— И каким же оно было?
— Как будто его порезали, а потом сшили заново.
— И конечно…
— Конечно. Ты стал кротом. И, по-моему, был вполне этим доволен. Ты сказал мне, что обрел истинный свет.
— Подумать только! Ох, парень, с тобой не соскучишься. — И он тут же зевает во весь рот. — А что еще я тебе сказал?
— Что Санта теперь там же, где твои глаза.
Толстяк смотрит на меня с ухмылкой. Поднимает голую розовую руку, похожую на свиной окорок, и обводит ею все, что нас окружает, как бы приглашая в чем-то убедиться.
— Ну, и разве я тебя обманул?
Мой взгляд следует за его рукой. Я вижу бунгало на склоне холма — на веранде дымит косяком женщина, похожая на Розу, — песчаный пляж, террасы, засаженные деревьями и окаймляющие бухту, а вдали — башню маяка на краю мыса. Все это щедро полито солнцем и наводит на мысль о конечной остановке. Дальше ехать некуда, цель достигнута, странствие завершено. Но слова Санты наводят на другую мысль. Возникает нехорошее подозрение.
— А где же тогда… — я снова оборачиваюсь. Лоры нет. Исчезла бесследно. Там, где она стояла, даже не примята трава.
— Теперь до тебя дошло? — смеется толстяк. — Наконец-то…
Я делаю шаг к нему. Он удаляется, покачиваясь на волнах раскатистого хохота. Еще шаг. Оступаюсь. Падаю в темноту.
И просыпаюсь.
* * *
Чего только не приснится в горячке. Однако сновидение было исключительно правдоподобным, до сих пор веки сводило от яркого солнца над островом. А причиной всему — чересчур сытный обед, после которого меня сморило, как я ни сопротивлялся.
Повернул голову. Лора сидела рядом, безразличная ко всему. Если и спала, то с открытыми глазами, — не думаю, что сейчас это имело для нее какое-либо значение. Снова спросил себя, не совершаю ли я непростительную глупость. «Дай ей шанс, — сказал Счастливчик. — Тебе же дали…»
Я употребил по назначению одну из трех оставшихся ампул. Затем попытался накормить Лору. Разжал ей челюсти, вложил в рот кусок консервированного мяса, но дальше этого дело не пошло. Заставить ее жевать было невозможно, глотать — тем более. Она пребывала в полном ауте. Вытащил мясо у нее изо рта. Пусть лучше останется голодной, чем подавится и задохнется.
«Кусок в горло не лезет? А как насчет Дымка?»
Голос Розы. Еще один «невидимый друг». Их становилось слишком много. Если я буду цеплять каждого, кто попадется на пути, шизофрения покажется совсем не ласковой. Однажды я обнаружу, что мне самому негде жить.
Но тут как-то все сошлось: явная необходимость «прочистить каналы» Лоре, веселый серокожий парень, благодаря которому я пережил минувшую ночь («Дымок все равно полечит тебя. И вера ему не нужна»), косяк, который мы курили с Розой на пару… Вот он, красавчик, лежит в пепельнице. Туго забит, его-то не сильно растрясло. И осталось от него больше, чем мне померещилось вечером в темноте.
Я сделал пару затяжек, а затем вплотную приблизился к манекену по имени Лора.
Ее губы были такими сухими и неживыми, что их соприкосновение с моими губами даже отдаленно не смахивало на поцелуй. Казалось, я делаю искусственное дыхание способом «изо рта в рот» утопленнице, слишком долго пробывшей под водой, — то есть без особой надежды откачать ее, для очистки своей неотмываемой совести.
После первого вдоха она закашлялась до рвоты, и я поспешно отвернулся. Из Лоры выходила мокрота и что-то грязно-коричневое, похожее на клочья влажной и дурно пахнущей кошачьей шерсти… Утершись, я выдохнул ей в рот следующую порцию «лекарства». И так несколько раз подряд.
Настал момент, когда она покорно приняла в себя дым, а ее губы размягчились. Я вспомнил, как она кормила меня с ложки в приемнике-распределителе. Хорошая девочка. Особенно по контрасту с этой сукой Гнусен. Не сунуть ли руку ей под одежду? Проверить, наступила ли там оттепель или еще все сковано льдом. Нет, что-то я не испытывал особого желания… Снова заправился дымком — косяк уже почти истаял — и выдохнул ей в рот. Ну вот, совсем другое дело, детка. Теперь я кое-что почувствовал. А ты?
Внезапно она дернулась и до крови прикусила мне губу. Потом сказала сиплым голосом только что разбуженного человека:
— Эй, напарник, мы так не договаривались…
* * *
Пока Лора была овощем, я ее не хотел. Теперь меня потянуло к ней, но — поздно, момент упущен. Крысяра матерился по этому поводу. Святоша-аллилуйщик тихо посмеивался. Мне было не до смеха.
Окончательно придя в себя, она с жадностью набросилась на еду, а я вылез из машины, чтобы размять ноги. Должно быть, Дымок и меня приободрил, да и ампулка подействовала. Напился воды, заодно избавился от привкуса крови. Вдоль дороги протянулась цепь каменистых холмов с пятнами зелени. Отдельные деревья, выросшие под постоянным гнетом ветра, напоминали бредущих в гору калек. Очередная полоса пустоши началась сразу после того, как мы переехали мост над руслом пересохшей реки. Спустя некоторое время изменился даже цвет неба — оно сделалось грязно-желтым, и по нему летели малиновые облака.
Если верить довоенной карте, до ближайшего «населенного» пункта оставалось километров тридцать. Я надеялся попасть туда до наступления темноты. Однако у моей надежды были рахитичные ножки. Или, вернее, неподходящие колеса. Еще раньше, сопоставляя циферки на одометре с расстояниями на карте, я заподозрил неладное. Солнце уже садилось, и при средней скорости семьдесят-восемьдесят километров в час мы должны были добраться до побережья еще пару часов назад. Если к этому добавить неправдоподобно малый расход горючего, напрашивался неутешительный вывод: для некоторых Черная Миля действительно никогда не кончается.
Моей фантазии хватало ровно на то, чтобы представить себе «брабус», оказавшийся на дороге, которая растягивается будто кусок резины, — в результате скорость меньше, чем показывает спидометр, а горизонт непрерывно отодвигается. Такое вот западло с пространством. Эта картинка была символом ускользающей цели — и заодно ускользающей жизни. Не знаю, что сказал бы Санта, случись с ним подобное. Наверное, что-нибудь умное и бесполезное. Например, что рай остается раем до тех пор, пока в нем нет ни души.
Лора подошла и стала рядом. От нее запахло менструальной кровью.
— Что-то не так?
Я ухмыльнулся, вспомнив старую бродяжью шутку: «Я подыхаю, а в остальном все нормально». Может быть, дело во мне и только во мне? Если существует причина, по которой я не могу приблизиться к острову даже на расстояние выстрела, то почему бы не поискать ее у себя в голове? В дурацкой больной голове…
— Дальше ты поведешь, — сказал я.
Она бросила быстрый взгляд в мою сторону. Ждала объяснений, которых не последовало. Сам не люблю загадок, детка, но ничего не поделаешь. Довези нас до берега, и я отблагодарю тебя подробным рассказом о своем потерявшемся пузатом напарнике, который якобы ждет меня там, где нет темноты.
