— Я думал, ты маленький, — зачем-то говорю я. — Роза собиралась плести для тебя колыбель.
— Это не для меня, — говорит Дымок. — Это для младшенького. Она родила его вчера ночью. Если бы ты зашел в дом, я бы тебе его показал. Но он еще совсем слабый, так что, сам понимаешь, мы бережем его от чужих. От дурного глаза.
— А я свой?
— Ты ничей. Как говорят в наших краях, незасвеченный. У тебя нет покровителей. В этом твоя слабость и твоя сила. Даже Ртуть это оценила. У нее полно горшков — разбитых и целых — а тут ей попалась глина. Такое встречается редко.
— И что мне с этим делать?
— Я уже сказал. Ты должен решить, куда тебе надо. Только учти: в конце каждой дороги — смерть. Разница лишь в том, насколько долгим и счастливым окажется сам путь.
Почему-то я и без Дымка не сомневался в этом, только даже Счастливчик не мог объяснить мне, что такое счастье. По-моему, он путал его с везением. Но и это было бы неплохо. А насчет продолжительности пути — я уже не раз убеждался в том, что время резиновое. Научиться бы еще растягивать его по собственной воле. И не позволять памяти злых шуточек.
— Если я решу, куда мне надо, ты отправишь меня туда?
— Разве я похож на какую-нибудь гребаную фею? Нет, братец, добираться придется самому.
— Тогда на хрена ты мне нужен? — спросили я и Засевший В Печенках в один голос.
Дымок не обиделся. Наверное, попросту не умел, был выше этих мелочей. Он откинулся на спинку сиденья и залился смехом. Потом снова подался вперед:
— Объясняю на пальцах. Смотри: Домино помогает в лабиринтах, Зеркала спасают от слепоты, Маски защищают от этих, а я прикрою тебя от Красной Ртути. На самом деле все гораздо сложнее, упрощаю до невозможности. Больше объяснять не буду. Шевели своими мозгами, дружище. Да, и последнее: у меня есть для тебя кое-что.
Он протянул мне коробку, в которой позвякивали ампулы, и несколько вакуумированных упаковок с одноразовыми шприцами. Я включил освещение в салоне, чтобы прочесть надписи на коробке. Роза поморщилась, будто электрический свет причинял ей боль, а Дымок отодвинулся назад.
Как и следовало ожидать, срок годности лекарства давно истек. Такое дерьмо можно было найти в любой аптеке — при условии, что поблизости есть хоть одна аптека.
— А чего ты хотел? — пожал плечами Дымок, угадавший мои мысли.
— Да, я помню: ты не гребаная фея.
— Точно. Ну ладно, приятель, тогда до утра. Спи спокойно, сегодня тебя никто не тронет.
После этих слов Дымок истек наружу и окутал «брабус» облаком, похожим на плотный туман. Роза вылезла из машины и растворилась в мглистой пелене.
Я остался один. Терять мне было нечего. Я загасил косяк, раздавил ампулу и наполнил шприц. Сделал себе укол в плечо. Заснул вскоре и спал спокойно — впервые за много ночей.
23
Дымок не подвел, и я дожил до утра. Проснулся с рассветом, когда на востоке занялась заря и схоронившая меня пелена сделалась розовой, как собачье брюхо. Чувствовал я себя самую малость лучше, так что сделал себе второй укол. И плевать на срок годности. Кстати, плюнуть я мог только на словах — в глотке до того пересохло, что хотелось вылизать покрытые росой стекла. Вода и жратва были за Лорой, и я на нее рассчитывал — а для чего еще нужны напарники?
Как только я завел двигатель, Дымок сполз с машины и слинял. Над землей и без того стелился самый обычный утренний туман. Дом Розы на противоположной стороне улицы был едва виден. Впрочем, фигуру старухи на веранде я все же разглядел. Она будто так и просидела ночь напролет в своем кресле. Прямая и неподвижная, только руки сновали туда-сюда. Похоже, вскоре у новорожденного Дымка появится колыбель. Изо рта у «мамочки» торчал косяк. Картинка настолько умиротворяла, что меня снова стало клонить ко сну. Но тут из зарослей каннабиса появилась Лора, которая тащила две наполненные доверху пятилитровые пластиковые бутыли, сумку и туго свернутые спальные мешки. Девчонка неплохо справлялась. Все-таки приятно, когда есть на кого положиться. Хотел бы добавить — во всех отношениях, однако это было бы явным преувеличением. Даже для Счастливчика.
Я выехал на дорогу и вылез из машины, чтобы помочь Лоре загрузить багажник. Мы с ней внимательно присматривались друг к другу, выискивая признаки изменений. В том, что эта ночь не прошла для меня даром, я лично не сомневался. А вот по Лоре трудно было определить, насколько ее полечили. Может, младшенький Дымок и впрямь оказался слишком слаб. А может, старуха всю ночь рассказывала ей, как девушка должна держаться с попутчиком, чтобы, не дай бог, не забеременеть до того, как попадет туда, куда ей надо.
По крайней мере, Роза не пожалела для нас еды и воды. Судя по тому, что сумка была плотно набита, у старушки имелся неплохой снабженец, и я был бы не прочь узнать, кто это и где находится неиссякающий источник. Но иногда благодарность состоит в том, чтобы не задавать лишних вопросов. Да и в любом случае я уже не успел бы ни о чем спросить. Пришлось в очередной раз спасать свою продырявленную шкуру.
Странное дело: выражение «много огней, но нет света», оказывается, имело и буквальный смысл. Внезапно стало гораздо темнее, будто тучи заволокли солнце, хотя никаких туч не было, и при этом я мог без боли смотреть на сегмент всплывающего солнечного диска. Потом он как-то затерялся, превратился в грязноватый тусклый огонь — один из множества беспорядочно разбросанных в тумане и ничего не освещавших.
Сказать, что это сбивало с толку, значит ничего не сказать. И первое, что пришло в голову, это Красная Ртуть с ее обещанием «долгой-долгой ночи». Я очутился в окружении ложных маяков, красные и синие огни которых вспыхивали и гасли в ритме моего сердцебиения, и от этого очень скоро стало казаться, что сжавшееся в точку сознание «видит» изнутри фосфоресцирующие окраины неимоверно раздувшегося тела. Каждое движение сопровождалось мельтешением измельченных и размазанных огней, словно моя кожа покрылась сыпью мигающих светодиодов. Предательское дрожание на периферии всех органов чувств и тревожная пульсация вызвали усиливающиеся конвульсии, а затем и судороги.
До полной дезориентации оставалось совсем немного. Спасало замкнутое пространство внутри «брабуса», где я нашел укрытие — должно быть, инстинкт самосохранения втащил меня туда, — и обращенное на себя же всепоглощающее внимание. Я пытался отождествить себя с плотью, из которой вынимали разум без скальпеля и пока без боли. Но даже воссоздать образ человеческого тела стоило неимоверного напряжения. С трудом сосредоточившись, я представил себя черным ящиком, в котором спрятано оружие, — после чего еще надо было до него добраться. Найти скрытый замок. Вспомнить код. Или сломать ящик — он уже не понадобится… Как только я поднимал глаза, начинало казаться, что машина окружена неслышно подкравшимися, явившимися из тумана манекенами с мигающими лампочками вместо глаз. Это идиотское подмигивание словно намекало на какое-то веселое продолжение, которое будет иметь наша встреча, — надо только прекратить сопротивление и отдаться гипнотическому ритму.
