Карл повернул ко мне свое детское лицо:
— Тинави. Убей меня.
Я сбилась с заклинаний и моргнула:
— Что?!
— Убей меня, — хранитель вложил мне в руку ученический меч, изъятый из ножен. Видимо, один из атрибутов его «мальчишечей» ипостаси, ранее мне неизвестный.
Я вяло попыталась вернуть оружие.
— Убей — и сразу Прыгай в Зверя. Прямо в него. В ту красную точку. Это квинтэссенция его бытия. Небытия… Блин. Неважно. Туда прыгай. И держись за нее. Она материальна, в отличие от всего остального.
— П-почему бы нам просто не зарядить т-туда заклятьем? — от волнения я стала заикаться.
— Мы с Авеной уже пробовали в другой битве. Он сильнее нас. Он как Отец. Соответственно, нужен Отец, молния Отца, — торопливо объяснял Карл.
— Но ты все равно оживешь? — подозрительно уточнила я.
— Да, — кивнул Карл.
— А почему, — возмутилась я, — А почему вы не провернули этот хитрый план в каком-то другом мире?! Почему у нас?!
— Потому что это очень грустный план, — тихо сказал Карл, — Убивший меня погибнет, помнишь правило Отца? Я не хотел никого просить об этом. Но придется. Тебя.
— Я погибну? — глаза у меня расширились.
— Да, — подтвердил Карл. — Тебе дали магию Теннета, но бессмертье — нет. Тинави, я бы не стал тебя просить, но я не вижу других вариантов, — он обвел взглядом пустоту вокруг нас с ним.
— Прощай, Карл, — не дослушив, я кивнула. И замахнулась клинком.
К праху разговоры.
У нас уже было одно красивое прощанье.
Но в высшей точке размаха — то есть где-то у меня за левым плечом — меч вдруг исчез из руки.
Я обернулась. Мой изумленным вскрик слился с карловым судорожным выдохом.
Меч из моей руки, как оказалось, вырвал Полынь. Прыгнувший к нам от толпы драконов вместе с Теннетом.
Секунду спустя куратор твердой рукой воткнул меч в самое сердце Теннета. Хранитель-отступник осел на землю.
— Проверим, — еле слышно сказал маньяк, — Будет ли Отец мстить за меня…
Глаза Теннета закатились.
Убивший его Полынь исчез.
Я оцепенело перевела взгляд на страшную фигуру Зверя, уже почти нависшую над нами, скрывшую и землю, и небо. Там, где у Зверя горел красный уголек, за толстой стеной мух мелькнуло что-то живое.
Полынь из Дома Внемлющих нырнул внутрь страшного повелителя Небытия и крепко обнял сжал искру исполина.
И тотчас с неба в куратора полетела молния, прямо сквозь один из немногих сохранившихся в целости кусочков кромена. Ветвясь, шипя и раздирая реальность, она вонзилась в багряную цель.
Вся огромная, нереальная фигура Зверя задергалась, заколотилась в приступе агонии. Где-то там, в самом сердце, еще большие муки встретила крохотная фигурка Ловчего.
Душа Лиса затрепыхалась у меня на шее, как птенец.
— Нет… — застонала я и закрыла глаза.
— Все хорошо, — сказал Карл, кладя руку мне на плечо.
С неба полетела вторая молния.
— Смотри! — хранитель толкнул меня. — Он успел отпрыгнуть, молния не попала. А теперь опять вернулся к красной точке! — воодушевленно продолжил Карл. Его пальцы сжались, ощутимые даже сквозь пальто.
И снова — Зверя затрясло, зашатало. Мухи начали разлетаться прочь, недовольные такими жилищно-коммунальными условиями.
Зрелище с молниями повторилось несколько раз. Полынь снова и снова успевал увернуться от разящего небесного электричества. Мы этого не видели, но логика не оставляла других версий происходившего.
— А Отец когда-нибудь успокоится? — спросила я минуту спустя. Пересохший язык не хотел ворочаться.
— Не знаю… — признал Карл. — Виновники моих смертей еще никогда не пытались избежать кары.
В этот момент огромная, страшная фигура Зверя вдруг начала медленно, очень медленно заваливаться вбок и вперед.
Исполин упал на колени. Потом со стоном, разрывающим барабанные перепонки, рухнул на промерзлую землю всем корпусом, включая заветное место с красной искрой.
— Зверь… Умирает! — неверяще выдохнул Карл. И тотчас зажал себе рот, пришедший в ужас от своей отнюдь не благостной радости.
Царь Хаоса издал еще один стон.
Последняя молния — двойная, широкая, особенно яростная, ядовитой змеей скользнула в нутро поверженного чудовища.
Она еще не достигла, не сотрясла собой псевдо-искру монстра, когда возле меня материализовалось разноцветное ватное пальто, огромная фиолетовая шапка и груда амулетов на невидимом теле. Буквально на одну двадцатую секунды, прежде чем Прыгнуть дальше — увести новую молнию прочь от нас.
Прозрачная рука прозрачного Полыни нежно щелкнула меня по носу. На прощанье.
И куратор вновь исчез, чтобы очутиться на относительном пустыре в центре драконьего плато.
Еще недавно там толпилась целая армия звериных приспешников, но… Стоило исполину пасть, как его войска начали трусливо, торопливо исчезать, бесславно растворяясь в холодном горном воздухе. Фигура самого Зверя также медленно испарялась, осыпалась шуршащими мушиными крылышками, будто страшный сон…
— Ну здрасти приехали, раз уж победили, дык победили! — раздался над всей Лайонассой веселый и звонкий голос Рэндома.
Хранитель-джокер проявился рядом с неестественно прямым, гордым Полынью, и… Не успел Отец навсегда уничтожить искру и жизнь куратора новой молнией, как на поле стояло уже два десятка одинаковых Ловчих.
Точнее, одинаковых пальто, шапок и прочих аксессуаров Внемлющего.
Любимое заклинание джокера!
Рэндому даже не пришлось особо стараться, создавая двойников невидимого Полыни: тоже мне сложность, наваять одежды! Копии побежали во все стороны, а Рэндом, визгливо хохоча, запрыгал на одном месте и задорно показал небу кукиш.
Молния, растерянная, замерла на полпути к земле, озадаченно ветвясь и освещая все странным синим светом…
Тут Карл преобразился.
Он вернулся к своему каноническому образу рыцаря, и в нем, уверенно, шагом за шагом, пошел наверх — от земли на небо, ступая прямо по воздуху, как по ступеням.
— Отец! — громко крикнул бессмертный учитель где-то на уровне соседней скалы. — Отец! Спасибо! Что ты с нами. Что явил себя. Что помог нам со Зверем. И спасибо за то, что ты пожалеешь этого юношу. И что вернешь нам Теннета.
— И Лиссая… — пробормотала я, надеясь, что Карл слышит меня.
Но Карл проигнорировал суфлерство.
Молния гневно заветвилась, еще сильнее расползаясь по сторонам. Кажется, она прикидывала, сможет ли все-таки убить сразу всех Полыней, бегающих по плату кругами, как бешеные птички-трясогузки.
