Возможно, таким же солнечным и спокойным было другое, давнее утро. А потом началась бойня. Если нападение оказалось внезапным, количество жертв могло исчисляться сотнями. И все они тут. Постояльцы, навеки оставшиеся в своих номерах. С одной стороны, всего лишь очередная братская могила на моем пути. С другой, таков путь к острову — запутанный, долгий, мучительный, не оправданный ничем, кроме инфантильной мечты. Да и ту я рискую окончательно потерять здесь, если зайду дальше холла. Было бы чистейшей глупостью с моей стороны вообще туда соваться. Но дело, конечно, не только в лекарствах. Прокуратор прав.
Я посмотрел на старика. Тот уже едва держался на ногах и всем телом навалился на свою клюшку. Я подавил внезапное желание выбить ее из-под него, дабы хоть как-то расплатиться за «приглашение». Сдохнем вместе, тварь, помни об этом.
Я шагнул в тень здания и приблизился к дверям. На внутренней стороне стекла до сих пор сохранились жирные отпечатки пятерни. В направляющие забился песок, и все же мне удалось раздвинуть створки настолько, чтобы в щель мог протиснуться человек. Или пес с опухолью на боку. Тем временем Блад справил нужду под пальмой. Еще одно жалкое зрелище: он мочился, расставив задние лапы и присев как сука. Я спросил у Счастливчика, стоит ли жить до старости. Тот ответил: «Если на своем острове, то почему бы и нет. И нассать на то, как ты будешь выглядеть со стороны. Нет никакой «стороны». Есть ты и твоя жизнь, бродяга. Повторяй за мной: с-кем-угодно-только-не-с-нами. Поэтому пропусти крота вперед».
Так я и сделал. Вошел в отель последним. В сумеречном холле ничем не пахло. От растений остались одни скелеты. Все прочее выглядело так, будто персонал куда-то отлучился, да позабыл вернуться. Фотографии на стенах — яхты и морские пейзажи — не утратили насыщенности цветов. На стойке лежал магнитный ключ. Против света становилась особенно заметной искрящаяся пыль, покрывшая горизонтальные поверхности ровным слоем. На полу за нами протянулись цепочки следов. Если бы здесь были отпечатки чужих подошв, вылазка «за лекарствами» закончилась бы гораздо раньше.
— Я больше не могу, — заявил старик, и пес сразу же потянул хозяина в сторону ближайшего дивана. Заботливый напарник у дряхлого крота. Я бы чертовски боялся потерять такого.
И он боялся — не уверен только, что неизбежной потери. У бедняги сильнее, чем обычно, тряслись руки, а лицо сделалось похожим на растрескавшийся кусок гипса. Я кивнул в ответ на вопросительный взгляд Лоры, и она дала ему напиться из фляги. Большую часть воды он пролил на себя, и вскоре затрясся всем телом, будто замерзал на ледяном ветру. Я начал догадываться, зачем он притащился сюда, рискуя рассыпаться по пути на части.
Прежде чем взять ключ, я заглянул за стойку. Там не было ничего особенного. Два монитора, корзина для бумаг, несколько телефонных аппаратов, множество ячеек и ящиков. Стер пыль с ключа, и на нем обнаружился номер — 707. Если бы не сон, что приснился минувшей ночью, я бы не удивился, окажись номер любым другим, но в тот же момент предчувствие перестало быть только предчувствием.
Мое ограниченное саркастическими голосами и тщательно подавляемое воображение прокрутило кино, похожее на недоношенную реальность. (Совсем как в том театре, наполненном оживающими костюмами и прахом, сохранившим воспоминания. Сколько суток назад я побывал там? Теперь и не вспомнить даже примерно.) Это кино не дозрело даже до полноценной иллюзии; все закончилось выкидышем, но на одну долгую секунду чужой, спрессованный ожиданием, ползком проникший в меня и затем поднявшийся во весь рост страх сделался моим собственным.
* * *
Мышеловка захлопывается.
Снаружи доносится очень низкий звук, тяжелый гул, будто где-то вдали лопается струна толщиной в руку. И тотчас эхо этого звука поглощается грохотом, от которого вибрируют кишки. Край заскользившей вниз стены двигается неправдоподобно медленно. Он выглядит ровным, как черное лезвие, отсекающее свет. Или как крышка гроба.
…Когда стена рухнет, встряхнет весь гребаный отель, а вместе с ним и меня. Внутрь здания с тонким писком брызнут осколки стекол, выдавленных воздушной волной. Пыль пробками забьет ноздри. Холл погрузится в кромешный мрак.
«Дождался, сука?» — немедленно отреагирует Засевший В Печенках.
У остальных тоже найдется что сказать. «Неплохая гробница, — заметит Святоша-аллилуйщик. — Главное, на берегу океана. Самое то, о чем ты мечтал. Только слушай, урод, мы-то тут при чем?»
Теперь их можно слушать долго — в темноте они звучат гораздо громче, — но я озабочен тем, чтобы не совершить вторую ошибку сразу же вслед за первой и не дать кроту исчезнуть. Лора находится ближе к нему, однако что творится в башке у Лоры, не знает она сама. На протяжении нескольких мгновений, пока я, хватая ртом вату, отдаленно похожую на воздух, не одолею считанные метры, отделяющие стойку от дивана, мне не даст покоя мысль о том, каким образом сработала западня. Я скорее позволю кроту сожрать меня живьем, чем поверю, что стена обрушилась сама по себе, случайно.
Между тем до старика остается не больше пары шагов. Он не двигается, я слышу его сбитое дыхание. Чуять что-либо мешает пыль. Где-то рядом Блад, которого не назовешь серьезным противником, однако он еще может укусить за яйца. А мне они пригодятся. Для пса я приготовил найденный на кухне коттеджа нож. Находка понадобится и для другого — от крота, прежде чем тот сдохнет, мне хотелось бы получить пару простых ответов на пару сложных вопросов.
Он не пытается скрыться в темноте. Кажется, возможность «заблудиться» в отеле пугает его не меньше, чем перспектива подвергнуться допросу с пристрастием, который учинит зрячая крыса. Он по-прежнему не двигается с места. Как и его пес.
Я уже за спинкой дивана. Крот наверняка слышит если не мои мысли, то хотя бы шаги. Как ни стараюсь ступать бесшумно, под подошвами скрипит оседающая взвесь. Старик дышит хрипло и отрывисто — на пару с верным Бладом. Похоже, обвал стал для крота неожиданностью. Если так, то его принесли в жертву. Невелика потеря. А польза как от информатора еще меньше. Но он получил знак и теперь ждет. Чего-то или кого-то. Во всяком случае, не меня.
…Мрак наполняется незримым присутствием. Оно прибывает постепенно, словно живая темная вода.
Шорох вместо шагов. Откуда-то издалека доносятся и другие звуки, которые отвлекают внимание, уводят в сторону, будто цепляющее взгляд мерцание миражей на горизонте.
Слияние времени и темноты.
Слепота.
Медленное удушье…
В холле включается электрический свет. Я давно не видел ничего подобного. Лампы горят тускло, вполнакала. То, что раньше называлось аварийным освещением, теперь кажется почти чудом. Лора куда-то пропала. В ее исчезновении нет ничего чудесного. Вероятно, она просто отправилась побродить в желанной темноте. Вспомнила блок D. Услышала голос Ноя. Голос своего хозяина. Решила навестить его. Получить благословение… Хорошо, что я недолго оставался его пациентом. («А как насчет Санты?» — Засевший В Печенках знает мои слабые места лучше меня самого.)
