Наконец Джим поднялся, положил фотографию на место, задвинул ящик стола и вышел.
Элис, которая направлялась к Шарлотте, ничего не сказала мужу, хотя, конечно, сразу поняла, где он был. Молча пройдя мимо него, Элис заглянула в комнату дочери и позвала ее завтракать.
— Отлично, ма! Я ужасно проголодалась! — воскликнула Шарли, обнимая мать.
Какое-то время спустя Шарли, одетая в старый розовый халат, спустилась в кухню. Увидев за столом отца, она буквально просияла. Девочка чувствовала, что в ее отношениях с отцом произошел перелом. Его появление на стадионе так много значило для нее! Даже авария на этом фоне не казалась Шарли чем-то заслуживающим порицания. В отличие от Элис она была готова все забыть.
— Как дела, доченька? Как ты себя чувствуешь? — спросил Джим несколько напряженным голосом.
— Все в порядке, папа. Нет, мне, правда, намного лучше! А как ты? — После того как отец побывал на ее игре, в глазах Шарли появился какой-то новый блеск. Она всегда гордилась своими успехами в бейсболе и баскетболе, но сейчас в ее взгляде было нечто большее. Шарлотта как будто приглашала его разделить с ней радость победы, и Джим почувствовал себя тронутым до глубины души.
— Я тоже в порядке, — ответил он и попытался улыбнуться, но улыбка у него вышла жалкая. Элис два дня с ним не разговаривала, собственный сын смотрел на него как на врага, и Джим чувствовал, что подошел вплотную к тому, чтобы лишиться своей семьи — семьи, которую он считал чем-то незыблемым, вечным, раз и навсегда данным. Кроме того, сказывалось и двухдневное воздержание от спиртного — мысли разбегались, руки тряслись хуже, чем с похмелья.
Днем Джим куда-то уехал и вернулся только через два часа. Он ничего не сказал Элис, и ревнивые мысли снова обуяли ее. Впрочем, она удержалась от вопросов, даже несмотря на то, что ей показалось — настроение у Джима заметно улучшилось, и дело тут было, конечно, не в работе. Но больше ее волновало, продолжит ли Джим пить. Элис пристально следила за мужем на протяжении всего вечера, но, к ее огромному удивлению, он так и не прикоснулся к хранившейся в холодильнике упаковке пива. Вместо того чтобы, по своему обыкновению, усесться перед телевизором, Джим вышел на задний двор, чтобы убрать сухие листья. За ужином он предпринял несколько робких попыток заговорить с Элис, но она упорно молчала, и Джим обратился к Шарлотте, спросив, думает ли она возобновить тренировки. Шарли сказала, что двух дней безделья вполне достаточно.
— Начнешь тренироваться, когда сказал доктор, — оборвала ее Элис. — Через неделю. Никуда твой баскетбол не денется!
Ее слова прозвучали резко, и Джим, бросив на жену укоризненный взгляд, заговорил с дочерью о том, как хорошо она играла три дня назад. Видно было, что эта тема вдохновляет его. Джим считал, что у Шарли начал формироваться собственный стиль. Джим дал дочери еще несколько полезных советов, и Шарлотта буквально на глазах расцвела, как майская роза.
— Спасибо, папа, я обязательно попробую, — сказала она. Подруги, которые справлялись о ее здоровье, уже сообщили ей, что по результатам последнего матча ее назвали лучшим игроком команды и что тренер уже приготовил для нее вымпел и грамоту. — А ты придешь на мою следующую игру?
— Я постараюсь. Вообще-то мне хотелось бы побывать у тебя на тренировке, если тренер не станет возражать, — ответил Джим и улыбнулся. И Элис почувствовала, как помимо ее воли у нее потеплело на сердце. Только Бобби был все еще обойден вниманием отца. Неудачная попытка заговорить с сыном, которую он предпринял сегодня утром, настолько его разочаровала, что Джим предпочел о ней забыть.
После ужина Джим и Шарли вместе уселись перед телевизором, ожидая трансляции одного из матчей Национальной баскетбольной лиги, а Элис и оба ее сына остались в кухне. Убирая со стола посуду, она потихоньку разговаривала с обоими, но Шарли, обладавшая острым слухом, ее услышала.
— Теперь она разговаривает сама с собой уже постоянно, — доверительно сообщила Шарлотта отцу, наклонившись к самому его уху. — Я давно заметила… Раньше это случалось не так часто, но теперь я уверена — с мамой что-то не так.
Она, впрочем, заметила не только это. Как и мать, Шарли обратила внимание, что сегодня отец совершенно трезв, что было на него совсем не похоже. От него даже ничуточки не пахло — ни пивом, ни чем другим, но Шарли пока не знала, как на это реагировать, и потому решила не касаться этой опасной темы.
— Мне кажется, она разговаривает с Бобби, — ответил Джим и вздохнул. — Мама все еще надеется, что, в конце концов, произойдет чудо, и он заговорит… Просто не знаю, откуда в ней столько упорства! Ужасно трудно разговаривать с человеком, который не может тебе ответить. Я, к примеру, просто не знаю, что ему сказать…. — добавил он совершенно искренне, и Шарли сочувственно вздохнула.
— Чтобы узнать, что думает или чего хочет Бобби, нужно только присмотреться к нему повнимательнее. И тогда все становится понятно, — сказала она негромко. Впервые в жизни она чувствовала, что между ней и отцом установилась тесная связь, которой так не хватало ей раньше. Шарлотта чувствовала его любовь, одобрение и даже уважение, вызванное ее успешной игрой.
— Как ты думаешь, он когда-нибудь заговорит снова? — спросил Джим. В другое время ему бы и в голову не пришло задавать дочери подобный вопрос, но сейчас Шарли была единственным человеком, с которым он мог говорить о самом больном. Его дочь казалась ему намного старше и мудрее своих четырнадцати лет.
— Мама считает, что да. Она сказала — для этого нужно время, и гораздо больше, чем нам хотелось бы.
Услышав эти слова, Джим только головой покачал. Бобби молчал уже пять лет. На что можно было надеяться в этой ситуации?!
— Джонни тоже постоянно с ним разговаривал, — продолжала Шарлотта. — А ты, папа, мог бы как-нибудь выйти с ним во двор побросать мяч в кольцо.
— Разве Бобби тоже нравится баскетбол? — удивился Джим. Он никогда не знал, что нравится и что не нравится его младшему сыну, да и не стремился узнать.
Шарли кивнула.
— Да. И для своего возраста он довольно неплохо бросает.
— Как и ты! — Джим улыбнулся и обнял дочь за плечи.
На экране телевизора появилась заставка со стилизованным изображением баскетболиста — начиналась трансляция. Не успели, однако, игроки открыть счет, как в гостиной появился Бобби. Он сел на диван рядом с Шарли и стал внимательно смотреть матч. Лишь время от времени он слегка поворачивал голову в сторону большого старого кресла, в котором, невидимый для остальных, устроился Джонни, и улыбался. Казалось, присутствие старшего брата придало ему смелости! Бобби стеснялся отца, и если бы не ободряющие жесты Джонни, он, наверное, не решился бы даже войти в гостиную.
Еще некоторое время спустя в гостиную вошла Элис. Увидев всю семью перед телевизором, она не сдержала улыбки. Элис не перестала сердиться на мужа, но вынуждена была признать, что в семейных отношениях произошли перемены. После того как Джим и Шарлотта попали в аварию, он перестал пить. Конечно, Элис не могла этого не заметить, но она решила пока не заговаривать с мужем на эту тему. Ничего подобного она не ожидала и теперь боялась сглазить. Кроме того, сама атмосфера в доме как-то неуловимо изменилась, но в чем тут было дело, Элис не могла окончательно определить. Об этом она продолжала размышлять, занимаясь домашними делами.
