Ужасное сражение вскоре закончилось – турецкий эшелон сломил противника своим яростным напором. Рыцари и солдаты лежали на земле, каждый дюйм которой они защищали до последней капли крови. Никто не спасся.
Драгут узнал о падении Сант-Эльмо, лежа при смерти в своем шатре, и с благодарностью в сердце произнес исламское Nunc Dimittis
[24]. Он погиб, выполняя долг чести солдата, умер с криком победы, звенящим в его ушах, – так мечтал бы покинуть этот мир любой генерал. Его личность заметно отличается от всех людей его эпохи – он был флотоводцем, равным Барбароссе и превосходившим Дориа; военачальником, способным направлять войска против любого из великих генералов Карла V. Он был доволен стремительным потоком своей жизни и не просил ни власти, ни почестей. Гуманный к своим пленникам, веселый приятель, вдохновляющий военачальник, моряк с головы до пят, Драгут представляется самой яркой и необычной личностью среди пиратов.
Сант-Эльмо пал, но Сант-Анджело и Сант-Микаэль все еще продолжали стоять. Три сотни рыцарей ордена Святого Иоанна и тринадцать сотен солдат погибли, но это стоило жизни восьми тысячам турок. «Если ребенок так дорого нам обошелся, – сказал Мустафа, – сколько же нам будет стоить его родитель?» Турецкий военачальник послал ла Валетту белый флаг, предлагая тому условия капитуляции, но напрасно. Сработала взаимная неприязнь, доведенная до высшей точки ненависти варварской резней пленных, которую обе стороны устроили на виду у противника. Первым желанием великого магистра было повесить посланника подобного врага, но затем его посетила более продуктивная идея: он показал турку глубокий ров, опоясывавший двойные форты. «Пусть твои янычары придут и возьмут это», – произнес ла Валетт и с презрением прогнал посланника.
Началась новая осада. Форты к востоку от Ла-Марса были сильно опустошены, чтобы заполнить прорехи в гарнизоне Сант-Эльмо, и рыцарям очень повезло, что дон Хуан де Кардона сумел отправить подкрепление, хотя и состоявшее всего из 600 воинов, под началом Мельхиора де Робле в Старый город, откуда они умудрились благополучно добраться до форта Сант-Микаэль. Однако даже 600 солдат значительно осложнили осаду, ибо следует помнить, что 600 воинов за умело возведенными стенами могут стоить 6000 солдат на открытой местности.
Осаждавшим было очень сложно найти укрытие. Под ногами находилась скала, из-за чего вырубить траншеи было невероятно сложно, а шум от кирок служил наводкой для ночного обстрела из фортов, позволяя осажденным целиться в солдат инженерных войск. Тем не менее к 5 июля с горы Святой Маргариты и Конрадин четыре батареи вели обстрел Сант-Микаэля, в то время как с другой стороны огонь открыли орудия форта Сант-Эльмо, и вскоре орудийная линия на горе Сальвадор подавила Английский порт. После яростной схватки между отрядом турецких пловцов, пытавшихся топорами перерубить цепь, преграждавшую вход в порт, и мальтийцами, поплывшими им навстречу, держа шпаги в зубах, провалилась попытка провести флотилию канонерок в Галерную бухту. Битва на воде закончилась бегством турок.
Десять раз янычары со всей яростью штурмовали крепость. Первое масштабное нападение, которое предполагалось совершить с моря, было запланировано на 15 июля. Три отряда под покровом ночи одновременно напали на форт Сант-Микаэль: один высадился в Аренеле и предпринял марш-бросок, чтобы атаковать восточный пригород Ла-Бормула; второй отряд спустился с горы Святой Маргариты и направился прямо к бастиону, который защищал де Робле; третий наступал от Конрадина на юго-запад и атаковал крайнюю точку на косе, на которой был построен форт. Турки безуспешно взбирались по штурмовым лестницам. Защитники швыряли вниз один отряд за другим, превращая турок в кучу исковерканной плоти, и отбрасывали приставленные противником лестницы. Приступ начался снова – и рыцари стали скидывать на многолюдную толпу внизу огромные глыбы из каменной кладки. Когда они приблизились на расстояние вытянутой руки, оказалось, что ятаганы не могут сравниться с длинными обоюдоострыми мечами христиан.
Несмотря на предпринятую ими блистательную атаку, в ходе которой проявились все лучшие качества превосходных воинов Сулеймана Великолепного, турки были отброшены во всех трех точках, понеся при этом огромные потери. Рыцари потеряли некоторых своих храбрейших братьев по ордену, каждый из которых бился как лев, но их смерть была несравнима с участью несчастных воинов Берберии, вынужденных, прикрывая свое отступление, оставить корабли, и сотнями убитых или утонувших в бухте. Вода была красной от крови и рябой от знамен, барабанов и плавающей одежды. Из пленных христиане пощадили только двоих, которых передали толпе, чтобы та разорвала их на куски.
Порт Мальты, 1565 г. Фрагмент карты из коллекции Британского музея
После того как попытка взять крепость приступом с моря не удалась, турки попытались подобраться к ней с помощью подкопов. Но получилось у них не лучше. Для рыцарей было не в новинку искусство противодействия подкопам, и попытка турок продвинуться вперед после взрыва в подкопанном ходу закончилась тем, что их загнали в ловушку. Мустафа, однако, продолжил подземные работы и бросил свою тяжелую артиллерию на две оконечности линии обороны противника – бастион Де-Робле и бастион Кастилии, которые уже к 27 июля представляли собой руины. В то же время Салих-реис, сын старого товарища Барбароссы, был удовлетворен тем, что ему удалось провести разведку, протиснувшись в одну из образовавшихся брешей.
Нападение было запланировано на полдень 2 августа, когда христиане отдыхали после трудов, занявших все знойное утро. В абсолютной тишине 6000 турок двигались по направлению к бастиону Мельхиора де Робле. Они почти достигли своей цели, но крик часового заставил этого благородного рыцаря, уже не спавшего и готового к бою, поспешить к бреши в укреплениях, причем за ним следовали Муньятонес и три испанских аркебузира. Эти пять воинов сдерживали 26 янычар и сипахов, пока не подошло подкрепление, и убили 15 из них. Их бесстрашие спасло форт. Борьба под палящим августовским солнцем продолжалась на протяжении еще четырех часов, завершившись, когда ни турки, ни рыцари уже не могли нанести ни одного удара врагу, после чего захватчики наконец отступили, потеряв 600 солдат убитыми.
Ничуть не смущаясь, 7 августа они снова подошли к крепости, стали взбираться по стенам и пробивать бреши в двух бастионах, причем на этот раз турок было почти 20 000 человек. Они перекатывались через край равелина, теснились вверх по пролому и намеревались достигнуть форта. Казалось, все потеряно, и в момент высочайшего напряжения сил даже престарелый великий магистр, который должен был командовать ходом боя, а не рисковать своей жизнью, спустился в гущу битвы и разил врагов мечом и пикой, как обычный солдат. Восемь долгих часов они сражались, шесть раз прибывали из турецкого резерва свежие силы, а христиане были измотаны, и у них не было подкрепления. Еще один приступ – и турки захватили бы крепость.
