— Но люди должны знать об опасности! — возмутилась я.
Ведьма взяла в руки хорошенькую — сиреневую — стеклянную баночку, развинтила ее и начала неторопливо мазать руки кремом.
— Нет, люди ничего не должны… — пробормотала она, размазывая этот прахов крем так тщательно, будто от его впитываемости зависела ее жизнь. — Это мы должны. Должны делать так, чтобы их жизнь была спокойной.
— Ээээ, ну предупредить-то надо!
— Не надо, — отрезала Эрика. — Тинави, о скольких магических атаках на Шолох вы слышали за последние годы? Про скольких серийных убийц знаете? Как часто, на ваш взгляд, покушаются на Его Величество? И сколько раз Смаховый лес выставлял Лесному ведомству совершенно невозможные, невероятные условия по улучшению экологической обстановки… Лес угрожал, что, если мы их не выполним, то деревья сильва — те, фиолетовыми с иголками — наполнят всю столицу жутким ядом, и весь миллион шолоховцев, иммигрантов и туристов просто задохнется меньше, чем за сутки. Вы хотя бы догадывались обо всем этом?
Я упрямо поджала губы:
— Вообще-то на одного серийного убийцу я даже охотилась. Я работала Ловчей.
— Да, помню, видела ваш портрет на улицах по итогам этой охоты… — усмехнулась госпожа Эрика. — Но это на одного. Наш город — чтобы у вас не было иллюзий — постоянно пребывает на краю катастрофы. Лесное, Иноземное, Военное Ведомства и Башня магов крепко стоят на страже вашего спокойствия в соответствии со своими компетенциями. И, раз все шолоховцы считают, что наш город — самое волшебное, самое чудесное место в Лайонассе, значит, нам вполне удается справиться со своей работой. Так что я приняла ваши слова к сведению, Тинави. Мы займемся вопросом клякс — в свое время. Теперь мне надо работать, простите, — Эрика козырьком приставила ладонь ко лбу, уперлась локтем о стол и снова склонилась над документами, ясно давая понять, что она вся погружена в чтение, а наша встреча окончена.
Я поколебалась еще с минуту, не зная, как лучше среагировать. Устроить истерику, что ли? Нет, боюсь, тогда меня просто выведут отсюда под белы ручки…
Ну ладно, Пустота. Мы сами с тобой разберемся.
Я вышла в коридор Башни Магов. Коридор завинчивался спиралью. Стены его, параллельные друг другу, все же странно клонились к центру, создавая у посетителей ощущение, будто они стоят не совсем вертикально… Насколько я знаю, подобные геометрические несуразности традиционны для жителей Тилирии: там аристократия очень любит строить высокие, высокие колокольни, однако не любит как следует укреплять фундамент. Из-за этого башни очень скоро начинают трагически заваливаться вбок, и издали города становится похожи на неровные зубы, торчащие вкривь и вкось.
В нашей же Башне стены, мало того, что были наклонные, так еще и мягко закруглялись в пол и потолок, избегая каких-либо углов. Двери в кабинеты тоже были круглые, а окна — узкие и овальные. У одного из таких окон я приметила эльфа, вышедшего из кабинета госпожи Эрики. Из длинной узкой трубочки, воткнутой в резной мундштук, эльф выпускал нежно-перламутровые мыльные пузыри.
— Курим в помещении, а, Рузенблатцхен? — подмигнула я.
Эльф вздрогнул. Его черные глаза — один сплошной зрачок, ни радужной оболочки, ни белого яблока — округлились:
— Но я же в окно!
— И вообще это всего лишь вода с мылом, понимаю и одобряю, — кивнула я. — Скажи мне вот что, Розенблатцхен. С учетом этих двух новых трупов у нас всего сколько — пятнадцать? Шестнадцать?
— Да нет, тринадцать пока… — вздохнул эльф и выпустил пузырь такого размера, что тот еле пролез в окно. Не пузырь, дыня какая-то!
— Тринадцать, — удовлетворенно отметила я. — И что, всех как будто муравьи загрызли?
Рузенблатцхен перестал курить и поспешно засунул мыльную трубку в накладной карман льняного балахона. Другой рукой прижал к себе папку с рабочими документами — с нее на меня пялилась, мерцая семью остроконечными лучами, символическая ведомственная звезда — и свел брови к переносице:
— Не имею права обсуждать с незнакомками!
— Ну это хоть выдающаяся угроза, как считаешь? — обреченно крикнула я вслед эльфу, который буквально побежал прочь. — Или так, стандартная?
— Ст-т-т-тандартная! — ответил он, не поворачиваясь.
Ну ладно.
Примем на веру.
Хотя мелькавшие контекстом муравьи меня пугали. И не потому, что я в принципе не любитель насекомых. Но потому, что их фанатом был Зверь.
* * *
От Давьера и Дахху все еще не было никаких вестей.
Выйдя из Башни Магов, я в нерешительности остановилась: куда теперь идти? Продолжить, что ли, брататься со всеми подряд горожанами, дальше искать Пустоту? И, заодно, спрашивать их имена, составлять список на лечение? Да… Чувствую, в ближайшие дни государственное медицинское страхование волшебным образом расширится за наш с ребятами счет.
Я с сомнением оглядела лица прохожих — было четыре часа пополудни, «время сладостей», как у нас говорили. Считается, что в четыре организм Человека Рабочего приходит в упадок… Уже столь долго ты впахивал, уже устал, а впереди еще несколько часов — ужас! Поэтому в четыре многие служащие выбегают на перекус, раздирая на груди тесные ведомственные одежды: хватают с уличных прилавков конфеты, цукаты, сахарные грозди винограда и, проклиная жизнь свою, жестянку, мчатся обратно на рабочие места.
Глядя на разношерстную толпу, пестрящую татуировками Башни магов и Правого ведомства (именно эти две организации находятся на проспекте Старых Королей) я поняла, что некоторые лица — немногие, каждое десятое — слишком уж грустные.
Даже для четырех часов буднего дня.
К этим рыцарям и рыцаршам печального образа я и рванула знакомиться, дважды чуть не получив по лбу и укрепив свой нарастающий авторитет городской сумасшедшей. Да. Пустота была в них. Вот зараза. Кажется, чем шире она распространяется, тем сильнее влияет на людей… Надо поскорее с ней разобраться. Пока не стало поздно.
Только одна молоденькая девчонка, хлюпающая носом, оказалась грустной сама по себе. Ее тоску мы исправили быстро: я, не мудрствуя лукаво, купила ей кулек миндаля в сахаре и, похлопав по плечу, пообещала, что все будет хорошо.
— Точно-точно будет? — всхлипнула пигалица.
— Карланоном клянусь. Он мне сам передавал, — подмигнула я.
Девушка улыбнулась, и я умчалась вдаль.
Ладно.
Раз я свободна — пойду домой. Мараха покормлю.
Моя кухарка уже это сделала, конечно, но из хозяйских рук еду получать приятнее. Всегда можно закатить свои птичьи глазки и изобразить, как ты недоволен. Клюнуть в руку, мрачно заклекотать и — получить халявные полчаса чесания в подарок.
* * *
На пороге коттеджа сидел мальчишка-разносчик. Вельветовая кепи, штанцы в заплатках и соломенная корзинка в руках.
