А черный проем коридора номер два действительно был четко напротив нас. Будто диаметр зала мерили.
Лиссай, оглянувшись на меня, двинулся вперед. Я подстроилась под его шаг. Пузырь, хвала небесам, послушно задвигался. И впрямь точная копия анти-прослушивающей сферы!
Мы снова побежали в своем золотом шаре.
Многие упыри, меж тем, окончательно пришли в себя.
— Сделайте еще пузырь, внешний, — попросил Лис, когда слепые монстры начали прыгать на нашу защиту, примериваясь. Легкие молнии разбегались по барьеру — но он не раскалывался. Пока.
Мы на секунду притормозили — и, о чудо, на сей раз унни сделала в точности, как я попросила. Еще один янтарный шар, больше раза в полтора, окружил нас. Пять упырей оказались зажаты между двумя слоями барьеров. Монстры в ловушке бесновались, бились то туда, то сюда, их шарахало
энергией, и… я с ужасом поняла, что каждый удар в пузырь — будто удар по мне. Заклинание — очень действенное, бесспорно, выжимало из меня силы.
И ведь точно. До сих пор я использовала карлову магию только для «мгновенных» заклинаний. Взорвала — и все. Вылечила — и все. А тут изволь поддерживать… Я быстро слабела, тем быстрее, чем больше упырей, голося и хрипя, просыались и бросались на наши преграды. Не ровен час, еще и стану прозрачной, как Полынь, переигрывающий с запредельным. Или у меня это не так работает?..
— Идем, Тинави, идем! Потерпите немножно! — Лиссай подхватил меня за талию и целенаправленно потащил к выходу.
И тут мы натолкнулись еще на один облом. Внутренний пузырь шел за нами, да. А вот внешний — нет. Не распознавал команду из-за своего младшего брата, разделявшего нас, и стоял на месте, прикованный ровнехонько к центру зала.
— К-кажется, большую сферу надо отменить… — протянул Лис.
— Не могу, — я всхлипнула. — Не понимаю, какая из них какая. Вдруг удалю внутреннюю? Нас мгновенно сожрут!
Лиссай прикусил тонкие губы. Очень мягкие, нежные губы, как я недавно выяснила.
Ух!
При воспоминании об этом меня молнией пронзил стыд.
— Не отвлек-кайтесь, — взмолился Лис, потому внешняя сфера на мгновение мигнула — и еще пара упырей проникли внутрь. Я сосредоточенно свела брови на переносице. Ладно.
Сколько выдержим — столько и выдержим.
Холодная рука принца ободряюще вцепилась в мою ладонь. Лучше б он колдовал, а.
Я закрыла глаза.
Терпеть.
Просто терпеть.
Каждый удар в сферы — и внешнюю, и внутреннюю, — отдавался пинком в самое нутро, будто тебя снова и снова бьют под дых, не давая перевести дыхание.
Вдруг залихвацкий девичий вопль разорвал однообразное тявканье и повизгивание упырей:
— Хе-е-е-е-й, малыши! Айда на смертный бой!
Его сразу же поддержал другой женский голос, пониже, весьма циничный:
— Йоу-йоу-йоу, милые, проголодались?
Я открыла глаза.
У второго коридора, намеченного нами в качестве цели, стояли, бок-о-бок, Кадия и Андрис.
Мчащаяся раскручивала двуручный меч лихими восьмерками, Ищейка в каждой руке сжимала по длинной цепочке взрывательных смесей. За ними из темного коридора выступали, один за другим, бокки: глубокие капюшоны, неясные лица, скрипящие фонари….
Упыри, ликующе взвыв, рванули к девушкам и духам. Я почувствовала свободу своих барьеров, с облегчением выдохнула и согнулась, упершись руками в колени, пытаясь отдышаться. Золотые сферы воспользовались моей слабиной и мгновенно лопнули.
Какой-то тормознутый упырь, не соблазнившийся на веселых девчонок, прыгнул в мою сторону, с воодушевленным сипом минуя прежде неприступные преграды.
Я расширила глаза. Упс…
Но между мной и упырем вдруг странно дернулся воздух.
Проявились обмотанные вокруг невидимого тела черные шелка, и серебристый кинжал воткнулся в глотку слепой тварюги. Упырь захлебнулся электрическим разрядом, завыл, затрясся, отскочил в сторону. Хламида-монада, побрякивая висюльками всех мастей, прыгнула ему вслед, аки горная козочка. Кинжал мелькнул еще дважды — упырь задергался и упал.
Хламида повернулась:
— Где. Ты. Шлялась?! — раздельно и очень злобно рявкнул невидимый Полынь.
Вот опять он переборщивает с магией, а.
Дальнюю часть зала разрывали вспышки ударных зелий Андрис. Обезумевшие бокки-с-фонарями кидались на упырей, будто бойцовые псы. Стенка на стенку, не меньше сотни участников. Газетные репортеры были бы счастливы!
В бликах от лампадок сверкал меч стражницы:
— Шо ж вы такие слабые, малыши?! — издевалась над упырями Кадия. Но разумно не лезла в первый ряд, уступив эту сомнительную честь бокки.
Я с трудом оторвала взгляд от эпичной сцены и заблеяла в сторону негодующих очертаний куратора:
— Да я просто…
— Тинави помогала мне вернуться домой, а не «шлялась», — вдруг отчетливо и высокомерно произнес Лиссай. — Вы бы извинились за свой тон, господин Ловчий.
Я испугалась, что принца сейчас тупо пришибут.
Хламида нехорошо повернулась к королевскому отпрыску…
Но обошлось.
— Стоять, — прошипел Полынь и вцепился мне в локоть, когда я дернулась, решив побежать в сторону второго коридора, — Ждем тут.
— Чего ждем?! — взвыла я. И сразу же по-свойски возмутилась: — А почему мы не Прыгаем, кстати?
Невидимый Полынь рявкнул мне в самое ухо:
— Потому что я и так всю пеплову ночь Прыгал туда-сюда по некрополю, тебя искал! Сдохну от истощения — будешь виновата!
Я умолкла.
— Иххххха! — раздался впереди победный вопль Кадии.
Бойня упырей и бокки нарастала. Я уже не видела стражницу за всей этой толпой. Происходящее у спасительного коридора живо напомнило мне детскую игру в кучу малу: по сигналу ведущего все ребята вдруг наваливаются на одного единственного невезучего детятку, хороня его под горами собственных тел. Бессмысленно и беспощадно.
И прах с ними, с бокки, но я боялась, что в замесе пострадают Кад и Андрис.
— Может, поможем? — я попробовала вырваться из цепкой хватки Полыни.
— Поддерживаю, — кивнул Лиссай и чопорно поджал губы.
— Я сказал — ждем! — теперь куратор и принца ухватил за локоть. Прям как мамашка, отчаянно собиравшая разбегающуюся малышню в карнавальном безумии Дня цветов.
От шальной свалки впереди отделились три бокки-с-фонарями и быстро, насколько это возможно, поплыли в сторону нашей тихой гавани возле траурной стеллы.
Лиссай и я покосились на Полынь. Ловчий невозмутимо ждал, ждал, не шевелясь, пока призраки на приблизились настолько, что врезались в нас. Точнее, врезались бы — будь из плоти и крови.
