Я не успел задаться вопросом, какому цвету довериться, если удастся добраться до ближайшей развилки. Это было бы преждевременно и бесполезно. В дальнем конце коридора уже мелькали силуэты людей в халатах. Непуганых. Еще не видевших Тени и не знавших, как печально закончил Курт, присвоивший чужую собственность. Возможно, тревогу поднял(а) Пинк Флойд; с другой стороны, грохот перестрелки не услышал бы разве что глухой или мертвый. О Савлове я не забывал ни на секунду. Он явно был не из тех, кто пропустит конец представления, даже если оно вышло из-под контроля. А может, тогда для него и начнется самое интересное.
Так что мы с парнем очень скоро могли оказаться между двух огней. И тут, словно по заказу, с правой стороны коридора — темное узкое ответвление. Скорее туда! Вот как обернулась жизнь. Будто слепая тварь, пытаюсь спрятаться от зрячих в спасительной темноте. Гулкое эхо умножает и разносит вопль: «Гоните их к Ною!» Голос Савлова вполне узнаваем — «доктор» решился высунуться из конференц-зала даже раньше, чем я ожидал.
О том, чтобы восстановить дыхание, нечего и мечтать. Плавятся мозги, спекаются кишки, горят легкие, поджаривается печень. Во мне осталось совсем мало горючего материала, зато шлак может тлеть долго. Я достиг стадии, которую Санта называл вторым дыханием жертвы. Отстранившись от боли, смотришь на себя со стороны и гадаешь: сколько еще протянет это чучело, что пытается бежать на подкашивающихся ногах. Можно даже держать пари, если есть с кем. У меня было. Например, Святоша-аллилуйщик давал десять минут, не больше. Но спорить с ним никакого удовольствия. Когда проигрывает, поздравляет первым и говорит, что вовремя задействовал правильную мотивацию. Выигрывая, самодовольно помалкивает. Однако сегодня не тот случай. Засевшему В Печенках было совсем хреново — он страдал от жары и недостатка кислорода. Это отразилось на его прогнозе. По-моему, он даже хотел, чтобы для меня все побыстрее закончилось. О себе не думал. Альтруист. Только Счастливчик — «С Кем Угодно, Только Не Со Мной» — остался на моей стороне. Этот считал, что, если найти оружие, а главное, избавиться от обузы в виде дурацкого кресла и пассажира, можно повоевать еще пару часов.
Я уже миновал с дюжину дверей по обе стороны коридора. Запертых или нет — какая разница? Ни одна из них не открывала путь к выходу. Не берусь сказать, с чего я это взял. Должно быть, с того; что бродяга без чутья — не жилец. А кто жилец без чутья? Нет, к черту, к черту! Все-таки кто-то (не я ли сам?) пытался завести меня в зыбучие пески бесплодной логики, где я увязну, потеряю волю, путеводную нить, угасающий свет… Кстати, о свете. Тот действительно угасал. Тускло светившие плафоны коридора остались позади. Две линии на полу сделались одинаково коричневыми. Цвета дерьма.
Как насчет того, чтобы добраться до окна? Мало смысла. Разве только чтобы напоследок полюбоваться окружающими «ковчег» видами. Судя по кронам деревьев, которые я видел сквозь огромные стекла конференц-зала, мы находились на одном из верхних этажей. Спуск по наружной пожарной лестнице исключался по понятным причинам, если, конечно, не прислушаться к совету Счастливчика. А вот заваленная мусором кабина грузового лифта снова навела меня на мысли о Санте. Я не пытался их прогнать. Все, что с ним связано, слишком важно для меня. Его незримое присутствие не могло помешать или принести какой-либо вред. Он всегда был на моей стороне. Я в это верил.
Он еще помнил, что такое действующий лифт, а я уже нет. Помню, он рассказывал про кабину размером с комнату, которая перемещалась в пределах всего-то четырех этажей, но при этом в ней был диван, а на стенных висели зеркала и картины. Видимо, чтобы хозяин-миллиардер не успевал соскучиться. Речь шла о роскошном загородном доме с автономным электроснабжением. Санта провел там некоторое время, отбиваясь от кротов, а в промежутках трахая слепую экономку. Он упоминал также солярий, бильярд, подземный бассейн, библиотеку, систему объемного звучания, домашний кинотеатр, вертолетную площадку на террасе, гараж для десятка сделанных на заказ машин и коллекцию вполне работоспособного огнестрельного оружия, собранную сбежавшим хозяином. Это была шикарная жизнь, не ведомая Санте до того и уже недоступная после. Он говорил, что мог бы продержаться в доме и месяц, однако пришлось убраться оттуда гораздо раньше, потому что кончилась жратва. Пригодился и бронированный лимузин — пока не кончилось горючее.
О том, куда девалась экономка, он скромно умалчивал. Но сейчас меня гораздо больше заинтересовал бы его опыт другого рода. Что он делал бы на моем месте. Без оружия. В незнакомом здании. С температурой под сорок. С довеском в виде раненого мальчишки в кресле-каталке. И с четырьмя зрячими уродами на хвосте.
Я различал их шаги, каждого по отдельности. Они гнались, но не стремились догнать. Я мог бы поклясться, что это объяснялось не только осторожностью. Если они выполняли приказ Савлова и гнали меня к Ною, то перед смертью хотя бы узнаю, каков он из себя, этот создатель нового ковчега. Или не узнаю. А может, все-таки удастся сторговаться. Мальчишка был моим товаром, и, я смел надеяться, немалой ценности. Теперь вопрос: чем я лучше крота-менялы, пытающегося выжить там, где выжить почти невозможно? Ничем.
Между тем загонщики были близко, и я с нетерпением и надеждой ждал момента, когда парень снова вытащит наш единственный козырь. Однако он был целиком поглощен своими проклятыми костяшками — как будто сидел на заднем сиденье «ауди» и худшее, что ему грозило, это солнечный удар.
Я докатил кресло до перекрестка трех коридоров, сходившихся под тупыми углами. Из того, который вел налево, сочился тусклый свет. В этом свете сделалась различимой желтая линия на полу. Стало быть, красная исчезала в непроглядной глубине правого коридора. Лично меня по старой привычке тянуло к свету, но тут из-за спинки кресла высунулась рука, указавшая вправо. При этом парень даже не повернул головы. Что-то мешало мне послать его к черту и поступить по-своему. Наверное, костяшки домино, которые он выудил из мешочка другой рукой и зажал в кулаке, словно наконец поймал скользких рыбок своей судьбы. А заодно и моей. Что это было — внезапная удача или результат долгого и терпеливого перебора вариантов? В любом случае я вряд ли узнаю. Для меня все рыбки немы.
Он не хотел отпускать их в темную воду, где рыскали хищники.
Но пришлось.
Перед погружением во мрак я успел прочитать на стене надпись «Блок D». Под ней имелась еще одна, сделанная буквами поменьше: «Доступ только для спецперсонала».
Двойные двери, в которые мы уперлись, когда-то представляли собой серьезную преграду — открывая их, я мог оценить толщину и массу металла. Теперь они свободно и бесшумно поворачивались на хорошо смазанных петлях. Судя по оплавленным краям двух отверстий на уровне живота, замки были вырезаны ацетиленовой горелкой.
Оказавшись внутри блока D, я остановился и прислушался. Наступила полная тишина, при которой кажется, что даже кровь слишком шумно пульсирует в голове. Преследователи тоже остановились. И больше не двигались.
Погоня прекратилась. Но для нас с мальчишкой дорога назад была отрезана.
18
Пользуясь передышкой, закрываю глаза и прислоняюсь спиной к стене. Она слишком холодная, словно находится в подвале. Поначалу медленно проникающий сквозь одежду холод приятен и маскируется под лекарство — в нем постепенно растворяется боль. Потом он сковывает, затягивает черным льдом неподвижности, манит туда, где уже ничто не будет иметь значения…
