Ныряла, пока не забеременела.
В её жизни уже было два аборта, но в этот раз она решила родить. Твёрдо решила. В голове Любы, словно тёмная хмарь рассеялась, и она увидела себя счастливой, чистой, гуляющей в парке с коляской, в которой посапывал малыш. Люба поняла, почему всегда срывалась, уходя в очередной запой – у неё не было стимула держаться! Теперь этот стимул появился, и она впервые за многие годы подумала, что мир не такой уж и поганый, как казалось. В нём, порой, случается и что-то хорошее. Нужно только это «хорошее» разглядеть. Судьба дала шанс на новую жизнь, и она этот шанс не упустит! Хватит день за днём убивать себя алкоголем, пора меняться! И тогда имя «Люба» оправдает, наконец, себя – она будет любить ребёнка, а ребёнок будет любить её. «Я стану матерью!» – эти слова Люба произносила множество раз за день, даже шептала их во сне, словно они являлись магическим заклинанием, способным расчистить путь в счастливое завтра.
Несмотря на ослабленный годами пьянок организм и некоторые болячки, месяцы беременности прошли без осложнений. И роды оказались лёгкими.
Вот только ребёнок родился больным.
Мир снова стал дерьмовым. Даже хуже, чем прежде, потому что теперь его приходилось воспринимать на трезвую голову. Все планы на будущее рухнули. Счастливая женщина, гуляющая в парке с ребёнком, оказалась мороком. Люба считала себя обманутой судьбой, которая поманила её сладкой морковкой, как глупую ослицу, и загнала в стойло отчаяния.
Но выход есть.
Опасная бритва ждала своего часа.
Люба потушила сигарету, тяжело поднялась с табурета, подошла к окну. Дождевые струю сверкали, как лезвия. Тысячи острых лезвий. Они резали вечернюю тьму с такой лёгкостью…
И там было что-то ещё!
Отражение в стекле!
Люба быстро повернулась всем корпусом, вскрикнула. Возле холодильника стояла старуха в чёрном пальто, седые волосы блестели точно начищенное серебро. Откуда она взялась?!
– Ты… ты… ты кто?! – выдохнула Люба. – Как сюда попала?!
Странница приподняла руки с раскрытыми ладонями.
– Спокойно. Не нужно меня бояться. Я пришла, чтобы помочь.
Люба смерила незваную гостью тревожным взглядом. Неужели входная дверь была не заперта? Старуха вошла, тихонько пробралась на кухню…
– Успокойся, всё хорошо, – голос Странницы был умиротворяющим, мелодичным. – Ты такая напряжённая. Лучше присядь.
– Какого лешего ты делаешь в моей квартире? – глаза Любы зло блеснули. – Убирайся! Сейчас же!
Губы Странницы тронула улыбка.
– Я не враг, поверь. Белее того, я единственный человек во всём мире, кто может помочь тебе и твоему ребёнку.
– Что за бред?
– Это не бред, дорогая, – улыбка Странницы померкла, тон голоса стал холодным. – Я пришла спасти твоего сына, но поняла, что и тебе нужна помощь. Ты на грани, я это отчётливо вижу. Боль в глазах, которую не скроет ни страх, ни злость. Красная аура. Она словно бы горит! Это отчаяние. Ты мечтаешь о смерти, потому что не видишь другого выхода. И дело не только в ребёнке, которого скоро не станет, нет. Ты очень устала, в этом главная причина.
Её глаза… Люба не могла оторвать от них взгляда, в них было что-то потустороннее и они смотрели словно бы вглубь неё.
– Уходите, – почти жалобно произнесла Люба.
Странница всплеснула руками.
– Не уйду, прости. Не для того я поднималась на пятый этаж и это с моими-то больными суставами! Старость ещё безрадостней, когда в доме нихрена нет лифта. А чтобы ты настроилась на правильный лад и поняла, что имеешь сейчас дело не с безумной старухой, случайно зашедшей в твою квартиру, я кое-что тебе покажу.
Она распростёрла руки, словно собираясь обнять нечто невидимое перед собой. Отметины на запястьях яркое синее пламя охватило, и Странница исчезла. Через несколько секунд появилась снова на том же месте.
– Впечатляет, да?
Люба даже забыла, как дышать. Она стояла, вытаращив глаза, и открывала и закрывала рот в попытке что-то сказать, но не в силах вымолвить ни слова. В последний раз она была так потрясена, когда узнала, что её ребёнок обречён. Но то было иное потрясение.
– Нет-нет, дорогая, ты не сошла с ума, – поспешила заверить Странница. – Ты действительно сейчас видела то, что видела. Я исчезла и появилась снова. Если хочешь, можешь назвать это чудом. Ну а теперь я, пожалуй, присяду.
Она уселась на табурет, расстегнула верхние пуговицы пальто и прислонилась спиной к стене.
– Ты кто? – прошептала Люба.
– Я та, кто поможет тебе и твоему ребёнку. Я избавлю вас от боли и страданий. Вы оба будете жить долго и счастливо. Веришь мне?
– Я… я не знаю.
– А стоило бы уже поверить, – Странница вынула из внутреннего кармана пальто плоскую металлическую флягу, открутила крышку, сделала пару глотков и, закупорив, отправила флягу обратно в карман. Вздохнула. – Коньяк. Иногда позволяю себе немного. Если честно, я тоже устала. Сплю мало, дел много. Но в отличие от твоей чёрной тоскливой усталости, моя – светлая, наполненная удовлетворением. А всё, потому что людям помогаю, таким, как ты, как твой больной сынишка. Это требует много сил, а я уже, к сожалению, далеко не молода. Но знаешь, что больше всего изматывает? Уговаривать людей спастись. Казалось бы, нет ничего проще, всего лишь нужно пообещать обречённому избавление от страданий, подарить надежду. Но нет. Даже тот, кому жить осталось всего ничего, сомневается, чего-то боится. Парадоксально. Просто парадоксально. Порой хочется плюнуть на всё и, ничего не говоря, ничего не объясняя, тащить силой умирающих и отчаявшихся к Бу-Ка. Вот только у меня на этот счёт пунктик. Я считаю, что каждый имеет право на выбор. Потому и приходится подбирать правильные слова, убеждать. К каждому нужно найти свой подход, а я, знаешь ли, на психолога не обучалась.
Любу начало трясти.
– Как ты это сделала? – она нервно теребила пуговицу на халате. – Как исчезла и появилась?
– Тебя что, только это сейчас волнует? – Странница посмотрела на неё с осуждением. – А мои слова, что я спасу тебя и твоего ребёнка, ты, похоже, мимо ушей пропустила? Только это сейчас имеет значение, пойми! Как я исчезла и снова появилась – тебя не должно волновать, просто прими это как факт. И ответь на вопрос: ты согласна пойти со мной? Пойти туда, где сможешь жить счастливо?
Ощутив слабость в ногах, Люба пошатнулась, подошла к столу, опустилась на табурет. Её щека нервно дёрнулась. После долгого молчания, выдавила словно бы через силу:
– Мне страшно.
– Чёрт! – Странница хлопнула ладонью по столу. – Вот именно об этом я и говорила. У неё ребёнок скоро умрёт, сама мечтает с жизнью расстаться, а боится пойти с незнакомкой. Неизвестность пугает? Так смерть и есть самая большая неизвестность! За время своих странствий я открыла много тайн, но эта тайна так и осталась для меня за семью печатями. Тебе нечего терять, всё уже потеряно, а ты боишься пойти со мной? Честно, меня это изумляет.
