Глава 7
Андреа Дориа и Барбаросса, 1533 г.
Хайр-эд-Дин не спешил прибывать в Блистательную Порту. Прежде ему следовало сделать ряд распоряжений, связанных с обеспечением во время его отсутствия в Алжире, который мог как подвергнуться нападению извне, так и стать жертвой внутриполитических интриг, безопасности и преемственности власти. К тому же он был вынужден считаться с галерами рыцарей Святого Иоанна, которые, проскитавшись гораздо дольше, чем было бы похвально для христианства, столь героически отстаивавшегося ими во время осады Родоса, наконец поселились на не менее комфортабельном острове Мальта, где получили множество возможностей для того, чтобы мешать предприятиям пиратов (1530).
Более того, по морю плавали корабли Андреа Дориа, опасного противника, с которым Барбаросса предпочитал не встречаться. Выдающийся генуэзский адмирал считал, что между ним и Хайр-эд-Дином существует личное соперничество. Каждый из них главенствовал в собственных водах. Оба они были уже стариками и большую часть жизни провели с оружием в руках. Дориа, родившемуся в 1468 г. в знатной генуэзской семье, было 65 лет, почти 50 из которых он провел на поле боя. Он служил в охране римского папы, у герцога Урбино и у короля Неаполя Альфонсо, а когда ему было уже больше 40 лет, он пристрастился к морю и неожиданно для себя самого стал главным адмиралом Генуи (1513).
Командовать галерами своей страны Дориа был назначен благодаря усердию, с которым служил на берегу, а не наличию у него опыта проведений военных операций на море, ведь командир галер являлся не только моряком, но и военным. Несмотря на то что он освоил эту профессию довольно поздно, он оказался очень талантливым мореплавателем, и именно то, флотом какого государства он будет командовать, стало определяющим фактором при решении вопроса о том, какая из соперничавших друг с другом христианских держав должна господствовать в водах Средиземного моря. В 1522 г., когда в результате произошедшего в родной республике Дориа переворота его сторонники потерпели поражение, он стал служить Франции. Пока он находился на службе у французов, те господствовали на море (по крайней мере в той его части, которая не принадлежала берберским пиратам). Посчитав в 1528 г. себя и свою страну оскорбленными Франциском I, Дориа передал принадлежавшие ему лично 12 галер Карлу V. Это ознаменовало новый триумф императорского флота.
Дориа выступал третейским судьей между государствами-соперниками. Он стал освободителем Генуи и, отказавшись провозгласить себя ее королем, превратился для генуэзцев в идола и деспота. Ни одно другое имя не было способно зародить столь сильный страх в сердцах турок. Многие корабли стали жертвами его ненасытных галер, и бесчисленное количество рабов-мусульман работало на веслах его кораблей или томилось в генуэзских тюрьмах. Будучи официально адмиралом, в реальности он являлся пиратом и использовал свои галеры для увеличения собственного богатства.
Андреа Дориа
Хайр-эд-Дин пользовался среди христиан и турок по крайней мере не меньшей славой, чем его соперник. Он изгнал испанцев из Алжира и причинил огромный урон кораблям и побережью империи. Несмотря на то что эти двое на протяжении 20 лет бороздили просторы одного и того же моря, они ни разу не встречались друг с другом в ходе морского сражения. Вероятно, каждый из них настолько уважал другого, что не хотел рисковать.
Задолго до описываемых событий, когда Хайр-эд-Дин еще не обрел славу, Дориа в 1513 г. изгнал его из Голетты, а в 1531 г. генуэзский адмирал внезапно напал на Шершель, который Хайр-эд-Дин к тому моменту уже почти полностью успел укрепить, тем самым нанеся значительный урон и вызывав сильнейшее беспокойство населения на противоположном от Испании берегу. Императорские солдаты высадились на берег, застали крепость врасплох и освободили 700 рабов-христиан. Затем, нарушив приказ и не обратив внимания на сигнальный выстрел, призывавший их подняться на борт, солдаты рассредоточились по городу в поисках наживы, но после того, как их в самый неподходящий момент застали врасплох местные турки и мориски, беспорядочно побежали к морю, на пляж, но, оказавшись там, увидели, как галеры Дориа спешно уплывают вдаль. Из них 900 человек были убиты на морском берегу, а 600 солдат были захвачены в плен. Некоторые объясняют случившееся тем, что адмирал решил наказать своих людей за непослушание; другие утверждают, будто Дориа увидел, как на помощь спешит флот Хайр-эд-Дина. Как бы то ни было, он уплыл прочь, так и не столкнувшись со своим соперником. На обратном пути генуэзец встретил несколько берберских судов, ставших его добычей, что отчасти примирило его с неудачей.
Через год после этого он сумел вернуть себе былую славу, осуществив блестящую экспедицию к берегам Греции. Дориа, в распоряжении которого имелись 35 парусных судов и 48 галер, напал на Корони, предприняв отвлекающий маневр, в то время как султан был занят вторжением в Венгрию. После масштабной бомбардировки он сумел высадить своих людей на куртине форта. Солдат турецкого гарнизона пощадили, и они сумели покинуть крепость. Командовать ею он оставил Мендозу, в то время как сам Дориа отправился к Патрам и захватил их, а затем занял замки, господствовавшие над Коринфским заливом, и вернулся с победой в Геную, не дав турецкому флоту возможности догнать себя. Это произошло в сентябре 1532 г.
Следующей весной он организовал более смелое предприятие. В Корони заканчивались припасы, так как турецкий флот поддерживал блокаду порта. Тем не менее Христофор Паллавичини сумел под прикрытием выстрелов из замковых пушек прорваться на своем корабле через блокаду, вдохновив таким образом солдат гарнизона на продолжение сопротивления. Следовавший за ним во всем своем величии Дориа пробил себе путь, несмотря на то что половина его флота, состоявшая из галер, легла в дрейф посреди турецких кораблей и ее пришлось спасать из лап противника. Он сумел переиграть Лютфи-пашу и нанести ему поражение. По словам адмирала Жюрьена де ла Гравьера, доставка продовольствия в Корони являлась одной из самых хорошо продуманных военно-морских операций XVI в.
Было ясно: несмотря на то что Дориа не смог ничего противопоставить берберским пиратам, турок он во многом превосходил. Султан жаждал узнать, в чем состоит секрет успеха Хайр-эд-Дина, и считал дни до прибытия алжирского пирата в бухту Золотого Рога. Последний, в свою очередь, слышал достаточно о подвигах Дориа для того, чтобы быть еще более осторожным. К тому же он не хотел снижать себе цену в глазах султана слишком поспешным прибытием в Константинополь по приказу его величества.
