Фигурка остановилась и с улыбкой обернулась. Пламя свечи
озарило лицо призрачным светом. Я рванула вперед, между нами осталось всего
несколько шагов... и вдруг земля подо мной провалилась. Я взвизгнула, рухнула
камнем вниз и очутилась в ледяной воде, которая с брызгами сомкнулась у меня
над головой, хлынула в нос и в рот.
Задыхаясь, я замолотила руками и ногами, еле выбралась
из-под воды, лицо щипало от холода, тело онемело. Откуда-то сверху раздалось
хихиканье. Мерцающий огонек еще немного помигал, как будто наслаждаясь моим
унизительным положением, и торопливо скрылся за деревьями. Визгливый смех утих.
Я огляделась, из последних сил барахтаясь в пруду. Надо мной
возвышался предательски скользкий илистый берег. У воды росло несколько старых
деревьев, но ветви были слишком высоко, не достать. Я попыталась выбраться на
сушу, цепляясь за камни, — ступни скользили в тине; я хваталась за какие-то растения,
выдирала их из почвы вместе с корнями и с шумным плеском падала обратно в
озеро. Надо выбираться по-другому...
Издалека послышался еще какой-то плеск — там кто- то был!
На воде поблескивала луна, окрашивая все вокруг в черное с
серебром. Все замерло в ночи, лишь жужжали насекомые. Над дальним берегом озера
над водой танцевали и кружились светлячки, светились и желтым, и розовым, и
голубым. Может, плеск мне почудился?
Ничего не двигалось... Течение несло ко мне замшелое бревно.
Я моргнула, прищурилась. Бревно вдруг сделалось похоже на
лошадиную морду... если бы только лошади умели плавать, будто крокодилы. Я
разглядела мертвые белесые глаза, острые сверкающие зубы, и ужас окатил меня
черной волной.
— Пак! — взвизгнула я, карабкаясь на берег.
Предательский ил не давал ни за что зацепиться, я хватилась
и тут же теряла опору. Существо приближалось.
— Пак, спаси меня!
Я оглянулась через плечо. То, что казалось лошадью, уже было
совсем рядом, оно тянуло голову из воды и скалилось мелкими острыми зубами.
«Боже мой, я умру! Оно меня сожрет! Спасите, кто-нибудь!»
Я лихорадочно цеплялась за берег... и вдруг нащупала руками
прочный корень. Схватила, рванулась изо всех сил — и корень вытащил меня из
воды в ту самую секунду, когда чудовищная лошадь с ревом бросилась вперед.
Мокрый кожистый нос толкнул меня в пятку, челюсти злобно лязгнули. Захлебываясь
озерной водой и слезами, я вылетела на берег, а то, что притворялось лошадью,
снова скрылось под водой.
Несколько минут спустя меня нашел Пак: я съежилась в комок в
двух шагах от воды, промокшая насквозь и дрожащая от холода и страха. Пак помог
мне подняться, глядя на меня со смесью раздражения и сочувствия.
— Жива? — Он ощупал меня, словно проверяя, все ли на месте.
— Цела, принцесса? Скажи что-нибудь!
Я кивнула, вся дрожа, и пролепетала, пытаясь собраться с
мыслями:
— Я видела... Итана. Я пошла за ним, но он превратился в
свет и улетел, а потом меня хотела съесть лошадь... — Я запнулась. — Это был не
Итан? Очередная фея поиграла у меня на нервах? А я поверила...
Пак со вздохом повел меня обратно по дорожке.
— Угу, — буркнул он, оглядываясь на меня. — Блуждающие
огоньки — они такие, показывают то, что тебе хочется, а потом увлекают с пути.
Хотя этот оказался особенно зловредный, завел тебя в озеро к келпи. Надо бы
тебе запретить уходить одной, но ты ж все равно не послушаешься. А, какая
разница! — Он стремительно развернулся ко мне, так, что я подпрыгнула. — Не
ходи одна, принцесса! Ни при каких обстоятельствах, понятно? В этом мире ты
считаешься либо игрушкой, либо закуской. Не забывай об этом.
— Угу, — буркнула я. — Теперь понятно.
Мы продолжили путь. Дверца в узловатом дереве исчезла,
однако мои кроссовки и рюкзак лежали снаружи — ясный признак того, что в гости
нас больше не ждали. Я поежилась, натянула кроссовки на исцарапанные ступни и
страшно разозлилась на весь этот мир и его обитателей, не желая ничего, кроме
возвращения домой.
— Итак, — с наигранной веселостью заявил Пак. — Если ты
наигралась с блуждающими огоньками и келпи, то нам пора. Только, пожалуйста,
предупреди меня в следующий раз, если решишь выпить чаю с ограми — я дубинку
побольше захвачу.
Я ответила злобным взглядом, а он ухмыльнулся. В небе
занимались призрачные сумерки, безмолвные и безжизненные; мы шли все глубже в
Небывалое.
6. ДИКАЯ ОХОТА
Вскоре мы набрели на мертвую проплешину посреди лесной чащи.
Дикий лес был местом призрачным и тихим, но... живым.
Повсюду возвышались древние деревья, пестрели цветы, и всполохи безумных красок
пронизывали окружающую серость, ярко выделяя жизнь. Между деревьями бродили
звери, странные создания перемещались в тенях; разглядеть их ясно не
получалось, но чувствовалось, что они там есть. Я ощущала на себе их взгляды.
Внезапно деревья расступились, и мы оказались на краю
бесплодной пустоши.
Остатки жухлой травы завяли, каменистую почву покрывали
скудные заплатки растительности. Тут и там торчали деревья, но все они высохли,
скрючились и почернели, давно утратив листву. Издалека ветви поблескивали;
острыми колючками, как странные металлические изваяния. Горячий ветер пах медью
и пылью.
Пак долго рассматривал мертвый лес.
— Лешик прав... — прошептал он, разглядывая скрюченное
дерево. — Это неестественно. Что-то отравляет Дикий лес.
Я потянулась к поблескивающей ветке, дотронулась и тут же
ойкнула.
Пак бросился ко мне.
— Что?
Я показала ему руку. Кровь сочилась из тончайшего, как от
бумаги, пореза на пальце.
— Дерево. Порезалась.
Пак изучил мой палец и нахмурился.
— Металлические деревья... — задумчиво протянул он, достал
из кармана платок и перевязал мне палец. — Это что-то новенькое. Если заметишь
стальных дриад, обязательно скажи мне — заору и убегу со всех ног.
Я хмуро покосилась на дерево. Капля крови сверкнула на
уколовшем меня шипе и сорвалась на растрескавшуюся землю. Колючки блестели, как
остро наточенные кинжалы.
— Оберону нужно знать об этом... — Пак опустился на
корточки, рассматривая клочок иссохшей травы. — Лешик сказал, что оно
расползается, но откуда взялось?
Он быстро выпрямился, но покачнулся и чуть не упал, неловко
взмахнув рукой. Я его поддержала.
— Ты что?
— Все в порядке, принцесса. — Он выдавил болезненную улыбку.
— Вот с домом моим что-то неладное, но что же делать? — Пак закашлялся и
помахал рукой перед носом, словно разгоняя противный запах. — Тошнит меня от
этого воздуха. Уходим отсюда.
Я принюхалась, но ничего не почувствовала, только запах
земли с острым привкусом железа, вроде ржавчины. Пак пятился и кривился — то ли
от злости, то ли от боли. Я поспешила за ним.
