По ковру приглушенно зацокали копытца. В комнату вошли две
козлоногие девушки-сатирки под предводительством высокой и гибкой женщины с
очень бледным лицом и прямыми волосами цвета воронова крыла. Черное одеяние
незнакомки словно поглощало свет, а длинные и цепкие пальцы напоминали паучьи
лапки.
Одна из девушек выглядывала из-за спины у дамы и осторожно
посматривала на меня. Я узнала Пижму. Она робко улыбнулась, как будто боялась
моего гнева после всего, что случилось между мной и Титанией.
Я не сердилась: королева фейри считала и меня, и сатирку
пешками в своей игре. Неожиданно высокая дама шагнула ко мне и костлявыми
пальцами схватила меня за подбородок. Черные глаза, без белков и зрачков,
изучали мое лицо.
— Какая гадость, — ядовито прошипела она. — Какая
отвратительная грязнуля! На что рассчитывает Оберон? Чуда я не сотворю.
Я рывком высвободилась из противных пальцев, а
девушки-сатирки пискнули. Дама же, напротив, развеселилась.
— Что ж, полагаю, придется нам постараться. Полукровка...
— Меня зовут не «полукровка», — огрызнулась я, порядком
подустав от этого слова. — Мое имя Меган. Меган Чейз.
Дама и бровью не повела.
— Ты так легко выдаешь свое имя, дитя, — заявила она. Я
непонимающе нахмурилась. — Тебе повезло, что это не истинное твое имя, не то
быть беде. Ну что ж, Меган Чейз, зови меня Ткачиха. Король Оберон попросил,
чтобы я сделала из тебя нечто презентабельное к сегодняшнему торжеству в
Элизии. Он не желает видеть, как его дочь-полукровка расхаживает перед Неблагим
двором в крестьянских обносках или, хуже того, в одежде смертных. Я пообещала
сделать что смогу. Не надо ждать чудес, но мы попробуем. Теперь… — Она кивнула
на примыкающую комнатку. — Все по порядку. От тебя воняет человечиной, троллями
и кровью. Купаться! — Она хлопнула в ладоши, и две девушки-сатирки засеменили
ко мне. — Пижма и Кларисса тебе помогут. А я должна придумать для тебя наряд, в
котором ты не выставишь отца на посмешище.
Я хмуро покосилась на Пижму, которая старательно отводила
взгляд, и последовала за ними к бассейну, где с облегчением сбросила грязные
лохмотья и скользнула в горячую воду.
Блаженство... Я несколько минут побултыхалась в бассейнe, отогреваясь
в горячей воде, чувствуя, как боль и синяки, полученные за последние три дня,
исчезают.
Интересно, потеют ли фейри? Пачкаются ли хоть когда-нибудь?
Придворные всегда выглядели исключительно элегантно.
От жары меня клонило в сон. Должно быть, я задремала, потому
что мне снились гадкие сны о том, как черные пауки ползают по моему телу,
оплетают паутиной, точно огромную муху.
Когда я проснулась, почесываясь и вздрагивая всем телом, я
лежала на кровати, а надо мной возвышалась Ткачиха.
— Что ж, — вздохнула она, когда я с трудом поднялась на ноги
— Это не лучшее мое творение, но, надо думать, подойдет. Иди сюда, девочка.
Встань-ка перед зеркалом.
Я подчинилась и ошеломленно разинула рот при виде
собственного отражения.
Мерцающее серебром платье из тончайшей ткани рябило как вода
при малейшем движении, кружевные рукава трепетали, едва касаясь кожи. Волосы
мои изящно завили и уложили в высокую элегантную прическу, закрепив сверкающими
булавками. На шее мерцала синим огнем сапфировая пряжка размером с детский
кулачок.
— Ну? — Ткачиха прикоснулась к моему рукаву, любуясь
платьем, как художник — лучшей своей картиной. — Как тебе?
— Какая красота! — пролепетала я, разглядывая в зеркале
принцессу фейри. — Я себя не узнаю! — Тут я кое-что припомнила и истерически
хихикнула. — А я, случайно, не обернусь тыквой, когда пробьет полночь?
— Если разозлишь кое-кого, все возможно. — Ткачиха хлопнула
в ладоши. Как по волшебству, явились аккуратно причесанные Пижма и Кларисса в
простых белых нарядах. Из кудрей Пижмы торчали небольшие рожки. Она держала
двумя пальчиками мой оранжевый рюкзак, словно боялась, что он ее укусит.
— Я велела выстирать твои человеческие одежды, — заявила
Ткачиха, отходя от зеркала. — Оберон бы приказал их уничтожить, но мне это —
только лишняя работа, так что я сложила человечьи вещи в твой мешок. Когда
праздник закончится, это платье я у тебя заберу, поэтому прибереги свою одежду.
— Ладно — ответила я, забирая рюкзак у Пижмы.
При беглом осмотре внутри обнаружились сложенные джинсы и
футболка. Айпод по-прежнему лежал в боковом кармашке. Я подумала, не оставить
ли рюкзак на время здесь, но решила взять его с собой — вдруг Оберон
рассердится и прикажет сжечь мое имущество? Мешок по-прежнему мой, родной, в
нем все, чем я владею в этом мире. Несмотря на некоторую неловкость, я закинула
рюкзак на плечо: принцесса-деревенщина с ярко-оранжевым вещмешком.
— Идем, — выдохнула Ткачиха, закутываясь в черную
полупрозрачную шаль. — Элизий ждет. И вот еще, полукровка: я славно потрудилась
над твоим нарядом. Ты уж постарайся остаться в живых.
12. ЭЛИЗИЙ
Мы вышли через заросли на главный двор. Как и прежде, на нем
толпились фейри, но общий настрой изменился, в воздухе словно потемнело.
Гремела музыка, навязчиво и хищно, а фейри танцевали, подпрыгивали и кружились
в безумной пляске. Какой-то сатир склонился над покорной краснокожей девушкой,
схватил ее за талию и впился в губы. Две лисьеухие женщины с горящими золотом
глазами теснили очарованного домового. Придворные кружились в завораживающем
танце, их чувственные движения переполняла страсть.
Меня охватило безумное желание присоединиться к ним,
запрокинуть голову и кружиться под музыку, куда бы она меня ни завела. На миг я
закрыла глаза, чувствуя, как звуки уносят мою душу в небеса. Дыхание
перехватило, я начала раскачиваться в такт мелодии, и меня повлекло в круг
танцоров.
Я сильно, до крови, прикусила губу и от острой боли
опомнилась.
«Соберись, Меган! Будь начеку. Сейчас нельзя ни есть, ни
танцевать, ни заговаривать с незнакомцами. Сконцентрируйся на деле». За длинным
столом, в окружении рыцарей и троллей Светлого двора, Оберон и Титания сидели
бок о бок и старательно друг друга игнорировали. Оберон подпирал голову кулаком
и разглядывал свой двор; Титания будто проглотила ледяную швабру.
Пака видно не было. Освободил ли его Оберон?
— Празднуешь? — промурлыкал знакомый голос.
— Грималкин! — воскликнула я при виде серого кота,
устроившегося на каком-то столбике и кутавшегося в собственный хвост.
Золотистые глаза уставились на меня с ленивым равнодушием. — Что ты тут
делаешь?
Он зевнул.
— Хотел вздремнуть, но тут, похоже, вскоре станет интересно,
так что покручусь пока поблизости. — Кот поднялся, потянулся, выгнув спину
дугой, и искоса посмотрел на меня. — Ну что, человек, как живется при дворе
Оберона?
— Ты знал! — упрекнула я, а кот уселся и принялся вылизывать
лапу. — Ты с самого начала знал, кто я! Потому и согласился проводить меня к
Паку — хотел шантажировать Оберона.
