— Йоу, ребята, — сказала Андрис.
— Здорово, — ответили тролли.
— Добрый вечер, — недоумевала я.
Андрис представила нас. Не берусь повторить прозвучавшие имена: ономастика троллей странно тяготеет к согласным буквам… Сочетания типа «грвкшм» и «дцхчтк» кажутся троллям приятными и мелодичными. Нормальное троллье имя будет в пять раз длиннее приведенных примеров. Как Андрис не сломала язык, знакомя меня со своей шайкой — ума не приложу.
— В общем, это мой крайний выход, — объяснила она, когда мы снова вышли на улицу.
Я нахмурилась:
— Не поняла. Ты собираешься взять королевскую тюрьму приступом, что ли?
— Я тебя умоляю! Нет, конечно. Я все-таки служу закону, забыла? И, в отличие от вас с Полынью, слишком люблю свою работу, чтобы так бездарно ее продолбать… — под конец ее звонкий голос стал глуше.
А вот тут я, наоборот, не обиделась. Упрек был явно в адрес отсутствующего. Хотя концентрация Полыни в нашей дискуссии была столь высока, что как раз в его отсутствие верилось с трудом. Наоборот, мне казалось, я слышу над ухом знакомое позвякивание амулетов, косточек и колокольчиков.
— Короче, мы с парнями, — (это она о тех жутких троллях, видимо,) — собираемся под курган, найти его высочество. Королевской награды в пятьдесят тысяч хватит на то, чтобы подкупить всех: каждого охранника, каждого ключника, каждого сторожа в тюрьме. Да еще и на премию постфактум останется.
— Но, Андрис, я не думаю, что Лиссай…
— Жив? Я тоже не думаю. Но даже тело принца — это лучше, куда лучше, чем ничего.
Вообще-то я хотела сказать, что Лиссай не под курганом, но да ладно. Может, хорошо, что она меня перебила.
— Тролли — самые твердые ребята во вселенной, — продолжала Андрис, постепенно увлекаясь.
Ее карие глаза разгорелись, будто в них фонарики зажглись — хоть целую улицу освещай:
— Я прикинула, какими бы кровососами не были эти прокачанные тысячелетние упыри, они потратят на одного тролля столько времени, — даже если не будет сражения, просто попробуют от него что-то отгрызть, — что я успею полнекрополя оббежать в поисках принца. А у меня троллей много, ты сама видела.
— А тролли знают, что ты их за «мясо» считаешь?
— Тролли ценят любую движуху, от которой хоть немного пахнет деньгами. И очень верят в себя.
— Но эти упыри растерзали пятерых Ходящих и почти прикончили шестого.
— В два приема, не забывай. А нас будет полторы дюжины. Может, упыри вообще наелись уже — никто ведь не удосужился проверить. Короче. Это единственный шанс. То, что Ловчего до сих пор не казнили за измену — это чудо какое-то. Сайнор может передумать в любой момент.
Я подцепила ногой маленький угловатый камешек и бездумно пнула его, запулив далеко вдоль торгового ряда. Камешек, как назло, попал в щиколотку какому-то негодяю в кожаных штанах. Негодяй стал медленно и неумолимо разворачиваться в нашу сторону. Это не предвещало ничего хорошего. Я ойкнула. Андрис схватила меня за рукав и утянула в щель между двумя палатками, от греха подальше.
Все это время она не переставала расписывать мне плюсы своего плана. Ее подгонял страх перед возможной казнью Полыни… У меня его не было: я знала, что Сайнор отменил повешенье по приказу небесного ястреба, посланца Карланона.
То есть времени у нас, в теории, полно (если не брать в расчет крайнюю тоску пребывания в тюрьме). Так что можно придумать план получше.
— Так, ну что, ты с нами? — эти слова Андрис ударили меня, как обухом по голове.
— С вами?
— Ну, ты ведь тоже пойдешь под курган? Если выберешься живой, Сайнор и тебя, в теории, может амнистировать, — улыбнулась она.
Я замешкалась и увидела, как улыбка Андрис потихонечку-полегонечку сползает вниз, очень медленно, будто давая мне шанс одуматься, исправиться. О нет. Ищейка думает, что я струсила! Прах! Прах! Но ведь…
— Экспедиция под курган не имеет никакого смысла, Йоукли, — вслух закончила свою мысль я. Твердо, максимально твердо.
— Тинави, я все просчитала. Это единственный выход. Поверь, — она развела руками.
— Это вообще не выход. Это не сработает. Вы зря погибнете.
Она посмотрела на меня с таким неожиданным… презрением, что ли, что я невольно отшатнулась.
— Я не настаиваю на твоем участии, — сухо проговорила Андрис, — Просто предложила, решив, что для тебя это важно. Оки-доки. Но не надо пугать смертью меня, ладно? — она попробовала уйти, но я спонтанно ухватила ее за рукав рубашки:
— Андрис, погоди! Ну не глупи, пожалуйста! Просто поверь мне, что вам не надо под некрополь, хорошо?
— Не хорошо, — она аккуратно отцепила мою руку от локтя. — Мы выдвигаемся послезавтра утром, я уже обо всем договорилась. Если у тебя есть какие-то обоснованные возражения — валяй.
— Лиссай не под курганом. Ни живой, ни мертвый. Он вообще не там.
— И с чего ты это взяла?
Я замялась. Прах. Прах!
— Андрис, я знаю это точно, но просто не могу рассказать, откуда. Это не моя тайна, ладно?
Она деловито уперла руки в боки и искривила губы так сильно, что они уплыли вбок, будто у рисованных персонажей. В эту скособоченную ухмылку Андрис привычно воткнула трубку, пыхнула дымом и вдруг начала меня отчитывать:
— Йоу, Тинави. Удобная, блин, у тебя позиция — обмотаться не своими тайнами, будто поясом смертника. Типа все по принуждению. Ты такая маленькая, слабенькая, миленькая, с этими огромными глазищами, и жутко хочешь всем помочь, но не можешь — иначе злоумышленник, хозяин пояса, подорвет всё к праховой бабушке. Отличный предлог для ничегонеделанья. Это работает раз. Это работает два раза. Но трижды… Ну не знаю, милая. Ты мне нравишься — боги видят, ты мне нравишься, — но что-то мне уже надоело. Многовато вокруг тебя вопросов, даже если смотреть с отдаления, как это делаю я. Полынь, может, и готов был с тобой няньчиться, он добряк в душе и слишком уж падок на прикопанные секретики, но со мной так не пойдет. Выкладывай начистоту — или смирись с тем, что я сама достану Внемлющего из тюряги.
В ее мягких, медово-ореховых глазах был такой вызов, что мне невольно захотелось сделать шаг назад под яростным натиском этой волчицы — чтобы избежать этого взгляда, этого вишневого дыма, этой ее самоуверенности и перехода на личности. Но я не шелохнулась. Я чуть-чуть склонилась к Андрис, девочке-отвертке, и тихо повторила:
— Вам не надо под курган. Просто поверь мне.
— Поговорим, когда я вернусь. Ну, если тебе хватит смелости, конечно.
Башенные часы на Ратуше начали вызванивать полночь. Звук постепенно подхватывали все остальные куранты и колокола столицы. Традиционное ночное шоу, главный объект ненависти всех любителей тишины.
Йоукли воспользовалась долгим перезвоном как предлогом и, быстро попрощавшись, сославшись на необходимость рано вставать, выскользнула из нашего уголка и мгновенно затерялась среди посетителей Рокочущих рядов.
