— Хорошо, я попрошу его, — пообещала Элис, больше желая успокоить Джонни, чем в действительности надеясь на какой-то результат. Она была уверена, что Джим никуда не пойдет, поэтому вздохнула с некоторым облегчением, когда Джонни ушел наверх к брату. Выключив в кухне свет, Элис вошла в гостиную и потрясла спящего мужа за плечо. Тот что-то буркнул под нос и, наконец, открыл глаза.
— Который час? — хрипло спросил Джим и поискал глазами часы. Он не сразу понял, вечер сейчас или утро.
— Уже половина одиннадцатого, — сказала Элис. — Иди спать.
Джим кивнул и с трудом поднялся с дивана, лестницу он одолел с большим трудом. Элис шла следом, чтобы поддержать мужа, если он вдруг покачнется, и чувствовала, как сжимается ее сердце от жалости и стыда. К счастью, обошлось без происшествий. Она благополучно довела Джима до их спальни и, убедившись, что он отправился в душ, вышла, чтобы заглянуть к Бобби и пожелать ему спокойной ночи.
Ее младший сын уже лежал в кровати; Джонни прилег рядом поверх одеяла и читал вслух какую-то сказку. Их головы покоились на подушке совсем рядом. Увидев мать, братья одарили ее одинаковыми улыбками. По крайней мере, для них, подумала Элис, праздник прошел неплохо.
— Спокойной ночи вам обоим, — шепотом сказала она, делая несколько шагов вперед и наклоняясь над кроватью. — Я люблю вас, — добавила она, целуя сыновей. — Джонни, ты старший — проследи, чтобы Бобби заснул не слишком поздно.
Джонни ухмыльнулся в ответ, а Бобби еще крепче прижался к старшему брату. Лицо у него при этом было таким счастливым, что Элис не решилась повторить свое указание более строгим тоном. Вместо этого она отступила в коридор и, плотно прикрыв за собой дверь, заглянула в спальню Шарлотты, которая находилась напротив.
Шарли лежала на кровати одетой и хмуро смотрела в потолок.
— Что с тобой, милая? — обеспокоенно спросила Элис. — Что-то случилось?
Она, впрочем, задала этот вопрос чисто машинально. По всему было видно, что девочка чем-то сильно расстроена.
— Со мной все в порядке. Более или менее, — ответила она и добавила после небольшой паузы: — Просто мне неприятно, что Бекки так расхваливает своего нового ухажера. Похоже, он ей действительно нравится, но… — Она не договорила, но Элис поняла, что хотела сказать дочь. Ей было обидно за брата — ведь Бекки и Джонни так любили друг друга! И вот, пожалуйста, теперь она только и говорит об этом Базе.
— А мне кажется — очень хорошо, что у Бекки появился поклонник, — возразила Элис, нисколько не кривя душой. — Не может же она до старости оплакивать нашего Джонни — это было бы неправильно. Кроме того, мама Бекки говорит, что он прекрасно воспитанный молодой человек и хорошо к ней относится. Джонни это бы понравилось… — Она немного помолчала. — Ты мне вот что скажи, Шарли, у тебя ведь завтра игра, да? Ты готова?
Шарлотта кивнула, но чисто механически, без обычного воодушевления.
— Я-то готова, — проговорила она и, повернув голову, взглянула на мать в упор. — Папа, конечно, опять не придет? На матчи Джонни он ходил — просто ни одного не пропускал, а на мои… — Она не обвиняла отца, это была просто констатация факта, но Элис вдруг стало не по себе. Шарли имела все основания обижаться. Это было как минимум несправедливо, а как максимум…
— Ты-то хоть придешь?
— Обязательно! — пообещала Элис, целуя Шарлотту. — И Бобби возьму с собой. Пусть посмотрит, какая у него замечательная сестра!
Но Шарли, казалось, не прореагировала на ее слова. В ответ девочка равнодушно кивнула иотвернулась к стене. Как бы сильно ни любила она мать, внимание и доброе слово отца значили для нее куда больше. Ах, если бы только он хоть раз пришел к ней на игру! Тогда бы Шарлотта была самым счастливым человеком на свете. Но и она, и Элис знали, что Джим никуда не пойдет. Не пойдет только потому, что Шарли — не Джонни.
Этим вечером Элис не стала заговаривать с мужем о дочери и ее проблемах. Это было бы бессмысленно, к тому же Джим все равно уже спал тяжелым сном человека, который слишком плотно поужинал и чересчур много выпил. Но утром, за завтраком, она все же попросила его сходить на матч.
— Ни к чему это, — решительно возразил Джим, разом отметая все ее аргументы. — Эти девичьи игры меня не интересуют. Я тебе уже сто раз говорил!
И он налил себе вторую чашку кофе.
— Но ведь ты не пропускал ни одного матча с участием Джонни, — возразила Элис, чувствуя, как внутри ее растет раздражение, вызванное его непонятным упрямством.
— Это совсем другое дело.
— Почему? Потому что он — мальчик?
— Джонни был прирожденным спортсменом. Способным. Талантливым. А Шарли…
Джим поморщился, не считая нужным продолжать.
— Но Шарли тоже талантлива. И она играет в баскетбол лучше, чем Джонни. Он сам всегда это говорил.
— Ты же знаешь нашего Джонни… Он просто пытался подбодрить сестру. На самом деле он так не думал.
— Нет, думал. Джонни ни за что не стал бы ее хвалить просто так! И чтобы убедиться в этом, тебе нужно только сходить на игру Шарли и увидеть все своими глазами! — воскликнула Элис, начиная терять терпение.
Она хотела добавить еще несколько слов, но тут в кухне появились Джонни и Бобби. Младший сын Элис, как всегда, молчал и только робко улыбался, а Джонни приблизился к матери и чмокнул ее в щеку. В их присутствии она не решилась на скандал и продолжала более спокойным тоном:
— Матч начинается в четыре в школьном спортзале, так что у тебя будет достаточно времени, чтобы сделать все дела на работе, — как можно тверже сказала Элис. — И я уверена: для Шарли будет очень много значить, если среди зрителей она увидит тебя. В конце концов, она и твоя дочь, Джим Петерсон! Раньше на ее матчи ходил старший брат, но теперь, когда его не стало, это твоя обязанность. Кроме того, ты разбираешься в баскетболе лучше, чем я, и сможешь дать ей полезные советы. Конечно, если это потребуется.
— Да перестань ты, Элис! — поморщился Джим. — Я уверен — Шарли даже не заметит, был я на ее матче или нет.
— Нет, Джим, она заметит, — с нажимом сказала Элис, а Джонни обошел стол и, сев рядом с отцом, стал пристально на него смотреть. — Во всяком случае, до сих пор она всегда замечала, что тебя не было. Подумай об этом!
Она замолчала и поставила тарелку с овсянкой перед Бобби, на которого Джим, казалось, и вовсе не обратил внимания. Младший сын был для него почти так же невидим, как и присутствовавший здесь же Джонни. Джим перестал замечать Бобби с тех пор, как мальчик утратил речь, поскольку признать его существование значило бы признать и свою вину. А это было ему не по силам.
— У меня два новых клиента и соответственно много работы, я же говорил тебе, — проворчал он. — Боюсь, мне придется проторчать в офисе и все выходные.
Это известие, однако, нисколько не огорчило Элис. Напротив, она была рада, что хотя бы в делах удача повернулась к Джиму лицом.
