— Держитесь! — крикнул Ясень и с диким гиканьем хлестнул
поводьями. — Н-но!!!
Лошадь заржала и понесла. Повозка промчалась на красный
сигнал светофора, едва не столкнувшись с гудящим такси. Машины ревели, люди
выкрикивали нам вслед проклятия, но звуки погони стихли вдалеке.
— Ясень! — через некоторое время крикнула я. — Пак не
шевелится!
Принц не сводил глаз с дороги, однако Грималкин спрыгнул с
козел в фаэтон и приблизился к Паку. Лицо Плутишки Робина побелело, как яичная
скорлупа, кожу покрыл холодный липкий пот. Я безуспешно пыталась остановить
кровотечение с помощью рукава куртки. Мой лучший друг умирал, а я ничем не могла
помочь.
— Ему нужно к врачу, — всхлипнула я. — В больницу…
— Подумай, человек! — перебил Грималкин. — В больнице фейри
не выживет. Там столько металла, что Пак и до утра не протянет,
— Что же делать? — истерически вскрикнула я.
Грималкин вспрыгнул на козлы к Ясеню,
— Отвезем его в парк, — невозмутимо скомандовал он. —
Надеюсь, дриады сумеют помочь.
— А вдруг не сумеют?
— Тогда пора молиться о чуде.
Ясень не остановился у ворот парка, а съехал на лужайку и
направил лошадь под деревья.
Я так переживала за Пака, что даже не заметила, когда фаэтон
остановился. Принц склонился рядом с нами, взвалил Пака на плечо и спрыгнул на
землю. Я, ничего не соображая, последовала за ним. Мы подошли к двум огромным
дубам, корявые ветви которых полностью заслонили собой ночное небо. Ясень внес
Пака под сень листвы и опустил на траву.
Мы стали ждать.
Внезапно из древесных стволов выступили две стройные
черноглазые женщины с зелеными, как мох, волосами и кожей цвета полированного
красного дерева. Дриады шагнули вперед, и на нас повеяло густым запахом свежей
земли и древесной коры. Грималкин и Ясень почтительно кивнули, но я почти
ничего не замечала от волнения.
— Мы знаем, зачем вы пришли, — сказала одна из дриад. Голос
ее звучал дуновением ветра в листве. — Ветер нам шепчет, приносит нам вести
издалека. Нам известны ваши обязательства и поиски Железного короля. Мы ждали
тебя, дитя двух миров.
Я вышла вперед.
— Помогите Паку, умоляю вас! Его ранили по пути сюда, Я
заключу с вами сделку, отдам вам все, что хотите, только спасите его!
Ясень насупился, но я решила не обращать на это внимания.
— Мы не станем торговаться с тобою, дитя, — прошептала
вторая дриада, и меня охватило гнетущее отчаяние. — У нас так не принято. Мы не
такие, как ши или Кайт Ши, мы не ищем бесконечных способов усилить свою власть.
Мы — суть.
— Тогда одолжение? — взмолилась я, не желая отступать. — Он
умрет без вашей помощи!
— Смерть — часть жизни. — Дриада смотрела на меня
безжалостными темными глазами. — Умирают все, даже такие древние создания, как
Пак. Люди забудут его истории, забудут, что он существовал, и его бытие
прекратится. Так устроен мир.
Я прикусила губу, чтобы не расплакаться. Дриады не помогут,
Пака только что приговорили к смерти. Я стиснула кулаки и уставилась на
древесных теток; мне хотелось встряхнуть их, трясти до тех пор, пока они не
согласятся помочь. Я испытала вдруг прилив... чего-то... Деревья надо мной
застонали и закачались, осыпая нас листьями. Ясень с Грималкиным попятились,
дриады переглянулись.
— Она сильна, — шепнула одна из них.
— Сила ее спит, — ответила другая. — Деревья ее слышат,
земля откликается на ее зов.
— Возможно, этого хватит.
Они опять кивнули друг другу, и одна из древесных фей
обхватила Пака за пояс и потащила к дереву. Обе фигуры слились с корой и
исчезли. Я встревоженно вскинулась.
— Что вы делаете?
— Не волнуйся, — отозвалась оставшаяся дриада. — Мы не можем
исцелить его, но можем приостановить разрушение. Пак будет спать, а когда
поправится, снова вернется к вам. Уйдет ли на это вся ночь или несколько лет —
зависит только от него. — Она склонила голову, стряхнув частички мха с волос — Ты
со своими спутниками можешь остаться здесь до утра. Здесь безопасно. Железные
фейри не осмелятся проникнуть в наши пределы. Мы удержим их своей властью над
деревьями и землей. Отдыхайте, мы вас позовем, когда придет пора.
С этими словами она растворилась в дереве.
Нас стало на одного меньше, чем в начале пути.
Мне хотелось спать — лечь в постель и забыться, а потом
очнуться в мире, где лучшие друзья не падают от пуль, а младших братьев никто
никогда не похищает. Хотелось, чтобы все закончилось, а жизнь вернулась в
нормальное русло. Несмотря на переутомление, уснуть я не могла. Я бродила по
парку, будто в полудреме, и едва замечала окружающее. Ясень увлеченно беседовал
с местными фейри — обитателями парка, а Грималкин исчез, так что я осталась
совсем одна. В неверном свечении луны феи плясали, пели и смеялись, окликая
меня откуда-то издалека. Сатиры насвистывали какие-то мотивчики, повсюду носились
пикси, взмахивая прозрачными крылышками, а дриады танцевали в деревьях, и
стройные их тела колыхались, как травы по ветру. Я ни на кого не смотрела.
Присев на берегу озера, под склоненными к воде ветвями
гигантского дуба, я подтянула коленки к груди и заплакала.
На поверхность озера вынырнули русалки и стали разглядывать
меня в упор; откуда-то слетелась стайка пикси, озадаченно перемигиваясь
миниатюрными огоньками. Я едва замечала всеобщее любопытство, вызванное моим
появлением: слишком много на меня навалилось — неизбывная тревога за Итана,
страх потерять Пака и злосчастное обещание, данное Ясеню... Я доревелась до
того, что стала задыхаться и икать.
Волшебные создания не оставляли меня в покое. Когда слезы
высохли, я обнаружила, что меня обступило стадо сатиров.
— Какой цветочек! — воскликнул один из них, сверкнув глазами
в ночной мгле. Темное лицо обрамляла козлиная бородка, в густых черных кудрях
торчали рожки. Говорил он голосом низким и обволакивающим, с чуть заметным креольским
акцентом. — О чем грустишь, красавица? Пойдем с нами, мы тебя развеселим!
Я поежилась и неловко поднялась с земли.
— Нет, спаси... Все нормально. Просто хотела немного побыть
одна.
— Одной быть ужасно, — протянул сатир с обворожительной
улыбкой. Вокруг мерцали чары, и я на миг разглядела, как видят его смертные:
красивый парень-студент, гуляет с друзьями по парку — Пойдем выпьем кофе, и ты
мне все расскажешь...
Говорил он со столь искренним участием, что я почти
поверила, однако вовремя заметила отблеск плотоядной похоти в глазах его
приятелей и в ужасе отпрянула.
— Мне пора.
Я попятилась. Они подались за мной, пожирая пристальными
взглядами. В воздухе повис густой запах мускуса.
