Благодаря этому стало понятно, что в сложившейся ситуации требуется применение решительных мер, вследствие чего добычу отбуксировали в Гибралтар, а Пребл отправился в Танжер, чтобы потребовать сатисфакции. За этим последовал ставший уже привычным обмен бумажными пулями и приветствиями, но в итоге целеустремленный коммодор одержал победу. Правитель извинился за враждебные действия и открестился от них. Он велел наказать налетчиков, отпустить все захваченные до этого корабли, согласился подписать договор, составленный его отцом в 1786 г., и добавил, что «его дружба с Америкой будет существовать вечно».
Решив этот вопрос, Пребл откомандировал «Филадельфию» и «Виксен» блокировать Триполи, после чего из-за наступления не подходящего для военных операций времени года начал приготовления, связанные с ремонтом и снаряжением судов в целях их подготовки к новому сезону.
Задача, которую должны были выполнить «Филадельфия» и «Виксен», была весьма скрупулезной, ибо прибрежная полоса, где вода покрывалась рябью из-за отмелей, рифов и неизвестных морякам течений, где внезапно мог налететь шквал, произойти сильный шторм, а грунт на месте стоянки кораблей обладал плохой держащей способностью, требовала постоянной бдительности и значительно осложняла решение проблемы, связанной с поддержанием на судах достаточного количества припасов вдалеке от базы снабжения. Ситуация была не самой благоприятной уже в начале блокады, но к октябрю, когда «Виксен» отплыл на восток в поисках триполитанского крейсера, который, как говорили, ночью проскользнул через линию блокады, проблема обострилась еще сильнее, так как с того момента все задачи, в основном связанные с охотой на суда, прошмыгивавшие близко к берегу, пришлось выполнять с помощью фрегата, обладавшего довольно глубокой осадкой.
Как пишет Купер в своей «Истории военно-морского флота Соединенных Штатов»
[49], занимаясь именно этим делом, «Филадельфия» попала в беду:
«Ближе к концу октября ветер, который на протяжении некоторого времени был довольно сильным и дул с запада, отнес «Филадельфию» на значительное расстояние к востоку от города, и в понедельник, 31 октября, когда она, подгоняемая попутным ветерком, снова возвращалась к месту своей стоянки, примерно в 9 утра моряки, находившиеся на ее борту, увидели, что ближе к берегу, направляясь против ветра, плывет судно, похожее на триполитанское. Команда «Филадельфии» прибавила паруса, чтобы перерезать ему путь.
Около 11 часов, когда вражеский корабль оказался в пределах выстрела из длинноствольного оружия, капитан Бейнбридж, решив, что другой возможности догнать незнакомца, кроме представившейся, не будет, велел открыть огонь, надеясь, что ему удастся что-то отстрелить. Погоня и стрельба продолжались еще на протяжении почти часа. Преследуемое судно было вынуждено постоянно двигаться, преодолевая от семи до восьми саженей, а гнавшемуся за ним кораблю приходилось все время останавливаться и держаться в отдалении, так как более или менее глубокая вода сменялась мелководьем и наоборот.
В 11.30, когда чуть меньше чем в лиге от корабля стал виднеться Триполи, капитан Бейнбридж, удовлетворившись тем, что не может ни догнать судно, ни вынудить его пристать к берегу, велел положить руль на левый борт, чтобы, развернувшись кормой к суше, уйти прямо в открытое море. Когда, выполнив его приказ, лот бросили в следующий раз, выяснилось, что дно находится на расстоянии всего восьми морских саженей, после чего моряки повторили операцию, получив в результате сначала глубину в семь морских саженей, а затем в шесть с половиной. Ветер в тот момент дул почти по траверзу, и корабль стал двигаться со скоростью восемь узлов в его сторону. Когда раздался возглас: «Пять с половиной!», руль резко положили к ветру, а реи было приказано как можно круче обрасопить. Пока корабль быстро двигался в направлении, в котором дул ветер, и до того, как успел замедлить ход, он ударился о располагавшийся впереди него риф и проехался по нему днищем, а затем не остановился на глубине между пятью и шестью футами».
«Филадельфию» пытались снять с рифа, но все усилия были тщетными. На звук выстрелов из орудий прибыли девять канонерских лодок, после чего, как по волшебству, на внутренней стороне берега показались полчища вредителей, выскользнувшие из узкого морского залива или спешно выбравшиеся из-за мола, и, держась на расстоянии, как стервятники, кружащиеся над полем боя, стали ждать, когда корабль сдастся. Благодаря нескольким оставшимся на судне пушкам завязался доблестный бой, но в конце концов противник занял позицию в районе наветренной части корабля, и из-за сильного крена на борт он лишился надежной опоры. «Люди на канонерских лодках, – продолжает историк, – с каждой минутой становились все смелее, к тому же приближалась ночь. Капитан Бейнбридж, снова посоветовавшись со своими офицерами, посчитал своим долгом командира приспустить флаг, чтобы спасти жизни своих подчиненных. Перед этим моряки утопили боеприпасы, проделали отверстия в днище корабля, засорили помпы, и было сделано многое другое для того, чтобы судно не досталось врагу. Примерно в пять часов флаг был спущен».
Корабль был разграблен, офицеров и моряков обокрали, а в некоторых случаях они даже оказались наполовину раздеты, и ночью команду судна заперли в грязной каморке в Триполи. На протяжении недели морские разбойники благодаря попутному ветру и необычным приливам и отливам сумели не только снять «Филадельфию» с мели, но и, так как отверстия в днище судна были сделаны поспешно, отбуксировать его в порт и поднять все пушки и якоря, лежавшие на мелководье в районе рифа. Корабль тотчас же отремонтировали, пушки установили на их законные места, и доблестный, но невезучий Бейнбридж вынужден был смотреть, как его старый товарищ спокойно отчаливает от городской пристани и стоит примерно в четверти мили от дворца паши.
Пребл услышал об этой катастрофе, когда находился на английском фрегате, на котором он вел переговоры неподалеку от Сардинии, направляясь в Триполи. Это был очень жестокий удар, ибо данный корабль составлял более чем треть его воинского подразделения, а благодаря огромному числу пленников у противника появилось дополнительное моральное и физическое преимущество, которое он определенно станет бессердечно использовать в ходе будущих переговоров. Но в то же время эта катастрофа только подхлестнула энергичного моряка к тому, чтобы приложить большие усилия, и тотчас же был разработан план уничтожения захваченного судна. К счастью, американцы не испытывали недостатка в материале, а когда настало время определения руководителя операции, возникла неловкая ситуация, связанная с необходимостью выбрать его из числа сразу нескольких добровольцев. В итоге выбор пал на лейтенанта Стивена Декейтера.
Триполи
