивал на нужную. Много раз мне мерещилось чуть поодаль движение
— яркое цветовое пятно в листве, чей-то силуэт среди деревьев, — но стоило обернуться,
и все пропадало. Иногда мне слышалась музыка, но, конечно, звуки таяли при любой
попытке вслушаться повнимательнее. Лес болезненно светился ровным негаснущим
сиянием. Я спросила у Пака, скоро ли стемнеет. Он изогнул бровь и объявил, что
ночь придет, когда придет пора.
Я сердито взглянула на часы, гадая, сколько мы уже идем, и
неприятно удивилась: стрелки на циферблате запыли в одном положении — то ли
батарейка села, то ли еще что-то стряслось.
«А может, времени тут не бывает».
Сама не знаю, что меня так обеспокоило, но нервничала я
сильно.
Ступни ныли, живот подвело от голода, усталые колени болели.
Бесконечные сумерки наконец стали гаснуть. Пак остановился и взглянул на небо;
над вершинами деревьев высветилась огромная луна, так близко, что на
поверхности виднелись кратеры и впадины.
— Пожалуй, на ночь остановимся, — неохотно выговорил Пак и
криво усмехнулся. Я без сил рухнула на замшелое бревно. — Мы же не хотим, чтобы
ты случайно забрела на танцующий курган или бросилась в нору за белым кроликом.
Пошли, я знаю место... тут недалеко, сможем поспать без помех.
Он взял меня за руку и заставил подняться. Все тело
возмущенно запротестовало, и я едва не рухнула обратно наземь. Я устала,
злилась и меньше всего на свете хотела куда-то идти. Чуть в стороне, за
деревьями, приветливо блеснуло озерцо. Вода рябила в лунном свете; я машинально
потянулась к мерцающей зеркальной поверхности.
— Давай там остановимся? — попросила я.
Пак едва взглянул на пруд, скривился и повлек меня дальше.
— Нет-нет, — живо возразил он. — Слишком много нечисти
таится под водой: келпи, водяные, русалки и все такое. Лучше не рисковать.
Темный силуэт разбил идеально-ровную гладь пруда, и по всей
поверхности воды поплыли расходящиеся круги. На меня уставилась безумными
белыми зрачками лошадиная морда, угольно-черная и гладкая, как у морского
котика. Я вздрогнула и поспешила прочь.
Через несколько минут мы оказались у подножия огромного
искривленного дерева с узловатой и грубой корой. Казалось, будто из ствола
выглядывают чьи-то лица, будто сморщенные старикашки лезут друг на друга и с
негодованием размахивают скрюченными пальцами.
Пак наклонился к самым корням и постучал. Я подсматривала
из-за его плеча и вдруг заметила у подножия дерева миниатюрную дверцу, едва ли
с фут высотой. К моему изумлению, дверца скрипнула, распахнулась, и наружу
высунулась подозрительная физиономия цвета грецкого ореха.
— Чего? Кто здесь? — проворчал высокий и скрипучий голос, а
я все таращилась в удивлении.
На голове у странного человечка спутанными прутиками торчали
волосинки. Коричневая туника и того же цвета лосины делали его похожим на
ожившую веточку с черными блестящими бусинами глаз.
— Добрый вечер, Лешик, — учтиво поздоровался Пак
Человечек исподлобья взглянул на возвышающуюся над ним
фигуру, заморгал и наконец проскрипел:
— Плутишка Робин? Давненько тебя тут не было. Что привело
тебя к моему скромному дереву?
— Провожаю кое-кого, — ответил Пак, отодвигаясь в сторону,
чтобы лесовик сумел разглядеть меня получше.
Глазки-бусинки сфокусировались на мне и растерянно замигали.
И вдруг округлились, расширились, и Лешик опять воззрился на Пака.
— Это... Неужели это...
— Именно.
— А она...
— Нет.
— Ох ты как... — Лешик широко распахнул дверь и поманил нас
внутрь лапкой-веточкой. — Входите, входите. Ну же, скорее. Пока вас не заметили
дриады, сплетницы негодные...
Он исчез внутри, а Пак повернулся ко мне.
— Я туда ни в жизнь не помещусь, — тут же воскликнула я, не
дав ему и рта раскрыть. — Мне туда вообще никак не упихнуться, если только у
тебя не найдется волшебного мухомора, который уменьшит меня до размеров осы. Но
я ничего такого есть не стану. Я смотрела «Алису в Зазеркалье».
