Мы поднялись на борт небольшого быстроходного брига, который должен был доставить нас на материк. Капитан арендованного корабля молча кивнул, увидев Кеса, и приказал команде отчаливать. Выглядел он очень напряженным, но мне было не до таинств чужого настроения.
— Я спать, — зевнула я. — Разбуди меня по прибытии.
— Да это двое суток, э! Ты столько не проспишь.
— Я и не на такое способна, Мелисандр.
ГЛАВА 5. На глубине
Мне снилась какая-то мутная, мрачная дичь про принца Лиссая, которого приспешники Зверя превращают в мясистого мотылька. В этом сне Карланон и Авена переметнулись на сторону врага и теперь аппетитно закусывали жареными кузнечиками в ожидании главного блюда… Я была Ходящей, но доброй, и почему-то пыталась сражаться при помощи энциклопедии «Доронах».
Вдруг шея нестерпимо зачесалась.
— Я же просила не будить, — буркнула я, почувствовав, что рядом кто-то стоит. Мне не хотелось выныривать из кошмара, пока я не урегулирую царящую там несправедливость.
— На том свете отоспишься, — пообещали мне в ответ.
Сон улетучился, как окись балаган-травы. Моя рука, отправленная на важную миссию по чесу шеи, столкнулась там с лезвием ножа. Оно было обескураживающе острым. Я открыла глаза и увидела шэрхен, которая прошлым утром ругалась с Мелисандром на пляже.
Синеволосая пиратка прижала оружие к моей нежной коже и, кажется, считала, что все в порядке. Она стояла расхлябанно, как в борделе: бедро вбок, подбородок задран, взгляд насмешливый и наглый.
— Вы кто? — проскрипела я тем мерзким голосом, что рождается в людской гортани сразу после пробуждения.
— Твоя погибель!
У этой дамочки смерть явно возглавляла топ тем для беседы. Поняв, что диалог не складывается, я попробовала отодвинуться. Кончик ножа неумолимо поплыл вслед за мной.
— Пшла на палубу, — рявкнула шэрхен.
Мне вспомнились правила поведения при захвате в заложники: мы зубрили их на первом курсе под строгим взором магистра Орлина. Несносный старец требовал, чтобы Кадия, Дахху и я наизусть зачитывали ему книжечку о чрезвычайных ситуациях, которая хранилась в верхнем ящике учительского секретера. Потом оказалось, что книжечка издана прах знает в каком году, и многие цитаты морально устарели, но… Иногда я вспоминаю их перед сном, одну за другой, вместо счета овец. Отлично работает.
«Не допускайте действия, которые могут спровоцировать нападающих к применению оружия и привести к человеческим жертвам,» — представились мне ровные ряды печатных букв. Вот и ладненько.
Значит, пойдем на палубу.
* * *
Шепчущее море негодовало. Шквальный ветер обрывал паруса брига, гребни волн взмывали выше бортов. Серая пена прокатывалась по качающейся палубе, с голодной жадностью набрасываясь на наши ноги. Низкое небо заваливалось то вправо, то влево, и окончательно лишало душу остатков спокойствия.
Мелисандр Кес со связанными за спиной руками стоял перед длинной доской, выдающейся далеко в бушующее море. Пиратский суд… Просто отлично.
Синеволосая шэрхен пинками проводила меня к патологоанатому. С десяток пиратов выстроились шеренгой вдоль кают. В луже из морской пены сидел связанный капитан — тот, что пустил нас на корабль. Так вот что он нервничал! Когда мы погрузились на борт, его бриг уже был захвачен: пираты, наверняка, где-то спряталась и ждали выхода корабля в открытое море. Но зачем?
— Что происходит? — перекрикивая шторм, возопила я, когда оказалась подле Кеса.
— Нас будут топить! — бодро отозвался он.
Мокрые отросшие волосы налепились ему на лицо, Мел извивался и отплевывался, пытаясь улучшить обзор. Я с омерзением почувствовала, как тонкие струйки дождя добрались до самых потаенных мест моего тела… Обмякнувшая летяга на плечах стала во сто крат тяжелее.
— Но за что? — почти простонала я, пока юный пират грубо, рывками связывал мне руки за спиной.
— Это та шайка, с которой мы планировали ограбление. Они надеялись на большую добычу, и теперь не могут простить мне двух вещей… Во-первых, что пошел без них; во-вторых — что взял только один амулет. Пираты считают это глупостью, несовместимой с жизнью, — продолжал бодриться Мел.
Мне было не до шуток.
Я всегда боялась шторма. Толща черной воды, жадной, беснующейся под ногами, казалась мне древним чудовищем, ненасытным в своей ненависти. Километры темноты, уходящие вертикально вниз, давящая тишина, куда не проникает свет, слепые рыбы-фонарщики — все это было чуждым и до отвращения нереальным. Краем глаза увидев, как очередная волна накидывается на наш скрипящий бриг, я впервые за долгие годы обратилась с молитвой к богам…
Очень жаль, что личное знакомство с одним из них никак не повлияло на ситуацию.
Агрессивная пиратка загнала Мелисандра на доску. На середине пути саусбериец обернулся, открыл рот и крикнул что-то, но ветер подхватил его слова и выбросил за борт, как мусор. Корабль накренился, и Мелисандр беззвучно ухнул вниз, в разверстую пасть моря.
Я вскрикнула.
Времени горевать не было… Синеволосая тетка уже толкала меня: настойчиво, механически, без всех тех разговоров, которых так ждешь от истинных злодеев. Я извернулась и попробовала пнуть ее в колено, смутно надеясь на чудесное спасение. Но мах ногой на мокрой доске оказался до глупости неловким — и, поскользнувшись, я также полетела вниз.
Столкновение с водой окончательно лишило меня чувств.
* * *
Возвращение к жизни было стремительным и дискомфортным.
Кто-то с силой зажал мне нос и, когда я взбрыкнула, накрыл лицо странной, будто желейной маской. Я попробовала открыть глаза, но накладка не давала ни миллиметра на подвижность. Несколько секунд я интенсивно сучила ногами, пытаясь прощупать обстановку, а потом все вдруг стало нормально. Маска то ли пропала, то ли перестала ощущаться.
Я лежала на больничной койке. Стандартной больничной койке — белой, туго заправленной, без какого-либо намека на комфорт. Руки, вместо того, чтобы покоиться на простынях, чуть парили над матрасом. Ноги так же. От лица во все стороны отходили тонкие прозрачные трубки, напоминающие кошачьи усы.
— Дышите нормально, — сказал блёсен, склонившийся надо мной.
Блёсен! Подводный житель!
— Я что, в Рамбле? — рискнула открыть рот я.
— Да. Я установил вам маску. Давление и гравитация сейчас нормализуются.
И действительно — мои безвольно зависшие в воде ладони вдруг опустились вниз, будто я на поверхности, а не глубоко-глубоко в море. Я осторожно пощупала лицо. Глаза, нос и рот скрывала мягкая, прохладная наощупь накладка. Сквозь нее все выглядело ярче, чем должно: предметы светились, будто белый цвет под ультрафиолетом, а самые темные оттенки слегка пульсировали.
