Она как раз убирала оставшееся пиво в холодильник, когда в кухню спустился Джонни. Он снова был в своем любимом спортивном джемпере. Дождавшись, пока Элис позавтракает, он попросил мать отвезти его на работу к Памеле в парикмахерскую школу. Ему хотелось навестить мать Бекки, и Элис не стала отказываться. Утром у нее всегда было свободное время, да ей и раньше нравилось возить Джонни по разным местам — особенно когда он был еще маленьким. Элис до сих пор помнила, как им всегда было интересно вдвоем.
— А что мне сказать Пэм, когда мы приедем? То есть — когда я приеду? — уточнила она, когда оба уже сидели в машине.
Джонни ответил не сразу. Он играл с ручками настройки автомагнитолы, переключаясь с одной станции на другую и делая звук то громче, то тише. Судя по его улыбке, Джонни не валял дурака, а получал удовольствие от своей любимой музыки.
— Как, оказывается, мне этого не хватало! — воскликнул он оживленно, и Элис, порадовавшись его реакции, снова вернулась к разговору. Она сказала Джонни, что ни разу прежде не приезжала к Пэм на работу и ее визит может показаться Памеле странным.
— Скажи, что хочешь подстричься или сделать новую прическу, — предложил Джонни. — Ведь это только естественно, правда?
— Ну а потом? Зачем мы вообще туда едем?
— Я еще не знаю точно. Там будет один человек… Мне хотелось бы на него посмотреть. Я понял это только вчера вечером, поэтому-то я ничего не сказал тебе раньше. В общем, я объясню тебе все потом, ладно? — И он громче включил музыку, давая матери понять, что не хочет больше говорить на эту тему. Элис едва не обиделась, но потом решила, что Джонни наверняка знает, что делает, а ей причины его поступков понимать не дано.
Через пять минут они уже были на месте. У Памелы как раз был перерыв между занятиями, она отдыхала в рабочем зале в одном из кресел и очень удивилась, когда увидела Элис.
— Что-нибудь случилось? — с тревогой спросила она, вставая и забыв даже поздороваться. В последнее время Элис казалась ей какой-то не такой, как обычно. Она словно пребывала в состоянии легкой эйфории, и Пэм несколько раз спрашивала себя, уж не принимает ли ее подруга «прозак». Подобное лекарство вполне могли прописать ей в больнице — не для лечения язвы, а для того, чтобы вывести Элис из депрессии, в которую она погрузилась после смерти сына. В данном случае результат был, как говорится, налицо: Элис постоянно выглядела оживленной и даже веселой.
— Нет-нет, ничего не случилось, все в порядке. Просто я решила привести себя в порядок. Хватит ходить чучелом, сама себе стала противна.
— Ты куда-нибудь собираешься? — поинтересовалась Памела.
— Сегодня я ужинаю в городе, — сказала Элис первое, что пришло на ум. Она очень старалась держаться как ни в чем не бывало, но, однако, помимо ее воли ею вдруг овладела неуместная веселость. Должно быть, именно поэтому она утратила бдительность и одернула Джонни, который на протяжении их разговора забавлялся с одной из настенных сушилок.
— Не трогай ее, пожалуйста! — громко сказала она, и Пэм удивленно уставилась на нее.
— Что — не трогать? — удивленно спросила она.
— Я хотела сказать… не трогай челку. Пусть остается такой, как есть. А впрочем, ты мастер, тебе виднее. Я готова на все!
— Что ж, Элис, давай начнем. Если не хочешь стричь челку, я не буду. Я только ее немного подровняю, — успокоила подругу Памела. В последнее время ее беспокоили перемены, происшедшие с Элис, но выглядела та, по совести сказать, намного лучше, чем раньше. Она немного прибавила в весе и явно пребывала в отличном настроении. Язва ее, по всей видимости, больше не мучила, и все же… все же было в поведении и облике Элис что-то такое, чему Памела никак не могла подобрать разумного объяснения.
Но сейчас она постаралась выбросить из головы эти мысли и позвала трех своих самых лучших учениц. Первая должна была вымыть Элис волосы, вторая — подстричь, третья — уложить. Пока продолжались все эти операции, Джонни то уходил, то возвращался. Он явно был чем-то очень озабочен, но Элис не могла и предположить, что же так занимает его.
Примерно через час волосы Элис были подстрижены и тщательно уложены в практичную и одновременно модную прическу «под пажа». Посмотрев на себя в зеркало, Элис осталась довольна увиденным. Поблагодарив подругу, она начала прощаться, оглядываясь по сторонам в поисках Джонни, который в очередной раз куда-то исчез и долго не возвращался. Наконец он появился в дверях — и не один. Следом за ним в зале появился высокий привлекательный мужчина лет сорока. Он отрекомендовался торговым представителем фирмы, выпускающей шампуни, ополаскиватели и другие средства по уходу за волосами. Сама фирма находилась в Лос-Анджелесе, однако в целях расширения зоны сбыта фирма предлагала свою продукцию салонам красоты и парикмахерским школам и в окрестностях города.
Представитель фирмы выглядел очень респектабельно — он был в дорогом костюме и галстуке, завязанном безупречным узлом. Волосы его также были безупречно подстрижены. Общаться с ним было легко и приятно, и уже после нескольких минут общего разговора Элис была очарована им. На Пэм, однако, он, похоже, не произвел впечатления. И все же, когда Элис уже покидала парикмахерскую, они еще продолжали беседовать, причем уже не на профессиональные темы.
— Это ты устроил? — спросила Элис у Джонни, когда они ехали обратно.
— Что именно? — осведомился он с самым невинным видом.
— Привел этого парня с шампунями. Признавайся, Джонни Петерсон, ведь это твоих рук дело?
— Ты хочешь сказать, что я — сводник? — Он лукаво улыбнулся. — Можно подумать — мне больше нечего делать, кроме как устраивать личную жизнь миссис Адамс! Нет, я поехал с тобой вовсе не для этого, — добавил он с достоинством, и Элис снова подумала, что ее сын выглядит совсем взрослым.
— Вот как? Значит, мне показалось, — заметила Элис, которую его слова нисколько не убедили. — Знаешь, все это очень, очень странно…
Но Джонни только загадочно улыбался. Больше он не проронил ни слова.
По дороге домой они заехали за Бобби. Увидев новую прическу матери, мальчик удивленно вскинул брови и забрался на заднее сиденье. Туда же пересел и Джонни, не забыв прибавить звук радио. Весь обратный путь он распевал знакомые мелодии своих любимых групп, а Бобби кивал головой и отбивал такт по спинке материнского сиденья. Он был рад возвращению Джонни, и его вовсе не интересовало, как могло такое случиться — его брат сначала умер, а потом воскрес. Для него это было словно вполне естественно. Бобби всегда любил старшего брата, с Джонни ему было интересно и весело. Джонни всегда был большим выдумщиком и с годами почти не изменился. Пока он был жив, братья постоянно что-то затевали, мастерили, строили какие-то планы. И теперь, после того как Джонни столь удивительным образом вернулся из-за роковой черты, они прекрасно понимали друг друга даже без слов. Им было так хорошо вместе, что Элис, от которой не укрылось, с каким восторгом и обожанием смотрит Бобби на брата, даже испытала что-то похожее на укол ревности.
