Пума прыгнула…
Я уже попрощалась со всеми и вся, но зверюга вдруг замедлилась в полете, будто из воздушной среды попало в водную. А еще лучше — в янтарную, так медленно перебирала кошка лапами.
Я скосила глаза туда, где шла дуэль между Артуром и нимфином. Мой Эдинброг одной рукой продолжал кидать файерболы, бьющиеся о стеклянный щит блондина (тоже, видать, наколдованный), а вот от второй его руки исходило белое сияние. Оно достигало пумы и сдерживало ее прыжок.
— Ох! — воскликнула Мэгги, увидев это. — Трогать чужого фамильяра — это же нарушение всех правил!
— А не вся эта драка в целом — нарушение правил?.. — обескураженно пробормотала я, вскакивая на ноги и прячась за ближайший фонарный столб.
Ответ пришел откуда не ждали. Посреди площади, ставшей ареной, вдруг открылся портал, похожий на синий вихрь, и из него вышел низенький чародей средних лет в лиловом одеянии. Короткие русые волосы, ничем не примечательное лицо, длинный посох в руках.
— Ректор Хомхи Бавтелик, — шепотом пояснила Мэгги. И сразу же поспешила подняться с брусчатки, где до того пряталась за кустом, и вытянулась по стойке смирно.
Я оглянулась: все вокруг сделали то же самое. Парни тоже прекратили бой. Отпущенная Артуром пума грохнулась и свернулась мявкающе-рычащим клубком.
— Артур Ван Хофф Эдинброг! Проявив агрессиию в отношении чужого фамильяра, вы нарушили правила академии Форван. В мой кабинет. Живо, — бесцветно сказал ректор и приглашающе указал на портал.
Артур поджал губы и молча пошел к воронке.
— Своего фамильяра взять не хотите? — осведомился ректор, глядя прямо на меня. Так же невыразительно, как смотрят на тумбочку или солонку.
— Вилка, пойдем, — сказал Эдинброг.
— Э-э-э. Спасибо, не хочется. Я блинчики не доела, — максимально честно отозвалась я из-за столба.
— Она вас не слушается, — равнодушно отметил ректор.
Ну с ума сойти, привет, капитан очевидность.
— Вилка, пойдем, — повторил Артур чуть разозленно. — Пожалуйста.
— Вы говорите «пожалуйста» своему фамильяру? — тотчас неприятно удивился ректор. — Как-то это… либерально. Пахнет подкаблучничеством. Прикажите. И все.
Мы с Артуром вспыхнули одновременно.
От ярости.
— Пойдем, — проговорил Эдинброг с нажимом, взглядом метая в меня гром и молнии.
А ректор пренебрежительно фыркнул и вдруг хлопнул себя по бедру: "К ноге!"
— Вот так надо, Эдинброг! — самодовольно объявил Хомхи Бавтелик. — Вы что, не помните этого из учебы?
У меня аж челюсть отвисла.
Он, блин, серьезно!?
Это что за жесть?! Я человек, эй!
Артур покосился на колдуна, потом на меня. Он медлил.
На нас смотрели все, вообще все на площади. Нимфин Каприз — с триумфом. Пума с затаенной злостью. Ректор оценивающе, как на жуков. Мэгги сочувствующе. Остальные кто во что горазд…
Артур так и не поднял руку для унизительного хлопка.
Ректор уже нахмурился и вновь хотел что-то ему сказать, но я сама вышла из-за столба…
Глава 14. Покажи, что можешь быть послушной
Сыграю по их правилам, ладно.
Но вообще надо перевоспитать этих дикарей. Пожалуй, добуду им копию конвенции о защите прав человека, подключу Бориса к процессу, и, авось, вместе мы сменим местную мировоззренческую парадигму. А нет — так хоть отлупим ректора свернутыми в трубочку бумагами.
Душу, так сказать, отведем.
Молча подойдя к Артуру, я вслед за ним шагнула в спираль синего пламени и мгновение спустя очутилась в кабинете ректора. Я уже прикидывала, в какое из бархатных кресел умостить свою невезучую задницу, когда вышедший следом мистер Бавтелик заявил брезгливо:
— Фамильяры ждут в приемной, — и указал тощим пальцем на дверь.
Я закатила глаза. Вот что с ним не так, а?.. Ну он же должен мозгом понимать, что я человек? Что это нифига не галантное поведение?
Впрочем, пока я выходила, у меня появилась теория на сей счет: я вдруг поняла, что у ректора не было своего фамильяра. Либо был, но такой маленький, что и не видно. Комар какой-нибудь. Гусеница. Лягушонок, уютно свернувшийся в кармане мантии.
Комплексует мужик, короче. Не может спокойно смотреть на чужого определенно шикарного фамильяра.
Моя мысль наверняка была неверной, но утешала на ура!
Я плюхнулась на один из стульев, стоявших в приемной. Помимо них, тут был дубовый стол, а за ним — неприлично красивая ведьма-секретарша, наблюдающая за тем, как елозят по документам самопишущие перья. Они уютно поскрипывали. За открытыми окнами все было залито летним светом. Ветер гулял по коридору, как у себя дома, и шибал в мне нос то хвойными запахами леса, то головокружительной свежестью гор…
Вдруг издалека донесся веселый посвист.
Секретарша стала экстренно прихорашиваться. Дверь приемной распахнулась и за ней во всей красе предстал Борис Отченаш.
— Земля-я-я-янка! — замурчал он радостно и мимо секретаря потопал ко мне, раскрыв объятия. Ведьма за столом одарила меня таким взглядом, что я всерьез забеспокоилась — ими тут прожигать не умеют, надеюсь?..
— Что ты тут делаешь? — заинтересовался Бор, устраиваясь рядом со мной. При дневном свете его волосы и щетина казались насыщенно-каштановыми, почти золотыми.
Я рассказала.
Вчерашняя фотография с Борисом, Артуром и девушкой все еще стояла у меня перед глазами, но я пока не понимала, как именно ее трактовать (за исключением гарантированной ненависти Эдинброга). Ко мне же Бор пока относился хорошо и вчера мы с ним провели в хранилище несколько часов кряду. Я не видела причин чураться его.
Так и сейчас — мы как-то сразу же разговорились.
И даже мрачная секретарша не мешала мне чувствовать колоссальное облегчение от присутствия второго землянина. Как же хорошо, что я здесь не одна!.. Бор тоже был рад моему присутствию: он жадно расспрашивал меня о последних земных новостях.
— Лучше ты расскажи мне о мире Гало! — наконец попросила я. — А то я пока плохо всё понимаю. Эдинброг мучал меня экскурсией на голодной желудок, и поэтому КПД у нее был нижайший.
— М-да, тебе не повезло стать фамильяром для страшного зануды, — с энтузиазмом закивал Бор. — Значит, так, смотри, как все будет! Этот муд… чудак ректор обязательно отправит вас с Артуром на задание-наказание из-за дуэли. Оно угробит вам весь завтрашний день, но к вечеру вы вернетесь. После этого Эдинброг пойдет ужинать с ученым советом. Но тебя он туда не возьмет.
— Оу? — я поразилась его прогнозам. — Ты что, прорицание тут освоил? Или у тебя матчество — «Вангович»?
