Внезапно по рельсам скользнула знакомая согбенная фигурка и
тут же опять затерялась в дыму. Я разглядела очертания трехколесного велосипеда
и озадаченно нахмурилась.
— Зачем хомяки нас преследует?
— Хомяки? — Ясень хмыкнул.
— Ну да, видишь, хомячат все блестящее и запасают и нычках?
Как хомяки. А, не важно! — отмахнулась я с притворным раздражением, в глубине
души волнуясь за своего спутника. Ясень ни разу не пожаловался, но близость
разбросанного повсюду железа давалась ему нелегко. — Хочешь, остановимся,
передохнем?
— Нет! — Он прижал ладонь ко лбу, словно силясь унять боль.
— Это не поможет.
Отравленная равнина простиралась во все стороны. Тут и там
попадались бурлящие жаром бассейны расплавленной лавы. Над головой изрыгали
черную копоть дымовые трубы, в желто-сером небе колыхалась дымовая завеса.
Металлические башни на горизонте перемигивались и потрескивали молниями, в
воздухе гудело электричество. По земле змеились трубы, выбрасывая струи пара из
клапанов и всевозможных сочленений; пространство над равниной испещрили черные
провода. Воняло железом и ржавчиной, в носу щипало, в горле першило от смога.
Ясень брел вперед с мрачной решимостью.
У меня щемило сердце от сочувствия и беспокойства за него:
ведь это я виновата! Я беспомощно наблюдала, как наш с ним договор, обязывающий
принца помогать мне, медленно убивал Ясеня. Мой спутник дышал тяжело и хрипло и
с каждым часом все больше бледнел. Меня терзал страх: а вдруг принц умрет и
оставит меня одну в этой мрачной пустыне?
День закончился; железная башня по-прежнему зловеще чернела
на горизонте — но расстояние до нее сократилось. Желтовато-серое небо потемнело,
из-за туч мерцал неровный круг луны. Я остановилась и взглянула вверх. Звезд на
небе не было — ни одной. Искусственный свет фонарей заливал все вокруг, и ночь
казалась такой же серой, как день.
Ясень закашлялся, оперся о развалины, чтобы не упасть. Я обхватила
его за плечи, и он осел на меня. Принц кашлял так сильно, что сердце защемило
от жалости.
— Нужно отдохнуть, — настаивала я, оглядываясь в поисках
подходящего места. Под насыпью железнодорожного полотна валялась, наполовину
закопанная в грязь, огромная цементная труба, исписанная граффити. Я махнула в
ту сторону. — Идем.
На этот раз он без возражений последовал за мной вниз по
склону, к бетонному убежищу, усыпанному осколками цветного стекла. Не лучшее
укрытие — там даже не выпрямишься в полный рост, — зато не железное. Я
отшвырнула разбитую бутылку в сторону, осторожно уселась и скинула с плеч
рюкзак. Ясень снял ножны с пояса и опустился рядом со мной, еле сдержав стон. Я
полезла в рюкзак за едой и бутылкой с водой; пальцы наткнулись па пульсирующее
древко стрелы.
Я вскрыла пакетик с вяленой говядиной и предложила Ясеню. Он
покачал головой; глаза смотрели тускло и тупо.
— Нужно поесть, — уговаривала я, вгрызаясь в жесткое мясо. Я
и сама была не особенно голодна, аппетита не было — слишком устала, запарилась
и все время волновалась. Просто хотелось чего-нибудь пожевать. — Если хочешь,
есть орехи. Вот.
Я кинула ему пакетик арахиса с сухофруктами. Принц
недоверчиво рассматривал угощение, и я насупилась.
— Извини, но на заправках едой для фейри не торгуют. Ешь.
Он как во сне взял пакетик и высыпал горсть орехов и изюма
на ладонь.
Я вгляделась в даль, туда, где подпирала тучи грозная
крепость.
— Как думаешь, долго еще? — спросила я, просто чтобы его
разговорить.
Ясень закинул в рот всю пригоршню орехов и равнодушно
проглотил.
— День, не больше, — ответил он, отбрасывая пустой пакетик.
Глаза его потемнели, и он добавил со вздохом: — Потом... я вряд ли на
что-нибудь пригожусь.
Мне стало нехорошо от ужаса — неужели я потеряю Ясеня?! Я
столько всего потеряла... Неужели Ясень не дотянет до конца нашего пути?! Я
нуждалась в нем так, как ни в ком и никогда прежде.
«Я защищу тебя, — неожиданно решила я. — Ты выдержишь,
обещаю! Только не умирай, Ясень!»
Он смотрел на меня в сумраке трубы очень серьезно, как будто
читал мои мысли. Наверное, мысли можно определить по сопутствующим им эмоциям,
а Ясень способен читать мою ауру...
Принц задумался, как будто борясь сам с собой. Затем
улыбнулся и со вздохом протянул мне руку. Я взяла его ладонь, а он усадил меня
перед собой и обнял за талию. Я прижалась к нему и стала прислушиваться к
биению его сердца. С каждым ударом убеждалась: все по-настоящему, Ясень здесь,
живой, со мной.
Налетел порыв ветра, запахло озоном и еще чем-то странным,
химическим. Крупные капли дождя ударились о край трубы, лужица влаги чуть
задымилась. Ясень сидел совершенно недвижно и даже дышал очень медленно, как
будто боялся спугнуть меня резким движением. Я протянула руку и стала водить
пальцами по его предплечью, любуясь кожей, прохладной и гладкой, как оживший
лед. Он вздрагивал и прерывисто дышал,
— Ясень?
— Хм?
Я облизнула губы.
— Почему ты поклялся убить Пака?
Он дернулся. Я затылком почувствовала его взгляд и прикусила
губу, жалея, что вообще заговорила. Не знаю, что на меня нашло.
— Неважно! — Я замахала руками. — Забудь! Совсем не
обязательно рассказывать! Мне просто любопытно...
«Кто ты на самом деле? За что ты так ненавидишь Пака? Мне
хочется понять. Я вас обоих, кажется, совсем не знаю».
Еще несколько капель дождя плюхнулись на землю и зашипели, испаряясь
в тишине. Я жевала полоски вяленого мяса и следила за дождевыми струями, остро
чувствуя рядом тело Ясеня, обнявшие меня мужские руки... Он вздохнул, сел
поудобнее и прошептал:
— Это было давно... — Голос его почти терялся в порывах
ветра. — Еще до твоего рождения... Зима и Лето какое-то время жили в мире. При
дворах случались небольшие стычки, но впервые за долгие годы мы оставили друг
друга в покое. Ближе к концу лета, — продолжал он голосом, вдруг зазвеневшим
болью, — все стало меняться. Волшебный народ плохо выносит скуку, и некоторые
особенно нетерпеливые создания снова принялись задирать Летний двор. Мне
следовало бы предвидеть неприятности... Но в то лето я не думал о политике.
Весь двор скучал и маялся, я же... — Он на секунду осекся. — У меня была
любимая, Ариэлла Туларин.
У меня перехватило горло. Любимая... У Ясеня раньше была
девушка, которую он очень любил, судя по плохо скрываемой боли в голосе. Я
напряглась, вдруг смутившись, что слишком громко дышу, что он обнимает меня за
талию. Ясень как будто ничего не замечал.
— Мы отправились в Дикий лес, — продолжал он, оперевшись
подбородком о мою макушку, — проверить, правдивы ли слухи о золотой лисе,
которую якобы видели в тех краях. В тот день мы охотились вместе: Ариэлла, я
и... и Плутишка Робин.
