— По-другому купол не откроешь, — почти прошептал друг.
— А открыть его надо обязательно, — категорично заявил Кес.
Я посмотрела на яйцо. Оно было черным, почти круглым, не слишком-то интересным. От него не пахло жизнью. Вообще. Ни на капельку. Остальные всматривались в реликт не менее сосредоточенно…
Я сложила руки на груди:
— Ну, слушайте, ребят. Нехорошо как-то получается. Если даже забыть о том, что это яйцо, а не просто камень, то остается вопрос вселенского баланса. Как я понимаю, возвращение яйца-самочки может улучшить обстановку в мире. Драконы с ним станут сильнее. А значит — и хранители. Это же полезно для бытия. И для войны со Зверем, как мне кажется.
— Это как устроить потоп, чтобы потушить костер, — помог мне Полынь.
— Вот-вот! — воодушевилась я, кивая. — Ну и дракончика жалко. К тому же.
Куратор закивал мне в такт. Потом лицо его окаменело, и он вдруг поставил вопрос ребром:
— То есть между смертью яйца и смертью Лиссая ты выберешь все-таки смерть Лиссая?
Я выдохнула от неожиданности:
— Нет! Ты что, конечно, нет!
— Но у нас только две опции, как я понял? — вскинул брови Полынь.
Я замешкалась.
— Нет, не надо убивать принца! — вдруг горячо воспротивилась Кад. — Это же совсем не по-человечески!
— По-любому не надо, — согласился Мел.
— Да, лучше купол откроем… — тоскливо протянул Дахху и снова, печально, коснулся яйца, чуть не плача.
Полынь подозрительно заглянул в зеленые глаза лекаря:
— А зачем, господин Смеющийся, вы вообще предложили эту аферу с куполом, если вам так не хочется убивать дракона?
Лекарь отвел взгляд и пробормотал:
— Я просто знаю, что надо открыть купол. Считайте это интуицией. Внутренним голосом. Или пониманием, что человеческая стоит дороже, чем жизнь дракона, как бы больно мне ни было это признать…
— Тут вообще-то можно поспорить, — ни к кому не обращаясь, отметил Полынь и азартно начал грызть выуженный из-за уха карандаш, то и дело кидая на Дахху пристальные взгляды.
Все помолчали.
— В конце концов, можем проголосовать! — прогромыхал Мелисандр. — Только это бессмысленно. Нас все равно уже как минимум трое за то, чтобы открыть купол, верно?
Кадия и Дахху кивнули.
— Так что у нас перевес! — подытожил Мел.
«Какая скоростная у нас получилась демократия,» — подумала я. Но возразить мне было нечего. Не убивать же Лиса, честное слово.
Полынь перестал изображать из себя карандашную точилку:
— Ладно. Предположим, решение принято. И как же нам открыть этот купол?
Мел с воодушевлением потер руки:
— Нужно будет отправиться в маленькое путешествие! — заговорщецки улыбнулся он, — Придется проплыть до того места, где купол опускается в моря. До острова Шэрхенмисты и еще километров пять за него.
— А мы успеем до того, как Лиссай разморозится? — заволновалась Кадия. — Придурок говорил, осталось где-то двое суток, не больше!
— Успеем, — Полынь что-то быстренько посчитал, — Если возьмем скоростную шокку. У меня есть одна на примете. Сейчас договорюсь. Выезжаем сегодня же.
И он быстро вышел в коридор.
— Главное, принца не забыть с собой взять, — вслух отметила Кадия. Потом с треском почесала макушку, развалилась прямо на полу звездой и, кажется, начала сосредоточенно думать над тем, как ей отпроситься у Груби Драби Финна на несколько суток.
Я встала и отошла к фортепиано в углу комнаты.
Грустно потыкала ноту «ля» раз семь подряд. Мелисандр выяснил, где в моем доме «удобства» и тоже учапал.
Дахху возложил яйцо на очередную — прах его побери! — подушечку, водрузил ее перед камином («Любуйся, малыш…») и подошел ко мне. Волосы, торчащие из-под шапки, как-то грустно облепляли лицо Смеющегося. Будто пес виновато поджимает хвост.
Друг тихо сказал:
— Тинави, я вижу, что тебе это кажется не самым оптимальным решением, но купол обязательно надо открыть. Обязательно надо!
— Без проблем. Но почему ТЫ так за это ратуешь? — я подняла взгляд. В глубине зрачков Дахху скакали какие-то странные огоньки.
— Просто знаю, что надо, — стушевался друг, пряча глаза.
— Нет, не надо! — вдруг раздался яростный крик от окна.
Не успел кто-либо из нас сообразить, что происходит, как в гостиную впрыгнул Анте Давьер — прямо с улицы, через им же самим раскрытое прежде окно.
Маньяк метнулся напрямую к драконьему яйцу.
Кадия рыкнула, и, мгновенно подобравшись, бросилась ему наперерез. Из лежачей позы далеко не ускачешь, но стражница была верткой, как кошка. И много, много лет играла в тринап.
А потому довольно успешно пролетела разделяющее их с Давьером расстояние. Кад схватила Давьера за колени, будто помолиться решила, и они оба, как подрезанные, рухнули на пол.
Анте бесцеремонно пнул бывшую возлюбленную ногами, пытаясь стряхнуть с себя… Руки его, с растопыренными пальцами, потянулись к яйцу, мирно покоящемуся на подушечке.
— Не трожь! — взвыла я, и, оттолкнувшись от фортепиано с жуткой какофонией разорванных септаккордов, скакнула туда же.
Одновременно с этим дверь в гостиную распахнулась. На пороге появился удивленный Полынь с недописанной ташени («И на минуту без присмотра нельзя оставить!» — читалось в его глазах).
Мы с Ловчим, скакнувшие к маньяку с разных сторон, неловко столкнулись в воздухе. Кадия где-то внизу ругалась так страшно, что Груби Драм непременно снял бы шляпу, буде у него такая имелась. Дахху с отвисшей челюстью застыл у продолжавшего стонать фортепиано.
В общем, сценка была живенькая. И уже проигранная.
Потому что Анте Давьер уже успел сорвать яйцо с подушки — и одним метким броском зашвырнул его в камин…
Яйцо, осыпающееся золой, приземлилось в самом сердце веселого оранжевого пламени. И тотчас раскраснелось, пошло длинными зигзагами трещин.
Все вдруг замерли в своих дурацких позах, зачарованные зрелищем.
Яйцо затряслось, завибрировало. Мгновение спустя от него откололся маленький кусочек, сквозь который пролезла трехпалая лапка.
— Какой кошмар! Без яйца мы не сможем открыть купол! — возопил у меня за спиной Дахху. И прах его знает по этому ненатуральному воплю, горевал он или ликовал.
Остальные созерцали молча.
В тишине, нарушающей странным треском и клекотом раскалывающегося яйца, дверь в гостиную снова открылась.
Довольный, посвистывающий Мелисандр вразвалочку переступил порог и тотчас, ошарашенный, поперхнулся и закашлялся.
