Я повернулась в сторону Давьера, отстраненно устроившегося в дальнем от всех нас углу комнаты. С момента своего громкого врывания в гостиную Давьер не отрывал взгляда от королевы Бурундука.
Я подумала, что он, должно быть, ждет немедленного возвращения божественных сил — раз уж таинственный баланс мира, при рождении королевы, должен стабилизироваться. И неважно, что уходили эти силы — согласно его же свидетельствам — медленно, на протяжении долгих лет.
Мы всегда верим в лучшее. В нереальное, в невозможное.
И неважно, люди мы или боги.
— Анте, — обратилась я к маньяку, — Энергии трех дюжин гномов хватит на постройку телепорта к драконам?
— Зависит от того, насколько сильными магами были эти гномы, — холодно ответил маньяк. Будто я его оскорбила вопросом. Ну что за глупость, а!
— Вообще-то обычно гномы не колдуют, — заметил Полынь.
— Да все равно хватит, в общем-то, — намеренно небрежно зевнул Давьер.
Мы с Полынью переглянулись.
Думаю, нас обоих уколола одна и та же мысль: если бы Анте Давьер знал об обрядах громобойцев весной, то ему не пришлось бы самому наполнять кровавик энергией. И, соответственно, убивать шолоховцев. А значит, не было бы всей этой истории с маньяком и его ловлей.
Тихо упер бы камешек у гномов — скакнул к драконам — угрохал парочку — жил бы припеваючи.
И насколько же иначе все было бы сейчас в наших жизнях… В том числе давьеровой. Возможно, поэтому он так небрежно зевает. От банальной растерянности и этого вечного, настырного вопроса «а если бы?…», который регулярно забирается в головы даже самых уверенных из нас.
— Что ж, прекрасно! — Полынь хлопнул в ладоши и встал. — Итак, нам нужен кровавик из Музея Непоправимого.
— Ты можешь Прыгнуть туда и обратно? — понадеялась я.
— Увы, — куратор покачал головой. — Прыгать можно только туда, где ты когда-то бывал, или какое место видишь перед собою, хотя бы смутно. С Музеем не прокатит. Тем более, в ночное время в госучреждениях включают защиту против использования магии. А я не хочу превратиться в кучку пепла.
— Вам повезло, друзья мои! — Мелисандр сочно прохрустел всеми десятью пальцами рук.
А потом — пальцами ног, не поленившись вытащить стопы из моих уютных байковых тапочек. — У меня большой, большой стаж всевозможных краж… Вон, Тинави подтвердит.
— О да, — без энтузиазма протянула я. — Целых три небось, да, Мел? — я прикинула по числу амулетов Хинхо, учитывая, что первый достался саусберийцу по наследству.
— Целых три! Хороший ты арифметик, Тинави! — гордо кивнул патологоанатом.
— Три — счастливая цифра, — философски отметил Дахху, двумя пальцами почесывающий серенькое брюшко Бурундука.
— Итак, разрабатываем план! У тебя есть пробковая доска? — кивнул мне Полынь и достал из складок хламиды толстую стопочку разноцветных «детективных» наклеек…
* * *
И вот, возвращаемся к рассвету.
— Ну и где носит твоего куратора? — недовольно нахмурился Мелисандр в противовес постепенно светлеющему небу. Даже уличные фонари уже отключили: дежурный Мастер Иллюминации в Ратуше счел, что день вступил в свои права.
Прошло уже несколько минут. Мы втроем тихонько переминались в арке, разделявшей два корпуса департамента, возле кряжистой дверцы с табличкой «Музей Непоправимого».
В ответ на вопрос Мела я только рассеянно пожала плечами, натужно всматриваясь в профиль внутреннего двора. На видимый нам отрезок стены медленно выползла фигурка дозорного.
Я тяжело сглотнула. В какой-то момент этот гном увидит своего бессознательного коллегу во-о-о-он под тем зубцом… Надо успеть украсть кровавик! Хорошо хоть, дозорный, как и большинство его сослуживцев, к утру уже совсем обалдел от патрулирования и плелся еле-еле.
— Северный рубильник заныкан в самом конце здания, — Кадия попробовала успокоить то ли нас, то ли себя. — Наверное, пешком далеко получается. Полынь же не может Прыгнуть — магия вернется только через десять минут после отключения защиты.
— Все равно слишком долго, — Мел нервно грыз вытащенный не пойми откуда пшеничный колосок.
— Но, если бы Полынь поймали, весь департамент бы уже на уши встал, — рассудила я.
— А твой куратор не мог струхнуть и свинтить? — насупился Мел.
Я от неожиданности чуть не рассмеялась:
— Полынь — струхнуть? Даже не знаю, что тебе на это ответить!
— Тихо! Там кто-то есть! — Кадия вдруг раскинула руки крестом и с силой вжала нас с Мелисандром в стену, возле которой мы все отирались.
Самое удивительное, что снаружи, во дворе, послышался точно такой же предостерегающий окрик. Только громкий — его обладатель и не думал скрываться.
— Та кто там быть может, Би-и-инджи? — с характерным гномьим «аканьем» отмахнулись от паникера.
— Ворррры! — со страшным завыванием ответил неведомый Бинджи. Что-то удивило меня в его голосе.
Мы втроем хором сглотнули.
— Ой ты, что ж ты несешь вечно, глупый гном! — третий говоривший буквально плескался ядом.
— Я не глупый гном! — обиженно завопил Бинджи. — Я лучший приключенец года!
И по этой, громко произнесенной реплике, я поняла, что меня смутило. Голоса чужаков были детскими.
Мы с Кадией переглянулись.
Юные гномы продолжали ругаться где-то там, вне зоны нашей видимости. Но потом двинулись вперед — судя по треску гравия — и вот пришел их черед пройти мимо арки. Я протерла глаза…
Гномов оказалось не трое. А, как минимум, двадцать. И не только гномов — детишек всех рас.
И была это, прах бы их побрал, ночная разведывательная экскурсия Клуба Приключенцев.
Два десятка эдаких юных холмиков, плотно упакованных в желтые дождевики, прочапали по лужам мимо нас, стараясь быть как можно более бесшумными и незаметными. При этом они резко, припадочно даже, размахивали световыми аквариумами с осомой. Из серии: «Ха! Повернусь-ка я налево, кто там прячется во тьме куста? А теперь — ихххха! Направо! Берегитесь все!»
Обычно никто не берегся.
Но сегодня эту интересную функцию выполняли мы с Кад и Мелисандром.
Я вжалась в стену еще плотнее.
Клуб Приключенцев — это популярное в Шолохе юношеское движение. Затрудняюсь сказать, чем именно они занимаются, но гордый девиз Клуба звучит как «Всегда готов!». К чему готов? К приключениям, конечно! И связанными с ними трудностями физического, интеллектуального и практического характера. В детстве я мечтала стать приключенкой! Но они, заразы, девочек не берут.
Кадия тоже хотела попасть в их ряды. Очень-очень. Даже пару раз приходила осенью в приемную комиссию клуба, тщательно упаковав свои кудри под охотничью шапку и говоря басом, достойным папочки Балатона. Но приключенцы всегда просекали обман и совершенно по-мальчишечьи пакостили дерзкой девчонке. Стреляли ей, уходящей, в спину из самодельных камышовых трубочек, выливали со второго этажа ведра с водой и так далее. Кад в таких случаях возвращалась, с боевым улюлюканьем сдирая с головы шапку, и монотонно, последовательно уничтожала врагов, несмотря на свой «слабый пол». Могуче колотила их до тех пор, пока приключенцы, поскуливая, не звали на помощь старших.
