— Пак?!
Ясень неловко пошевелился. Где-то вдалеке грянул гром, небо
озарилось зелеными молниями.
— Да, — через силу выдавил принц. — Пак. Когда-то мы
дружили. Я этого не стыдился. В те дни мы часто встречались в Диком лесу,
подальше от дворцовых пересудов. Правила нас не заботили. В те годы Пак и
Ариэлла были моими самыми близкими друзьями. Я абсолютно доверял им.
— Что случилось?
Голос Ясеня потеплел от воспоминаний.
— Мы охотились на незнакомых землях. Дикий лес огромен,
некоторые его части постоянно меняются, там опасно даже для фейри. Три дня мы
выслеживали золотую лису среди неведомых рощ и лесов и держали пари о том, чья
стрела поразит ее. Пак похвалялся, что Зима, конечно, проиграет Лету, а мы с
Ариэллой, разумеется, с ним спорили. Чаща вокруг нас стала темной и дикой. Мы
ехали на волшебных скакунах, чьи копыта не касались земли, но даже эти лошади
нервничали все больше. Надо было к ним прислушаться, но мы не обратили
внимания, повинуясь нашей упрямой, глупой гордыне. Наконец на четвертый день мы
въехали на холм, спускающийся в широкое ущелье. На той стороне, по краю
пропасти бежала золотая лиса. Разделяющий нас овраг был неглубок, но широк и
укрыт неверными тенями и подлеском... что внизу — не разглядеть.
Принц вздохнул.
— Ариэлла хотела поехать в объезд, хоть это и дольше. Пак не
соглашался, твердил, что мы упустим добычу, если не поедем напрямую. Мы
поспорили. Я принял сторону Ариэллы — хоть и не понимал, чего она испугалась,
но если ей не хотелось спускаться вниз, я бы не стал ее заставлять. Однако Пак
решил иначе. Я поворотил лошадь в сторону, а он с диким воплем подстегнул коня
Ариэллы и пришпорил собственного скакуна. Лошади рванули вниз по склону, а Пак
кричал мне: «Догоняй, коль сможешь!» Мне ничего не оставалось, как последовать
за ними.
Ясень замолчал, глаза у него сделались темные и измученные.
Он все смотрел и смотрел куда-то вдаль, пока я не выдержала.
— Что случилось? — прошептала я.
Он горько усмехнулся.
— Конечно, Ариэлла оказалась права. Пак завел нас прямо в
логово виверны.
— Что еще за виверна? — глупо переспросила я.
— Родственница драконам, — объяснил мне Ясень. — Глупее, но
очень опасная. И не терпит чужаков. Тварь возникла из ниоткуда, сплошь крылья,
когти и зубы. Огромная разъяренная зверюга набросилась на нас, размахивая ядовитым
хвостом, стараясь поразить отравленным жалом. Мы сражались плечом к плечу. Мы
столько времени проводили вместе, что хорошо понимали боевые приемы друг друга,
и общими усилиями одолели врага. Именно Ариэлла нанесла решающий удар. Однако,
умирая, виверна уколола ядовитым хвостом грудь моей любимой. У виверны
чрезвычайно сильный яд, а мы заехали так далеко, что на много миль вокруг не
было ни единого целителя. Мы... мы пытались спасти Ариэллу, но...
Он замолчал и тяжело вздохнул. Я сочувственно стиснула ему
руку.
— Она умерла у меня на руках, — закончил он, с трудом
овладев эмоциями, — Умерла с моим именем на устах, умоляя спасти ее. А я ее
держал, смотрел, как жизнь гаснет в ее глазах, и думал только об одном: во всем
виноват Пак! Если бы не он, она бы не погибла.
Он коротко кивнул и добавил со сталью в голосе:
— В тот день я поклялся отомстить за смерть Ариэллы, убить
Плутишку Робина или погибнуть в схватке с ним. С тех пор мы несколько раз
сражались, но Плут всегда умудряется ускользнуть или выкинуть какой-нибудь
фокус, после которого дуэль невозможна. Мне не будет покоя, пока он жив. Я
пообещал Ариэлле, что буду преследовать Пака до смерти одного из нас.
— Пак говорил мне, что это случайно... Он не хотел, он не
нарочно... — горько заметила я. Защищать Робби не хотелось. Ясень потерял
любимую из-за того, что натворил Пак... этот проказник в конце концов
довыделывался.
— Это неважно, — холодно возразил мне Ясень и отодвинулся от
меня. — Клятва моя нерушима, и мне не знать покоя, пока я ее не исполню.
Я молча уставилась на дождь, чувствуя себя глубоко
несчастной. Меня раздирало пополам. Ясень и Пак, два врага в противоборстве,
которому положит конец только смерть одного... или другого. Как можно общаться
с двумя близкими тебе людьми, зная, что однажды один из них! убьет другого? Да,
клятвы фейри нерушимы, у Ясеня достаточно причин для ненависти к Паку, но я
чувствовала себя в ловушке: остановить их я не сумею, но ничьей смерти не
желаю.
Ясень вздохнул и снова подался ко мне, кончиками пальцев
поглаживая меня по руке.
— Прости, — шепнул он. Меня пробрало холодком. — Жаль, что в
этом замешана ты. Принесенную клятву отменить нельзя. Если бы я предвидел, что
встречу тебя, то не клялся бы так поспешно.
К горлу подступил комок. Я хотела что-то сказать, но резкий
порыв ветра швырнул в трубу капли дождя. Вода забрызгала мне джинсы, кожу
обожгло так, что я вскрикнула. Капли прожгли в джинсовой ткани несколько крошечных
дырочек, материал расползся, а кожа покраснела и саднила, как будто от иголок.
— Это еще что? — удивилась я.
Ливень снаружи казался обычным дождем — серым, туманным и
хмурым.
Я машинально потянулась наружу, туда, где капли какали на
землю.
Ясень схватил меня за руку и оттащил назад.
— Руку обожжет так же, как ногу, — вкрадчиво произнес он. —
А я-то думал, ты усвоила урок, когда разбивала замок на цепи.
Я смутилась, вырвала руку и забилась глубже в туннель,
подальше от края трубы и кислотного дождя.
— Так, спать я не буду, — буркнула я и поежилась. — Не хочу
поутру обнаружить, что кожа с лица облезла.
Ясень снова привлек меня к себе, убрал прядь волос за ухо.
Губы его коснулись моего плеча, потом шеи, в животе затрепетали бабочки...
— Хочешь отдохнуть — давай, — шепнул он мне на ухо. — Дождь
тебя не коснется, я обещаю.
— А как же ты?
— Спать я не собираюсь. — Он щелкнул пальцами на струйку
дождя, просочившуюся в трубу, и вода превратилась в лед. — Боюсь, что не
проснусь.
Мне стало нехорошо.
— Ясень...
Его губы щекотали мне ухо.
— Спи, Меган Чейз, — прошептал он, и глаза у меня закрылись
сами собой.
Какая-то часть моего разума пыталась сопротивляться, но в
глазах потемнело, и я осела на подставленные мне навстречу руки.
Когда я проснулась, дождь прекратился и все подсохло. От
земли парило, в воздухе стоял жар, хотя солнце не показывалось из-за туч. Я
схватила рюкзак и выползла из трубы в поисках Ясеня. Принц сидел снаружи,
прислонившись к цементному боку трубы, меч лежал у него на коленях. Я
разозлилась и испугалась одновременно: он слабел все больше, но меня вчера
заколдовал, усыпил против воли — воспользовался чарами. Я подскочила к нему и,
сердито пыхтя, толкнула в бок. Серые глаза распахнулись и затуманенно взглянули
на меня.
