И, бешено пробежав клетку насквозь, он мимо меня выскочил наружу и помчался в обратном направлении. Черт! Но он прав: за ангелами и впрямь надо было закрыть входную дверь…
Я стояла, приманка приманкой, в ужасе глядя на то, как приближаются скульптуры. У меня не было и десятой доли смелости Бориса, чтобы задирать их. Мне было так страшно, что казалось, воздух сгустился, и липкий ужас облизывает меня, изучая. Ангелы уже подплывали: медленнее, кровожаднее… Песок в клетке стал подниматься, будто торнадо.
— ВЫБЕГАЙ! — гаркнул Бор вдалеке.
Преодолев странное сопротивление, я выскочила наружу и лихорадочно хлопнула дверцей.
Ангелы поняли, что их провели.
Они безмолвно и яростно заметались по вольеру. Они пытались телепортироваться вовне, но защита мешала им — скульптуры лишь дико мигали, как барахлящий телеэкран.
Один из ангелов бросился на прутья решетки, да так сильно, что по мраморным крыльям побежали трещины. Его искаженное улыбкой каменное лицо оказалось ужасно близко… Гнев. Безумие. Почему-то отчаянье. Безмолвный улыбчивый крик.
Я застыла в ужасе… Но тут Бор — разгоряченный, бешеный, — подлетел сбоку и чуть не сбил меня с ног, ухватив в объятье и отвернув от страшной клетки.
— Спасибо… — пробормотала я.
— Это еще не конец! — крикнул он, уже таща меня прочь из хранилища. — Бегом! Не оборачивайся! Теперь нам надо все-таки добраться до портала, пока не явились еще скульптуры!
— Черт, а их еще много? — застонала я, вспоминая, что да — я же сама видела как минимум двадцать штук вчера днем…
— Со мной ничего не бойся! Бежим, не оглядывайся!
Его уверенность придавала мне сил.
Мы вновь петляли по коридорам, один раз чуть не столкнулись с новым ангелом, но Бор заметил его из-за угла, резко затормозил меня и крепко обнял:
— Тс-с!
Про себя я невольно отметила, что начинаю находить это «обнимочное» положение весьма надежным. Безопасным, знаете ли. Это очень удобно: позволить кому-то симпатичному и приятно пахнущему решить все проблемы.
И вот мы у портала-цветка. Шагнули внутрь и несколько секунд спустя оказались на каком-то из жилых этажей.
Мы дружно рухнули на бортик бассейна. Здесь было темно и тихо, и только несколько факелов горели вдоль двух коридоров. Их пламя плясало, кружевные тени разбегались по стенам.
Сердце мое билось, как проклятое. Адреналин сводил с ума, заставляя поледеневшие от ужаса пальцы мелко подрагивать. Бор тоже тяжело дышал, а глаза у него были горящие и сумасшедшие: ликующие глаза победителя.
— С ума сойти! — выдохнула я. — Вот это приключение, боже мой! Спасибо, что спас меня, Бор! Это… Спасибо!!!
Он довольно улыбнулся. Мы оба чуть ли не искрились от пережитого. Нас колотило.
— Ну а как иначе? — хрипло рассмеялся Борис. — Как я мог позволить им сожрать такую прекрасную, неунывающую землянку?!
— Прекрасную вряд ли, — усмехнулась я и утерла разбитый нос. — Как минимум сейчас.
— Самую прекрасную на свете, — галантно возразил Бор. — Только тс-с-с! — он лукаво приложил палец к губам. — Это секрет, договорились?
— Что именно? — рассмеялась я.
Воздух был горячим. Бор был горячим. Я тоже.
— Всё наше приключение. Я хочу, чтобы детали принадлежали только нам с тобой. Это важно, Вилка! И то, что я такой нежный — тоже тайна.
— А ты разве нежный?
— О да! Признаться, пока ты не появилась, я часто думал, что все последние три года — это вообще галлюцинация, и на самом деле я лежу в коме, попав под машину, и никакого Гало не существует, и я лишь вижу чудный, странный сон, — финансист вдруг вздохнул так горько, что у меня в груди что-то понимающе сжалось. — Хотя, возможно, ты тоже мираж, — добавил он, хмыкнув. — Просто усложненный.
— Я не мираж, эй! — возмутилась я. — И это всё не сон.
— Любой мираж сказал бы, что он не мираж!
Я подумала и ущипнула его за запястье:
— Видишь? Миражи так себя не ведут.
— Ты ущипнула меня! — наигранно вознегодовал он. — Я тебя спасаю, а ты меня щиплешь! О нет! Коварная!
Я засмеялась.
А потом продолжила хохотать. Наверное, это была истерика: вечеринка и погоня, кровь и вино, ангелы и сущности, прошлое и будущее, моя сжатая пружиной тоска — потерянность в незнакомом мире… Такая же, как у Бориса. Я смеялась почти до слез, а Бор смотрел на меня торжествующе и азартно.
— Можно проверю по-своему? — подмигнул он, выгадав паузу в моем хохоте.
— Что?
— Что ты действительно не мираж, — сказал он, и, не дожидаясь ответа, потянулся вперед и поцеловал меня.
Ох, кошечки!
У меня внутри все буквально обрушилось.
В смысле — и так, при взгляде на финансиста, ни у кого не возникало сомнений, что он хорош — ходячий тестостерон и чувство юмора в одном флаконе — но одно дело теоретизировать, а другое — почувствовать на себе…
Бор знал, что делает.
Дикая смесь из гонки, спасения, страха и облегчения, радости не-одиночества и животного ужаса от преследований взрывалась внутри фейерверком, и поцелуй казался идеальным, киношным ее венцом.
В первое мгновение я совсем обалдела от нахлынувших… нет, не чувств, а скорее эмоций. Я судорожно, сладко вздохнула, прикрыла глаза и инстинктивно подалась навстречу, чувствуя, как сердце обливается горяченной кровью, поршнем накачивает жизнь — вот они, настоящие приключения…
Борис был одуряюще соблазнителен и харизматичен. Он запустил руку мне в волосы, игриво прикусил за губу, от него так приятно пахло. Он целовался великолепно, но…
Я кое о чем вспомнила. Вернее, кое о ком.
И моя острая эйфория схлынула одномоментно. Бор придвинулся ближе, а я, наоборот, вдруг рванула назад, чуть не ухнув в бассейн.
— Не стоит… — хрипло и удивительно томно шепнула я. — Не надо!
— Почему? — он облизнул губы.
— Просто… не хочу.
Не говорить же Борису, что в этот момент перед моим внутренним взором с какой-то радости объявился Артур Ван Чтоб Его Эдинброг?!
Неприглашенный, прошу заметить! Взял и влез в мысли! Обломастер!
— Окей, — Борис кашлянул и отстранился. Взъерошил волосы и, подумав, подмигнул мне, мол, я не обижаюсь. — Но помни, Вилка, все случившееся с нами — тайна! Тсс-с-с-с… — лукаво приложил он палец к губам.
А потом встал и в два быстрых шага скрылся в правом коридоре.
— Вилка! — тотчас услышала я негромкий оклик вдалеке.
И из-за левого угла вылетел маленький шарик-пульсар. Он подлетел ко мне, обернул вокруг меня дугу, как спутник планеты, и с ликующим визгом унесся обратно во тьму. Не успела я подскочить и хоть как-то пригладить волосы, поправить долбанную тогу, как шарик вернулся.
