— Тинави, нам нужен фонарь. Сейчас же. Эта свечка не дает нормального света, а тут есть ловушки, — резко добавил Кес.
— Свечка?! Но почему ты хотя бы факел не взял?
— А как бы я его охране объяснил, интересно?
Резонный ответ. Надресированные безумными студентами охранники университета и впрямь обыскали нас с головы до ног. Странно, что электрический перстень не отобрали… Слабенький он слишком, не считается оружием? Представляет опасность только для дряхлых старушек? Ох, Мел, ох, козлище…
— Ты наколдуешь фонарь или нет? — вспылил Кес. В неверном свете свечи обыкновенной было видно, что руки у него немного дрожат от волнения.
— Вообще-то, я не умею делать фонари, — скромно прокашлялась я.
Он остановился. Повернулся, не веря.
— Ты не умеешь?… Но это ведь начальная ступень магии! Все в Шолохе умеют! Я читал!
— Ну… у меня не та магия, что у остальных. Прости.
— Но вчера ты рассказывала про то, что на какой-то миссии взорвала прахов храм! Храм, Тинави! Мне нужна от тебя эта магия. Ты ведь хочешь домой?
Я замялась.
Язык мой — враг мой. Разрушение храма Белого огня — это, конечно, интересный эпизод, но вряд ли стоит включать его в резюме. Кто ж знал, что Мел — потенциальный работодатель?[3]
— Я очень хочу домой, но я не волшебница! С храмом — это случайность!
— Даю время до конца коридора, чтоб ты нашла в этой случайности закономерность, — прошипел Мел и шагнул вперед.
В ту же секунду от стены, противоположной той, вдоль которой мы шли, отделилась густая тень булавы. Привет, ловушка. Я рухнула на пол, увлекая за собой патологоанатома — спасибо исключительно физкультурным занятиям мастера Улиуса, никакой магии не потребовалось.
Когда шипастое оружие просвистело над нами туда-сюда несколько раз и успокоилось, я рискнула выдохнуть.
Возле щеки обнаружились кожаные ботинки Кеса. На роль подушки точно не тянет. Саусбериец располагался дальше. Свечка потухла и, кажется, укатилась куда-то в неизвестность, оставив нас в кромешной темноте. Я обиженно стукнула ногу Кеса и поднялась:
— Знаешь, Мел, но я не нанималась в подмастерья ворюги. Тем более, без договора. Либо ты сейчас объясняешь мне, в чем дело, либо я разворачиваюсь и иду обратно, по пути сдавая тебя местной охране.
Конечно, я блефовала.
Но из черноты снизу раздался раздраженный вздох, и свидетель смерти, с удивительной неохотой, рассказал мне суть ограбления.
Стало ясно: я запомню этот день как самый жуткий день для моей совести.
* * *
[1] Хей, напоминаю! Ходящие обладают пятью «запредельными» способностями: Читать (мысли), Прыгать (сквозь пространство), Скользить (с большой скоростью), Созерцать (произошедшее на этом месте в течение последнего часа) и Блекнуть (становиться невидимым).
[2] Не может быть никакой «магии в крови». Магия — это все лишь умение работать с энергией унни, из которой состоит все на свете. Классическая магия призывает бороться с унни, навязывать ей свою волю, прогибать ее согласно своим желаниям. Карлова магия зиждется на принятии унни и единении с ней. Смотрите-ка, а я, кажется, становлюсь хорошим теоретиком!
[3] В любом случае, я нехило приврала. В версии для Мелисандра получалось, будто я разрушила храм по приказу Полыни. Якобы это была продуманная Ведомством операция захвата преступника, а не вышедшие из-под контроля нервы по причине того, что маньяк пытался убить моего лучшего друга.
ГЛАВА 4. Конфетки и кальсоны
В устах Мелисандра все звучало очень просто.
И как-то даже невинно. Что удивительно, согласитесь: ведь мы шли на ограбление Магического Арсенала. Это вам не легкий грешок типа свидания с обаятельным хулиганом, которое надо сохранить в тайне от маменьки! Хотя своими повадками и уговорами Мел очень напоминал такого хулигана.
Ситуация была следующая.
Именно в Магическом Арсенале города Пик Волн хранился второй артефакт — такой же амулет, как тот, что патологоанатом нашел у своего почившего брата. Арсенальный амулет был единственным из четырех, о котором летописи сообщали точные данные. Поэтому Кес решил начать поиски с него.
Именно этот артефакт мой предок, пресловутый Хинхо, подарил жене и детям, прежде чем отправиться в путешествие по Лайонассе. К этому моменту Страждущий уже успел принести обет молчания, поэтому покинутая супруга не получила никаких пояснений к подарку. Представляю, как она разозлилась! Мало того, что муженек съехал с катушек и напрочь перестал разговаривать, так еще и бросает ее, беззвучно сваливая в закат. Ищет, значится, приключений на седую голову. Совсем сбрендил! А на прощание дарит ржавую безделушку, какие на рынке продают по пять монет за килограмм. Мягко говоря, не совсем мужское поведение. Надеюсь, мне не передался этот ген…
В общем, бабуля (не забываем приставить к ней все соразмерные тысяче лет «прапра-») не шибко обрадовалась. Она пожертвовала амулет в храм — вместе с горой старых вещей Хинхо. В храме же сидели очень дотошные, очень бережливые монахи. Судя по всему, у них было мал дел и много свободного времени, потому что они описали внешний вид пожертвований до малейших деталей. Даже вес везде указывали, типа: «ложечка серебряная, 30 граммов», «сапог правый, непарный, 600 граммов». К чему все это занудство? Не знаю. Но монахи бережно хранили получившийся перечень и ему подобные в огромных подвальных библиотеках Пика Волн. Церковники — народ жадный и неспешный, они рассудили, что однажды все эти описания могут пригодиться. Так зачем выбрасывать?
Вот и пригодились. Правда, не монахам, а Мелисандру. Одержимый историей моего предка, саусбериец копался во всех свидетельствах непростой биографии Хинхо. И вот, в один прекрасный день Кес, зевая, изучал храмовые списки, когда наткнулся на описание артефакта.
Перечень постыдился называть побрякушку амулетом. Текст гласил: «безделица металлическая, двухсторонняя, диаметр три пальца, украшена красным стеклом в форме солнца и рунами неизвестными, варварскими, есть петелька для ношения на груди». В общем, ничего особенного.
Но у Мелисандра в кармане лежала точная копия «безделицы». Мгновенно взбодрившись, патологоанатом проследил дальнейшую историю амулета. Как оказалось, ему долго не могли найти применения — сироткам такое не подаришь, оскорбятся (лучше б хлеба), а для церковного реликвария простовато.
Судьба безделушки решилась только семь веков спустя… Тогда, в 1775 году, потомки срединников решили покинуть Шэрхменмисту и основать собственное государство на материке.
Говорят, господин Гойло из Дома Спящих взял их «на слабо». Пристыдил тем, что соотечественники злоупотребляют гостеприимством шэрхен, обозвал трусами. А потом нарисовал сладостные картины того, как приятно будет жить на земле предков. Отличный был оратор! Историки считают, что Гойло подозревал, какой сильный магический фон зрел все эти столетия на материке, на месте эпической волшебной битвы, в которой полегли срединники… Может, и впрямь был шибко умен. Может, просто повезло.
