Держась за стену, она вошла в дверной проём, Макар как-то машинально, абсолютно бездумно поплёлся следом, а головастик поднялся на верхний этаж, чтобы не находиться в зоне влияния Хэйга.
Паразит обосновался в углу комнаты, его панцирь был похож на пористую бесформенную окаменевшую губку. Ни теряя ни секунды, Рита приложила к нему ладонь, засияли красные прожилки на запястье, рука дёрнулась из-за резкого импульса, словно от отдачи после выстрела из пистолета.
Макар прислонился спиной к стене, его веки подрагивали, грозя вот-вот сомкнуться. Плечи поникли, лямка сползла, и сумка упала на пол. Где-то на задворках сознания лениво заворочалась мысль, что происходит что-то неправильное, плохое, но эта мысль затерялась в дремотном тумане. Находясь на грани сна, Макар глядел сквозь мутную пелену на то, что происходит в комнате.
Панцирь затрещал, как корка льда, на которую наступили ногой, покрылся трещинами и разрушился, развалившись на острые осколки. Нечто прозрачное, почти невидимое, поползло по полу. Рита принялась бить по призрачному сгустку битой – сначала слабо, с трудом поднимая и опуская своё оружие, затем всё уверенней.
Макар встрепенулся, ощутив, как сонный морок выскользнул из рассудка, как скользкий угорь. И сразу же стало стыдно за временную слабость. Тряхнув головой, он вынул из сумки обрезок трубы и уже собирался принять участие в уничтожении Хэйга, но Рита остановила его, выкрикнув:
– Не надо! Я сама! Мне это сейчас нужно!
С яростным визгом она нанесла очередной удар. Ещё и ещё. Бита взлетала и врезалась в студенистую плоть паразита. Макар подумал, что Рита мысленно уничтожает убийцу Вадика. И да, ей это сейчас было нужно, чтобы выплеснуть злость, которая, как кислота, разъедала её всё утро и которую она, порой, хорошо скрывала. Станет ли ей легче? Макар был уверен, что станет. Он знал это по себе. После смерти Кати на него часто накатывали воны гнева, и он срывал злость на боксёрской груше. Легчало. Временно, конечно, но легчало.
От паразита Хэйга остались лишь слизистые ошмётки, и Рита, наконец, успокоилась. Отдышавшись, он пнула мысом ботинка едва заметный студенистый комок.
– Этих тварей нужно очень быстро убивать, чтобы не уснуть. Если уснёшь, не проснёшься, – она взглянула на Макара. – Ты как?
– Нормально, – буркнул он, всё ещё ощущая стыд. – Теперь, нормально.
– Это Хэйг… опасный паразит, редкий. Заставляет человека делать неожиданные и очень странные поступки. Например, какая-нибудь домохозяйка варит суп и вдруг начинает вопить от боли, потому что её рука каким-то непонятным образом нырнула в кипяток. И она не понимает, как и зачем сунула руку в кастрюлю. Или какая-нибудь мамочка баюкает на руках ребёнка и вдруг обнаруживает, что малыш уже лежит на полу и орёт. И мамочка не помнит, как уронила ребёнка. Хэйг – поганая тварь, подлая. Хотя, все паразиты поганые и подлые.
Она подошла к обломкам панциря, разворошила их битой.
– Судя по всему, Хэйг сюда вчера или позавчера приполз. Панцирь совсем тонкий, ещё не сформировался полностью.
– Хэйг, Банди, Мэнсон, – произнёс Макар, убирая обрезок трубы в сумку. – Кто им такие имена дал?
– Валерия, – ответила Рита. – Нужно же их как-то называть. Капитан, например, их по-другому зовёт.
– И как же?
Рита усмехнулась.
– Гитлер, Борман, Гебельс, Гимлер… С фантазией у него не очень.
Они вышли из квартиры. На лестничном марше их встретил Лыба, вид у него был виноватый, большие, как у лемура глаза, словно бы говорили: «Простите, но к истреблению паразита я присоединиться не мог, очень боялся заснуть и не проснуться». Рита потрепала головастика по голове.
– Всё нормально, Лыба, мы с ним расправились.
Квартира Валерии была на пятом этаже. Заглянув в одну из комнат, Макар увидел возле оконного проёма бензиновый генератор, кабель от которого тянулся по полу в коридор. Рядом с генератором стояли пять десятилитровых канистр. В другой комнате стены и оконные проёмы были закрыты пластиковой плёнкой, а дверной проём прикрывали полоски полиэтилена. По углам стояли светильники, в центре находился широкий пустой стол, возле стен – два обогревателя, напольный вентилятор, небольшой холодильник, три деревянных ящика, закрытых листами фанеры и полиэтиленом.
– Это и есть лаборатория Валерии, – с грустью сказала Рита. – Все склянки, приборы и прочую тряхомудию я в ящики убрала, чтобы не пылились.
Лыба запрыгнул на стол, вжал голову в плечи, ему явно тут было не по себе. Макар прошёлся по комнате, кивнул на вентилятор.
– И всё это в рабочем состоянии?
– А как же, – ответила Рита. – Всё отлично работает. И вентилятор, и светильники, и холодильник. Нужно только генератор завести. Но нам сейчас это ни к чему.
Она подошла к одному из ящиков, убрала полиэтилен, фанеру и принялась в нём копаться. Вынула пакет с резиновыми перчатками, затем контейнер размером с термос. Задумалась.
– Что нам ещё может понадобиться?
– Черпак какой-нибудь или ложка, чтобы слизь собрать, – подсказал Макар, убирая в свою сумку контейнер и перчатки.
– Точно, – кивнула Рита. – Но это мы в квартире в нашем слое возьмём.
Ещё немного подумав, они решили, что здесь делать больше нечего и, попрощавшись с Лыбой, переместились в квартиру Валерии.
Макар огляделся: обычная обстановка, небогатая мебель, ковёр над диваном, выцветшие, очевидно поклеенные лет десять назад, обои. Ничто не говорило о том, что тут проживала миллионерша. Валерия, как и Рита, не тратила изъятые у негодяев деньги на обустройство жилого пространства.
– Я здесь часто бываю, у меня ключи есть, – заявила Рита. – Пыль протираю. И счета за коммунальные услуги оплачиваю. Соседям я сказала, что Валерия за границу уехала на время и поручила мне за квартирой приглядывать. Они часто меня с ней видели и поверили.
– Ты ещё надеешься, что она вернётся, – Макар не спрашивал, а утверждал.
Рита вздохнула, дёрнула плечами.
– Даже не знаю. Умом я понимаю, что Валерия навсегда сгинула, но… капелька надежды, наверное, ещё есть. Вот бы она объявилась, правда? Её помощь нам сейчас не помешала бы. А это, кстати, она, – Рита указала на фотографию на стене. – Справа Валерия, а рядом её сестра.
Макар подошёл к заключённому в металлическую рамку снимку, любопытно было взглянуть на ту, кто обучала Риту. Он хмыкнул. Валерия была молодой красивой женщиной с короткой стрижкой. Даже очень красивой. Вот только глаза смотрели как-то уж слишком строго. А её сестра выглядела как серая мышка, она улыбалась, однако в этой улыбке проступала натужность, а в чертах лица ощущалась усталость. Очевидно в то время, когда был сделан этот снимок, болезнь уже вовсю властвовала в организме сестры Валерии.
– А что с сестрой? – поинтересовался Макар. – Она умерла?
Рита замялась.
