Порой деи отправляли их на кораблях в море, и им позволяли забрать себе часть добычи. Другим разрешали держать таверны для ренегатов и всевозможных отбросов общества – как турок, так и христиан. Порой они зарабатывали достаточно для того, чтобы купить себе свободу, но часто случалось так, что раб сам предпочитал ничего в своей жизни не менять, не желая возвращаться в Европу и жить там в нищете. Многие из них, несомненно, чувствовали себя гораздо лучше в рабстве у алжирцев, где за совершенное преступление они получали один удар, чем в Европе, в которой за прегрешения их могли колесовать или по крайней мере вздернуть на виселице.
Однако имелись и случаи совершенно варварского обращения с пленниками. К примеру, монахи, прибывшие выкупать рабов, оставили описание страданий четырех мальтийских рыцарей, трое из которых были французскими дворянами, а четвертый происходил из Лукки. Этих людей захватили в плен во время осады Орана в 1706 г. и отвезли в Алжир. Там их поместили в государственную тюрьму, где они находились вместе с другими пленниками и рабами, численность которых достигала 2000 человек. Когда они из-за царившего там зловония были уже в полуобморочном состоянии, их перевезли в Касабу, или замок, где они оставались на протяжении двух лет.
Затем стало известно, что мальтийские галеры захватили алжирский флагманский корабль с 650 турками и маврами на борту, не считая рабов-христиан, а также убитых и раненых. Это событие привело дея в ярость, и он велел поместить рыцарей в подвал замка и заковать их в цепи, весившие 120 фунтов. Там, в гнилой пещере, кишевшей крысами и другими вредоносными животными, они, опутанные железом, оставались на протяжении долгого времени. Они слышали, как снаружи по улице ходят люди, и звенели цепями в надежде быть услышанными, но никто не отзывался.
Наконец об их положении стало известно французскому консулу, который угрожал, что турецкие пленники, томившиеся на Мальте, будут подвергаться таким же ужасным мучениям до тех пор, пока рыцарей не освободят. Это заставило дея приказать наполовину уменьшить вес сковывавших их цепей и перевести их в более пригодное для жизни помещение. Там эти несчастные господа провели еще восемь долгих лет, и только во время крупных церковных праздников их освобождали, чтобы они могли совершить религиозные обряды вместе с другими христианами в здании французского консульства. Однажды их отпустили на свадьбу консула, где они представляли собой весьма печальное и странное зрелище, надев на время свои напудренные парики и придворные наряды только для того, чтобы затем, по окончании краткого момента свободы, снова сменить их на признак рабства.
Со временем с ними обращались все хуже – этих рыцарей, принадлежавших к ордену героев, даже заставляли таскать огромные каменные глыбы, и, лишенные надежды собрать огромную сумму, требовавшуюся для их выкупа, – почти 40 000 долларов, они сумели перепилить цепи и бежать на побережье. Но, к ужасу рыцарей, корабля, который они надеялись там увидеть, возле берега не оказалось, и они нашли убежище у марабута, или святого. Этот достойный мусульманин использовал все свое духовное влияние, чтобы их защитить (что делает ему честь), и дей сохранил рыцарям жизнь. Наконец благодаря совместным усилиям их друзей и тринитариев этих несчастных господ выкупили и отправили домой.
Среди несчастных, пребывавших в рабстве в Алжире, был тот, чья гениальность поставила его в один ряд с величайшими людьми всех времен. В 1575 г., когда Сервантес возвращался на родину из Неаполя, где он на протяжении шести лет служил в полку морской пехоты, лишившись во время битвы при Лепанто возможности использовать левую руку, на его корабль «Солнце» напало несколько пиратских галер под командованием арнаута Мами. После отчаянного сопротивления, в котором Сервантес сыграл далеко не последнюю роль, судно было вынуждено сдаться.
Сервантес стал пленником грека-ренегата, некоего Дели Мами, пиратского реиса, который, найдя у него рекомендательные письма от людей самого высокого положения в обществе, в том числе дона Хуана Австрийского, предположил, будто перед ним высокопоставленный человек, за которого можно получить весьма приличный выкуп. В итоге будущего автора «Дон Кихота» заковали в цепи и очень жестоко с ним обращались, надеясь, что из-за этого он будет сильнее стремиться к тому, чтобы его выкупили. Выкуп, однако, запаздывал, а за это время пленник успел предпринять несколько весьма рискованных и изобретательных, хотя и безуспешных, попыток бегства, вследствие чего, естественно, за ним стали пристальнее следить и хуже обращаться.
Наконец на втором году его пребывания в плену Сервантес сумел сообщить друзьям о том, в каком положении он находится, вследствие чего его отец сделал все возможное, чтобы собрать сумму, необходимую для освобождения Мигеля и его брата Родриго, оказавшегося в таком же положении. Последний получил свободу, но самого Сервантеса посчитали слишком ценным заложником и увеличили выкуп.
С помощью своего освобожденного брата Сервантес снова разработал план бегства. В пещере, расположенной в шести милях от Алжира, где у него имелся друг, он постепенно укрыл 40 или 50 беглецов, по большей части являвшихся испанскими дворянами, и умудрялся, не вызывая подозрений, снабжать их пищей на протяжении шести месяцев. Была достигнута договоренность о том, что обитателей пещеры заберет испанский корабль, который пришлет брат Сервантеса (к тому времени сам Мигель уже должен был присоединиться к нему). Судно прибыло, пути сообщения уже были открыты, но несколько рыбаков подняли тревогу, и корабль был вынужден выйти в море, а тем временем из-за предательства одного из пленников о плане стало известно наместнику Хасан-паше, тотчас же пославшему в пещеру отряд солдат.
Сервантес, со свойственной ему галантностью, тут же взял всю вину на себя. Пораженный его великодушием наместник, которого писатель в своем «Дон Кихоте» называет не иначе как «убийцей всего рода человеческого», послал за ним и узнал, что он так же крепок, как и его слово. Никакие угрозы или смертельные пытки не смогли заставить его произнести единственный слог, позволяющий туркам в чем-то обвинить хотя бы одного из его собратьев-пленников. Очевидно, его бесстрашие внушило наместнику благоговейный страх, ибо вместо того, чтобы наказать его, тот выкупил Сервантеса у его господина за 500 золотых крон.
Ничто не могло помешать этому отважному духом человеку строить планы обретения свободы. Предпринятые им попытки бежать оказывались безуспешными одна за другой, но он продолжал стараться. Однажды он был очень близок к свободе, но его предал монах-доминиканец. Однако даже тогда он мог бежать, но не захотел бросать других пленников, участвовавших в подготовке этого плана. Таков был Сервантес. Благодаря его рыцарству его не казнили, но на протяжении пяти месяцев держали в тюрьме для рабов, где за ним пристально следили, хотя и не били. Надо сказать, что за все время его пребывания в плену никто ни разу его не ударил, хотя он часто ждал, что его вот-вот приговорят к сажанию на кол или какой-либо другой ужасной казни.
В 1580 г. сразу после того, как его в цепях отправили в Константинополь, куда вызвали Хасан-пашу, отец Хуан Хиль собрал деньги, предназначавшиеся для выкупа Сервантеса, в сумме, эквивалентной 100 английским фунтам того времени, и пятилетнее пленение Мигеля де Сервантеса наконец закончилось. Как кто-то прекрасно сказал, если «Дон Кихот» и другие произведения этого писателя никогда не были бы написаны, «этих событий, ставших доказательством величия его духа, его верности, жизнерадостности, несмотря на самые жестокие испытания, которые только способен перенести человек, было бы достаточно для того, чтобы обеспечить ему бессмертную славу».
