Спали они на одном матрасе, расстеленном прямо на цементном полу. Укрывались двумя одеялами — ватным и шерстяным, кажется, верблюжьим. Разумеется, о том, чтобы раздеться не могло быть и речи. Оставалось надеяться, что запах немытых тел не проникнет сквозь многочисленные одежды. Было холодно, так холодно, что зуб на зуб не попадал. Это была та особая подвальная промозглая сырость, которая пробирает до костей даже жарким летом, не говоря уже о первых зимних заморозках.
Один раз Артем рискнул развести маленький костерок, чтобы хотя бы пальцы обогреть, но это оказалось ошибкой. Дыма в замкнутом пространстве скопилось столько, что беглецы едва легкие не порвали, кашляя. Пришлось даже временно открыть отдушину, чтобы проветрить помещение. Это была еще более безрассудная идея, чем сам костер, потому что дым, поваливший наружу, мог запросто выдать беглецов.
Пронесло. Но теперь терзал их не только холод, но и голод. А еще жажда. До наступления настоящих холодов ее еще как-то удавалось утолять, выставляя банки под дождь, но дожди прекратились, и положение становилось катастрофическим.
Ночью Артем собирался совершить вылазку, поскольку терпеть было больше невозможно. Он успокаивал себя, мысленно говоря, что их давно уже не ищут, поверив в побег на плоту. В этом случае морозы были им только на руку. Как только озеро застынет, можно будет уйти по льду, а потом укрыться где-нибудь в городских трущобах. Перспектива влачить существование бомжей не вдохновляла, однако через что не пройдешь ради детей!
В самые трудные минуты Артем вспоминал, что у них будет ребенок, и это помогало ему выдерживать все испытания, оставаясь внимательным и ласковым с Лилей.
— Кто идет? — спросил он снова, не дождавшись ответа.
— Они, — сказала Лиля с отчаянием в голосе. — Слышишь, как ругаются? Это потому, что им приходится нас искать. Они злятся.
В неверном свете свечи ее лицо выглядело немолодым и некрасивым. Встреть ее Артем сейчас, он бы даже не посмотрел в ее сторону. Хотя и он, конечно, не похорошел за время добровольного заточения. Щеки ввалились, отросла колючая борода, уголки губ воспалились, руки стали серыми, под ногтями собралась грязь. Еще та парочка!
Прислушавшись, он понял, что голоса звучат внутри Лилиной головы. Нужно было с этим что-то делать. Пока не поздно. Пока мать его будущего сына или дочки не сошла с ума.
— Ты стихи какие-нибудь помнишь? — спросил он.
Лиля вздрогнула от неожиданности.
— Стихи? Когда к нам идут?
— Ага, — подтвердил Артем. — Они поймут, что здесь их никто не боится, и уберутся восвояси.
— И правда, — пробормотала она, потрясенная таким простым и очевидным решением.
— Давай рассказывай, — подзадорил он. — Потом я. Они уйдут.
На самом деле Артем вовсе не собирался отпугивать каких-то мифических злодеев. Просто он надеялся, что, вспоминая стихи, Лиля отвлечется от преследующих ее кошмаров и сумеет удержать мысли от блужданий в бредовых сферах. На протяжении часа они рассказывали друг другу все, что запомнилось им из школьной программы и утренников. Коллекция была обширная, но обрывочная. Удивительно, но Лиле и правда стало лучше. Она оправилась настолько, что очень ясно и отчетливо осознала, где они находятся и почему.
— Артем, — тихо проговорила она. — У тебя ведь есть пистолет? Я видела.
— Даже два, — похвастался он.
— Тогда знаешь что? Ты убей меня, Артем. Просто дождись, когда я забудусь и застрели меня.
— С ума сошла!
— Да, сошла. И я не могу больше. Я устала от страха, от холода, от голода и от всего остального. Даже от тебя устала. И от себя. Все. Конец. Не могу. Не хочу! Не хочу-у!!
Увидев, что у Лили начинается истерика, Артем обнял ее, удерживая рядом и не позволяя метаться по комнате, как это уже бывало. Он баюкал ее, нашептывая ласковые, глупые слова, значащие значительно меньше, чем тон, которым они произносились. Он врал ей о том, как очень скоро все будет хорошо. Он называл ее умницей и красавицей, что в настоящий момент совершенно не соответствовало действительности. Это не имело значения. Обращаясь к Лиле, Артем на самом деле разговаривал со своей дочерью. Он был уверен, что у него будет девочка. И он уже любил ее. Она была главным приобретением его жизни, потому что ничего другого не осталось, совсем не осталось.
Ни-че-го.
Лиля была лишь связующим звеном.
— Потерпи до ночи, — сказал ей Артем. — Я принесу все, что нам может понадобится. Еду, воду, теплые вещи. А потом озеро покроется льдом, и мы уйдем. Я найду деньги на самую лучшую больницу. Сколько понадобится, столько достану. И тебя вылечат, Лиля. Ты снова будешь здоровой.
— Только не в больницу! — всхлипнула она. — Я хочу туда, где не будет никаких врачей. Только ты и я. И много фруктов, напитков, солнца. И чтобы море. И чтобы никто про нас ничего не знал.
— Так и будет, — пообещал он. — Только нас будет не двое.
— А сколько? — испугалась Лиля.
— Трое. Ты ждешь дочку. Забыла?
— Забыла, — призналась она, шмыгая носом. — С чего ты взял, что это именно дочка, а не сын?
— Знаю и все, — сказал Артем, пожимая плечами.
— А я знаю, что на улице снег идет, — сказала Лиля.
Он посмотрел на загороженную отдушину и пожал плечами:
— Откуда ты можешь знать, если окно закрыто?
Она ответила его словами: «знаю и все», и они засмеялись. Не то, чтобы весело, но все же не сквозь слезы. Это было уже что-то.
Дождавшись темноты, Артем погасил свечу, велел Лиле сидеть тихо, снял доску и выбрался по стремянке наружу. Она была права: снег действительно выпал. Небольшой, но удивительно белый на фоне черной земли, которую пока не сумел укрыть полностью. Было так холодно, что снег похрустывал под ногами. Монастырский двор был пуст. Окна больницы светились через одно.
Артем надеялся, что Морт не успел найти замену тем медбратьям, которых он отправил на тот свет. В таком случае их осталось только двое — один на воротах, другой в больничном корпусе.
За время работы на острове Артем успел изучить все ходы и выходы, а так же где что лежит. Он набрал пятилитровую баклажку воды, позаимствовал в жилом корпусе спальный мешок для Лили, а в кухне набил пакет консервами, сухим хлебом и сухофруктами. Со своей добычей он обогнул здание больницы и увидел три мужские фигуры, склонившиеся над отдушиной.
Следы на снегу! Артем выдал их убежище, наследив рядом.
Бросив барахло, он полез в карман за пистолетом. Мужчины, заметившие его, тоже стали шарить в поисках оружия. Артем выхватил ствол первым и сразу начал стрелять. Это обеспечило ему полный перевес, потому что даже опытные бойцы теряются, когда в них палят в упор. Выстрелы разносились по двору громко и хлестко, как щелчки кнута. Эхо гуляло между каменными стенами, не оставляя ни малейших шансов на то, что шум боя не будет услышан.
