— Вот и нам бы хотелось… — вздохнул купец, жирно перечеркнув мои надежды. — Но все старые запасы продали, а новых теперь не видать.
— Отчего это? — я сузил глаза.
— Боги снова живут в Запретном квартале Мудры. А они не любят воров. Выпьем же за принципиальность хранителей наших! — и караванщик поднял вино для тоста.
Я в ответ расплескал бокал.
И не потому, что я нервный, Тинави, не надо на меня так ехидно смотреть. Просто сердце моё забилось, забилось страшно, как у последнего смертного, вступившего вдруг на развилку судьбы.
Верный признак того, что включилась «чуйка». К словам торговца надо было прислушаться.
— Боги вернулись? — спросил я, ослабляя галстук.
Ибо: кто вернулся-то?
Кто? Дану и зайка моя Селеста всегда были в некоей изоляции, одна слишком бойкая, другая слишком чистая. Лайонасса стала им инкубатором, а дальше — пф… Живите, как живете, лайонассовцы, а чтоб кто-то из моих сестер пошел в пустыню — странная идея, Босху и не снилась.
Остальные трое? Что ж, я верю, что из Пустошей Хаоса можно вылезти — я чую, эти живы. Но Мудра? Очень странный выбор! Рэнди бы хотел развлечься; Карл, думаю, не обделил бы нас визитом; Авена тоже — ищет пограничный контроль даже там, где понятия такого не существует, она бы точно сначала Прыгнула ко мне, поставить воображаемый штамп в воображаемый паспорт; тяжела она, их доля — любителей всё делать правильно.
— Ну… Как сказать. Не знаю, наши это боги или нет… — крякнул купец после долгого раздумья (сама возможность такой мыслительной активности у этого хомо потребителиса меня удивила). — Может, пришло время новых богов?.. Но это правда, мамой клянусь: в Мудре поселилась сила, что за пояс заткнёт любого смертного.
— Плакали наши денежки!… — согласился второй купец.
— А поведайте, друзья, подробнее, — попросил я.
Одновременно я заказал у официанта блюдо крабов и максимально дорогие напитки, поэтому языки моих знакомцев, и без того длинные, вывалились теперь на добрую морскую милю.
Один из них выдал чудесный монолог:
— Начиная с осени в Мудре кто-то живет. Наши караваны обычно без нас ходят: мы любим с места всё контролировать. Как дело спорится? Караван приходит в Хейлонд, там по бумагам неделька отдыха прописана, но по факту несколько ребят половчее минуют Дамбу Полумесяца и бегут в Мудру. То прихватили, это в подземельях — вот фирме и половина выручки за месяц. Но теперь их в Запретный квартал не пускают. Стоит приблизиться — поднимается ветер; камни летают, как перышки; эхо по древним зданиям носит обрывки мыслей — стыдно, что уж… А если проигнорировать — беда! Сила невидимая поднимает, швыряет, как куклу, бьет о скалы, а потом позорно выкидывает на границу, и метку ставит — крест огромный…
— Это больше похоже на шального духа, чем на богов, — возразил я, тогда как сердце моё билось,
билось,
упорно билось вопреки всякой логике.
Второй торгаш, оторвавшись от клешни, согласился:
— Да! Дух — и мы так подумали. Но однажды, когда мы сами поехали с проверкой, боги явились воочию, чтобы нас прогнать. Одна богиня. Она, как стрела, взлетела в небо над развалинами! Левитация, ыть! Такого ж никто не может. «Вы, — сказала она, — Больше не пересечете этой черты. Мы, боги, запрещаем это. Это наша территория; всегда была; хотите жить — не приближайтесь». И бац!… Полетела она на нас, как призрак, и руки у нее шевелились, и в песке борозда появилась — граница, какую преступать нельзя.
— Ну, мы и сбежали. В начале осени то было. С тех пор в Мудру — ни-ни, — завершил второй торговец.
— А как выглядела богиня? — спросил я, изо всех сил убеждая себя, что хвататься за болящее сердце не обязательно — это всё равно не поможет, только подорвёт мой статус серьезного человека.
— А грёк его знает… — вздохнул торгаш. — В плаще она была и капюшоне. Ничё не видно.
Я до самого рассвета пытался вытянуть из них подробности. Но торговцы то ли устали, то ли разомлели — ничего путного они мне больше не поведали.
На следующий день я распрощался с господином Дахху: сказал, что тому пора возвращаться домой, а мне надо разобраться с одним вопросом. Господин Смеющийся отчалил на восток, а я — на юг, в Хейлонд, чтобы лично пройти означенный путь до развалин Мудры и узнать, что там происходит.
И чем ближе я был к Дамбе, тем сильнее билось моё сердце. А еще я начал чувствовать странный запах — тень запаха, отголосок.
Вы ведь знаете, Тинави, что каждое существо имеет свою вибрацию — это вибрирует энергия унни. На эту вибрацию реагируют магические существа, природа и, зачастую, я…
Так вот: частота Мудры, к которой я приближался, была очень высокой. Божественно-высокой, я бы так это назвал. Мало кто из смертных вибрирует на такой частоте — ну разве что самые счастливые. И уж точно это не вариант для заброшенного города.
Я всё думал: кто из нас? Кто же там поселился с божественной магией наперевес?
Еще я понял… Кстати, — это секрет, скажете кому-то — уничтожу, — что мне не хватает вашей чудной компании для разгадки. Глупо привыкать к смертным — это вам поведает любой бог… Но не глупее, чем любить домашних питомцев, обреченных на смерть раньше, чем мы — это скажу я.
Я любил своих собак, когда они у меня были. Больше, чем многих людей.
Ай.
Тинави, еще раз ударите меня этим чертовым мячиком — я встану и уйду.
А для вас лишиться тайны — наказание страшнее смерти, и не думайте возражать, у меня шесть тыщ лет опыта, читай, насмотренность.
…In brevi.
Вчерашний день, Западный Хейлонд. Я в номере размышлял о «новых богах».
Летающая женщина в плаще, которая пока никого не убила, Мудра как место жительства, острый запах божественной магии — вот и всё, на что я мог опереться.
Я подумал о вас: с «летягой» вы не расстаетесь; убивать не любите; прелесть левитации я сам однажды вам расписал; а при упоминания Мудры вы всегда отводите взгляд.
Но откуда магия?
У есть вас кровь Рэндома, однако татуировка Глазницы не даёт левитацию, а если бы вы пили ихор — его бы не хватило на долгое время…
Тогда я вспомнил: перед тем как Карл отправился в Пустоши Хаоса, он сказал, что хочет сделать кое-кому кое-какой подарок. «Возможно, потом я пожалею об этом, но сейчас мне кажется, так надо,» — и брат попросил Авену помочь ему. Мне было интересно, куда они намылились, но спрашивать и унижаться этим я не стал.
…Я от ярости чуть не разбил стеклянные стены гостиницы. Конечно! Карл и Авена тогда ходили к вам, Тинави, — и все-таки подарили вам мою силу! Втайне от меня!
В голове моей алой розой расцвела теория заговора.
Что если весь этот год вы могли колдовать, но, зная, что я почую, не делали этого в Шолохе — Прыгали в Мудру? Поэтому вы так со мной сдружились: вашу гордыню грела мысль, что вы заняли мое место, а я даже не заметил. И все эти ваши «жизнь хороша и без магии!» звучали фальшиво потому, что и были фальшью.
