Вой раздался несколько часов спустя.
Пак застыл, и я едва не врезалась ему в спину. Он жестом
приказал мне молчать.
Ветер донес до нас леденящее эхо жуткого лая и воя Меня
передернуло, и я подалась поближе к своему спутнику.
— Что это?
— Охота, — отозвался Пак, вглядываясь в даль, и скорчил рожу.
— Знаешь, я как раз подумал: вот бы нас сейчас загнали, точно кроликов, и
порвали на части. А то весь день насмарку, если никто не пытается меня
прикончить!
Я похолодела.
— Кто-то за нами охотится?
— Ты никогда не видела дикой охоты? — Пак застонал и
схватился за волосы. — Проклятье! Что же, это осложняет дело. Я собирался устроить
тебе экскурсию по Небывалому, принцесса, но, видимо, придется отложить!
Вой надвигался, хриплое и низкое рычание звучало все ближе.
Приближалось нечто... огромное.
— Нам надо бежать? — прошептала я.
— Ты их не обгонишь. — Пак попятился, — Они учуяли наш
запах; никто из смертных не выживет во время дикой охоты. — Он вздохнул и
картинно прикрыл глаза рукой. — Ах, нас спасет лишь одно! Пожертвую собственным
достоинством! Все снесу ради любви! О, жестокий рок!
— О чем ты?
Пак непонятно зачем подмигнул мне и стал меняться. Лицо его
вытянулось, сузилось, шея стала удлиняться. Руки скрючились, пальцы почернели и
склеились в копыта. Он выгнул спину, дрыгнул мускулистыми ногами. Кожа обросла
шерстью, существо опустилось на все четыре конечности — уже не человек, а серый
в яблоках конь с развевающейся гривой и пышным хвостом. Все превращение заняло
меньше десяти секунд.
Я попятилась, живо вспомнив нападение в пруду. Скакун ударил
копытом и нетерпеливо хлестнул хвостом. Из- под ниспадающей гривы сверкнули
изумрудные глаза, и мой страх слегка унялся.
Вой звучал все яростней, все ближе. Я бросилась к Паку в
обличье коня, схватилась за гриву и полезла ему на спину: Живя на ферме, я всего
лишь раз или два в жизни каталась верхом, так что вскарабкалась отнюдь не с
первой попытки. Пак фыркнул и сердито дернул головой, злясь на меня за
отсутствие навыков верховой езды.
Я попыталась выпрямиться и вцепилась в конскую гриву. Пак
раздраженно скосил зеленый глаз, отпрыгнул в кусты, и мы поскакали.
Ездить верхом — это ужасно, особенно если нельзя
контролировать ни лошадь, ни направление. Скажу честно, такого страха я никогда
в жизни не испытывала. Деревья неслись нам навстречу, сливаясь в одно пятно,
ветви хлестали меня по голым рукам, ноги горели — так сильно я сжимала
лошадиные бока коленями. Я вцепилась в гриву мертвой хваткой, но все равно едва
не падала с коня всякий раз, как Пак менял направление. Ветер свистел в ушах,
не заглушая дикие вопли и лай преследователей, гнавшихся за нами по пятам. Я не
смела оглянуться.
Гонка продолжалась бесконечно. Пак не снижал скорости и как
будто даже не запыхался, но конская шерсть намокла от пота, и сидеть сделалось
скользко и еще страшнее. Ноги у меня онемели, руки казались чужими.
Из зарослей справа от нас вывалилось огромное черное
создание и набросилось на лошадь. Щелкнули челюсти. Гончая, я таких огромных
никогда в жизни не видела! А глаза — синий огонь. Пак отскочил, увернулся и попятился,
едва не сбросив меня на землю. Я заорала, а он лягнул задней ногой, в прыжке
ударил гончую в живот, и пес с визгом отлетел в кусты.
Ветви и листья брызнули во все стороны. Еще пять чудовищных
собак выскочили из чащи на дорогу. Окружив нас, псы с воем и рычанием хватали коня
за ноги и отскакивали от ударов копыт. Я замерла, прижавшись к спине Пака, а
громадные челюсти лязгали в дюймах от моих пяток.
И тут за деревьями показался стройный силуэт на гигантском
вороном коне — тот самый юноша, который мне приснился; тот самый, которого я
заметила в окно автобуса. Жестокое ангельское лицо озарилось улыбкой; он
натянул тетиву огромного лука, сверкнула стрела...
— Пак! — взвизгнула я, понимая, что слишком поздно. —
Берегись!
Листва над охотником зашелестела, большущая ветка качнулась
и хлестнула юношу по руке. Стрела, прогудев у меня над головой, вонзилась в
сосну, и по стволу расползлась морозная паутинка.
Охотник прилаживал новую стрелу к тетиве. Пак обернулся,
пронзительно заржал, попятился и, непонятным образом увернувшись от клацающих
зубов, перескочил через собачью свору. Копыта ударили оземь, и он помчался, а
гончие с лаем бросились за ним по пятам.
Стрела прозвенела над головой; таинственный всадник снова
прицелился и помчался следом за нами. Пак с фырканьем метнулся в сторону, едва
не сбросив меня со спины, и устремился в густую чащу.
Гигантские деревья росли так близко друг к другу, что Паку
приходилось продираться между стволами. Гончие отстали, но вой по-прежнему
доносился со всех сторон; поджарые черные тела мелькали в подлеске. Всадник пропал
из виду — наверняка где-то затаился, выжидая случай пронзить наши сердца
смертельными стрелами.
Мы въехали под своды гигантского дуба, и Пак встал как
вкопанный, а потом вдруг резко дернулся вперед. Я разжала пальцы и сорвалась с
его спины. Я кувыркнулась в воздухе — сердце чуть не выскочило! — и грузно
шмякнулась о сплетенные ветки. Дыхание перехватило, а ребра пронзила такая
острая боль, что слезы брызнули из глаз. Пак заржал и умчался прочь, уводя
собак за собой в темноту.
Через миг под деревом проехал всадник на вороном коне.
На леденящую долю секунды он помедлил под веткой, а я
затаила дыхание, уверенная, что наездник вот-вот поднимет голову и заметит
меня. Тишина взорвалась возбужденным собачьим тявканьем, и охотник пришпорил лошадь,
устремляясь в погоню. Вскоре звуки стихли вдалеке, и я оказалась в одиночестве.
— Так-так, — послышалось совсем близко, — Интересненько
7. ПРО ГОБЛИНОВ И ГРИМАЛКИНА
На этот раз я с трудом удержалась от крика, хотя едва не
свалилась с дерева от неожиданности. Уцепившись за ветку, я лихорадочно
озиралась в поисках источника голоса, но ничего не заметила — только ветки, да
неверный свет сочился сквозь листву.
— Где ты? — выдохнула я. — Покажись!
— Я не прячусь, девочка, — прозвучал веселый голос. — Может,
перестанешь жмуриться и распахнешь глаза чуть пошире? Вот так.
Передо мной на расстоянии вытянутой руки в пустоте
распахнулись два глаза-блюдца, и я оказалась лицом к лицу с огромным серым
котом.
— Вот так, — мурлыкало существо, лениво рассматривая меня
желтыми глазищами. Длинная пушистая шерсть по окрасу идеально сливалась с
древесным стволом и окружающей нас листвой. — Теперь увидела?
— Ты кошка?! — глупо выпалила я.
Существо хитро подмигнуло.
— В грубейшем смысле этого слова, полагаю, можно назвать и
так. — Представитель семейства кошачьих поднялся, потянулся, выгибая спину
дугой, потом снова уселся и обернулся пушистым хвостом. Теперь, когда я немного
пришла в себя от испуга, я поняла, что существо передо мной со всей определенностью
именно кот, а не кошка. — Меня называли Кайт Ши, Грималкин или кот Баюн, но,
поскольку это все одно и то же, полагаю, что права и ты.
