— Никогда не видел фей-аниме, — проворчал он, почесывая
голову. — А, какая разница. На вид ты молодая, и тебя, пожалуй, хватит всем
ребяткам на пару ночей. Ну, чет выбираешь, аниме? — Он ухмыльнулся и взмахнул
мечом. — Сварить тебя заживо или поджарить на углях?
Я стиснула руки, чтобы унять дрожь, и ответила как Можно
беспечней:
— Мне и то, и то годится. Завтра это станет все равно, У
меня по жилам яд течет, смертельный. Откусишь от меня кусочек — у тебя вся
кровь вскипит, кишки расплавятся и ты растаешь кипящей лужей грязи.
Племя зашипело; несколько гоблинов оскалились на меня и
зарычали. Я скрестила руки на груди, вздернула подбородок и уставилась на
гоблинского вождя.
— Так что давай, ешь меня. Завтра превратишься в лужу
слякоти и впитаешься в землю.
Многие гоблины попятились прочь, однако вождь не шелохнулся.
— Заткнитесь, трусливые собаки! — Рявкнул он на перепуганных
соплеменников. Кисло посмотрел на меня и сплюнул на пол. — Значит, есть тебя
низя, — Прозвучало это не слишком обнадеживающе. — Абидна, да. Но тебя-то это
не спасет, девчонка. Если ты такая ядовитая, я тебя прям щас прикончу, только
кровь помедленней спущу, чтобы ты меня не отравила ядом. Потом сдеру с тебя шкуру
и повешу над дверью, а из костей наделаю наконечников для стрел. Как мне бабуля
наставляла, неча разбрасываться.
— Подожди! — закричала я, когда он уже шагнул ко мне и
взмахнул мечом. — Зачем... зачем же меня так бездарно портить? — Выдавила я.
Вожак недоверчиво меня рассматривал, — Ведь существует способ очистить мою
кровь от яда и сделать меня съедобной! Если мне все равно умирать, пусть меня
лучше съедят, чем замучают.
Вождь гоблинов осклабился.
— Я знал, что ты меня поймешь! — Потом повернулся к своим
приспешникам и выпятил грудь, — Видали, собаки? Вождь-то все о вас печется!
Сегодня попируем!
Со всех сторон хрипло заулюлюкали, а вождь обернулся ко мне
и наставил меч в лицо.
— Давай, девчонка-аниме. Какой секрет?
Я торопливо думала.
— Чтобы очистить мою кровь от яда, вы должны сварить меня в
большом котле с несколькими очищающими ингредиентами. Ключевая вода из
водопада, желудь от самого высокого дуба, голубые грибы и... гм...
— Только не говори, что ты забыла, — пригрозил вождь и
кончиком меча пошевелил меж прутьев клетки. — Может, тебе помочь припомнить?
— Стружку пикси! — с отчаянием выпалила я, а он недоверчиво
заморгал. — От живого пикси, — добавила я — Только не мертвого. Если он умрет,
рецепт не сработает.
Только бы в этом мире имелись пикси. Если нет, мне крышка.
— Ха, — буркнул вождь и обернулся к выжидающему племени. —
Понятно, собаки, вы все слышали? Тащите все ингредиенты до рассвета! Кто не
работает — тот не ест! Живее, шевелитесь!
Племя бросилось врассыпную. Шипя, огрызаясь и переругиваясь
друг с другом, все скрылись в лесу. У клеток сгорбился над кривым копьем
один-единственный охранник.
Вождь смерил меня подозрительным взглядом и потыкал мечом
меж прутьев.
— Не пытайся обдурить меня, девчонка, называть неправильные
ингредиенты, — пригрозил он. — Я хочу отрубить тебе палец, сварить в бульоне и
дать кому-нибудь отведать. Если он умрет или растечется лужей слизи, смерть
твоя будет долгой и мучительной. Понятно?
Похолодев, я кивнула. Понятно, что никто из гоблинов не
умрет, потому что и про яд, и про рецепт я все выдумала. Однако мне совсем не
улыбалось лишиться пальца. Ужас какой-то!
Вождь сплюнул и оглядел опустевший лагерь.
— Ба, да ни один из этих псов не сможет изловить мне пикси,
— пробормотал он и поскреб себе ухо. — А коли поймают — все равно сожрут,
точняк. Р-р-р, лучше сам найду... Буграт!
Одинокий стражник встрепенулся.
— Вождь?
— Присмотри за нашим ужином, — приказал вождь, пряча меч в
ножны. — Попробует сбежать — отруби ей ноги.
— Бу сделано, вождь.
— А я на охоту. — Вождь еще раз предостерегающе взглянул на
меня и, тяжело шагая, скрылся в подлеске.
— Умно придумано, — с ноткой удивления в голосе промурлыкал
Грималкин и принялся грызть путы.
Я кивнула, не в силах выдавить ни слова.
Грыз он долго, а я тем временем кусала губы, заламывала руки
и старалась не расспрашивать Грималкина о его успехах. Тянулись минуты; я с
беспокойством всматривалась в чащу, ожидая, что из леса вот-вот полезут вождь и
свора гоблинов. Одинокий стражник расхаживал по периметру лагеря, злобно
сверкая на меня глазами и вынуждая Грималкина то и дело исчезать. Наконец,
после того как стражник пошел на восьмой или девятый круг, Грималкин подал
голос.
— Ну, теперь пролезешь.
Я с трудом развернулась и обнаружила, что несколько завязок
на прутьях клетки перегрызены пополам — честь и хвала крепким челюстям и острым
зубам Грималкина!
— Давай пошевеливайся, — зашипел Грималкин и стал бить
хвостом. — Потом будешь пялиться... Они возвращаются!
Со всех сторон зашуршали кусты, воздух наполнился лающим
смехом, звуки приближались. С гулко бьющимся сердцем я схватилась за прутья,
стараясь не задеть шипы, и потянула. Клетка не поддавалась, прутья цеплялись
друг за друга мелкими веточками, и тогда я потянула в стороны еще сильнее. Все
равно что протискиваться сквозь густые заросли! Шипы чуть раздвинулись, дразня
меня близкой свободой, но тут же сомкнулись снова.
Из-за деревьев показался вождь в сопровождении еще трех
гоблинов. В кулаке он сжимал что-то мелкое, извивающееся, а приспешники тащили
полные охапки бледно-голубых поганок.
— С грибами-то легко! — фыркнул вождь, иронически
оглядываясь на остальных. — Грибы собрать любой идиот сумеет! Вот если б я
отправил этих псов ловить пикси, то нам бы только косточки достались, прежде
чем...
Он застыл и уставился на меня. Какой-то миг стоял, моргая, а
потом нехорошо сузил глаза и сжал кулаки. Мелкое создание, которое он при этом
стиснул сильнее, тоненько пискнуло, а гоблин придушил его до смерти и отшвырнул
на землю. Взревев от ярости, вождь выхватил свой меч. Я закричала и рванулась
из клетки изо всех сил.
Ветки и колючки затрещали, задняя стенка клетки разломилась,
и я вырвалась на волю.
— Беги! — воскликнул Грималкин, но я уже и сама припустила
прочь.
Мы рванули в лес, преследуемые по пятам разгневанными
гоблинами.
8. ЛУННАЯ РОЩА
Я продиралась через чащу леса вслед за смутными очертаниями
Грималкина; прутья и листья хлестали меня по лицу. Позади трещали ветки,
неслось рычание, в ушах все громче раздавались злобные проклятия вождя. Я
запыхалась, легкие горели огнем, но я упорно заставляла ноги двигаться вперед,
понимая, что любая заминка или падение означают смерть.
