В общем, планам о сладкой дрёме не суждено было сбыться. Селия — тоже ранняя птаха, жертва неизлечимого трудоголизма — выдала нам дело, максимально удаленное от столицы. Чтобы, значит, минимум час трястись в седле.
— Лепрекон пропал. Неделю отсутствует, — сухо доложила Селия, тыча изумрудной папкой в грудь Полыни.
— Может, тогда лишние два часа ничего не изменят? — я жалобно охнула. — Вечерком сгоняем, а?
Но мои недостойные слова не возымели эффекта. Полынь и Селия посмотрели на меня с таким укором, будто я пыталась подбить их на убийство, как минимум. Несмотря на то, что эти двое терпеть не могут друг друга, у них есть кое-что общее: повышенное чувство ответственности.
Пока я стонала и ныла, что мне нужен кофе, Полынь молча взял папочку. Селия кивнула ему и, развернувшись, поцокала мышиной тростью сквозь прохладную, высокую, залитую разноцветными лучами витражного солнца анфиладу ведомства. Пока еще пустынный холл отражал ёе шаги, ритмичные, как биение сердца.
— Лишь бы что-то интересное, — пробормотал Полынь, открывая дело.
И мы с куратором вывалились обратно на Министерскую площадь, где хлёсткие мартовские ветра гуляли вдоль набережных вместо туристов.
* * *
Лодка дернулась и встала. Я встрепенулась.
— Приплыли, — Полынь цокнул языком, — Тут мель. Нет что бы мостки сделать, раз он такой рукастый… — нахмурился куратор.
Судя по всему, он, как и давешний фермер, не испытывал восторга по поводу профессии пропавшего.
Куратор набросил веревку на деревянный колышек, вбитый на берегу. К тому же колышку была привязана лодка культиста-таксидермиста.
Пока я поправляла сползшую на лоб шляпу и одергивала бирюзовый плащ-летягу, Полынь уже, ничтоже сумняшеся, спрыгнул в воду и прошлепал несколько метров до берега. Подняв тучу брызг, куратор вышел на песчаный пляж островка. Там он что-то буркнул, хитро сплёл пальцы — и его ботинки, шелковая хламида и фиолетовая шерстяная мантия мгновенно высохли.
Я же со вздохом стянула сапоги, закатала шаровары и смело полезла в ледяную воду, подобрав полы плаща. Речушка обожгла холодом, слизкие водоросли на дне глумливо скользнули по голым икрам.
— Прах, ну и дубак! — воскликнула я, пошустрее выбираясь на берег и тряся ногами, как очумелый степный шаман, заклинатель дождей.
— Ну хоть проснёшься — куратор беззлобно фыркнул. Потом, не оборачиваясь, и меня высушил простеньким заклинанием.
Удобная штука — магия. В мелочах очень помогает. Глобально же вешает такую ответственность, что не грех совсем от колдовства отказаться. Как прошлым летом сделала я, в борьбе за благое дело. Что, впрочем, сейчас не важно.
— Так себе домик, — я вздохнула, с неудовольствием глядя на хижину лепрекона. — Но хорошо, что под людской размер строился.
Скособоченное строение из потемневшей древесины, оно могло похвастаться одним, но весьма настойчивым мотивом: над каждым окном висели прибитые головы животных.
Полынь подошел к двери и под мутным взглядом мертвого оленя поковырялся в замке заколкой, изъятой из прически.
Мы зашли внутрь. Настроение моё упало еще на парочку единиц. Со всех сторон на нас смотрели чучела. Жуткое зрелище. Рассевшиеся на подоконнике индюки; неудавшийся лис в углу; саблезубый водяной змей ливьятан, мёртвым шлангом брошенный вместо плинтуса… Особенно устрашающе выглядел аванк на шкафу — огромная зубастая тварь, житель речных омутов, похожий на помесь бобра с крокодилом.
На деревянные стены домика были прибиты газеты.
Жирными загогулинами лепрекон обводил названия статей, касавшиеся его культа: «Культ Жаркого Пламени объявлен еретическим движением».
«Культ Жаркого Пламени — главные враги Чрезвычайного департамента».
«Культ Жаркого Пламени — горячее хобби для отчаявшихся».
Возле каждой такой статьи лепрекон рисовал грустные чернильные рожицы… Не нравились ему тексты, видать.
Я нахмурилась:
— А что это, собственно, за культ такой?
Полынь, бледный, как упырь, но неизменно рьяный в поисках загадок, усмехнулся:
— О, это очень забавные ребята. Из кожи вон лезут, чтобы казаться пророками истины. По факту — небольшая группа культистов, которые думают, что время шести богов-хранителей ушло, и во Вселенной уже царят новые божества. Если начать поклоняться им прямо сейчас — танцуя вокруг костров, ага, — то можно войти в ряды избранных. Застолбить местечко, так сказать.
— Ого, — я развеселилась, — Надо будет при случае сказать Карланону, что в него уже не верят. Представляю его лицо!
— Он ёще не вернулся из экспедиции? — полюбопытствовал Полынь, тщательно изучающий тетради таксидермиста. Судя по брезгливо поджатым губам, куратору совсем не нравилось то, что он там видел.
Я покачала головой:
— Не-а. Наверное, в Пустошах Хаоса как-то по-другому идёт время. Если вообще идёт. Надеюсь, у них с Авеной и Рэндомом[1] всё нормально…
****
[1] Наш пантеон состоит из шести богов-хранителей. Их зовут Карланон, Авена, Рэндом, Селеста, Дану и Теннет (у последнего, правда, отобрали силу — он сейчас живёт в Шолохе как простой смертный). Волею судеб мы с хранителями знакомы лично, и даже весьма близко: вместе спасали мир от Зверя, государя Хаоса. Запомните главное: Карланон — мечтатель. Рэндом — псих. Авена — грозная дама. А Теннет… Теннет сам за себя всё скажет, когда встретитесь.
****
Полынь задумчиво покивал. Мне вдруг слегка взгрустнулось, как грустится всегда, когда я думаю о богах и несоразмерности их жизней — нашим. Но потом мне на глаза попалась еще одна бумажка, на сей раз листовка: «Клуб Жаркого Пламени — найди себе друзей!». И адрес.
М-да.
И впрямь забавные ребята.
Мы с Полынью прошлись по хижине туда и сюда, высматривая улики. Заодно порядок навели, бонусом, так сказать: сам лепрекон не отличался чистоплотностью. Аккомпанементом уборке было лёгкое жужжание за окнами: вайты не стали влетать в недружелюбный дом — они остались на улице, поджидать своего кумира.
— Полынь, тут еще одна дверь! Открытая.
Дверь выводила на обратную сторону островка. Никакой разницы с парадным входом: такой же олень, два чахлых куста у крыльца, длинная песчаная отмель и вода, лоснящаяся на пока еще холодном солнце, как кошачья шерсть.
Полынь кивнул на песок под ногами:
— Смотри-ка!
От хижины к реке вел широкий след, эдакая колея, будто лопатой проскребли.
— Что, лепрекона утащила какая-то подводная тварь? — тоскливо протянула я.
— Это было бы логично, — зевнул куратор.
То ли и ему не чуждо всё людское, то ли уже разочаровался в деле.
