На сей раз за ним шел Артур.
— Ну привет, фамильяр, — ровно сказал он, оглядев меня с головы до ног.
Легок на помине…
Глава 21. Время взяться за ум!
Представляю, как я выглядела. В простыне, с разбитым носом, босиком и с таким характерным блеском в глазах. Еще минуту назад он родился как блеск ликования, но теперь стремительно превратился в блеск стыда.
Стыда, разъедающего, как кислоты в фильмах про психопатов…
Артур молчал, продолжая смотреть на меня в упор.
— И тебе привет, Артур, — наконец выдавила я. И, поскольку он не спешил с ответной репликой, смущенно добавила: — Наверное, я должна попросить у тебя прощение.
Уточнять, за что, я не стала. За всё сразу. Пакетное предложение, йоу.
Эдинброг поджал губы.
— Причем тут прощение? — раздраженно. — Мы не друзья. Не родственники. Просто вынужденные партнеры в неприятной игре. И вроде договорились сотрудничать. Я просил тебя поступить определенным образом, ты проигнорировала эту просьбу. Что ж… Я сделал выводы. А извинений не надо. К чему мне они? Они интересны только от тех, к кому ты не равнодушен.
Он говорил, а я медленно заливалась краской. В носу щипало. К горлу подкатил комок.
— Я просто хотела немного свободы, неужели неясно?! — внезапно взбрыкнула я. — Всего один вечер, который проведу по своему усмотрению!
— Так сказала бы мне об этом!.. — рявкнул студент. — А не соглашалась бы с моими для тебя планами, чтобы потом полностью проигнорировать их!
— Ах вот как!! Шикарно!.. Вообще-то, свобода и подразумевает, что я сама придумываю себе планы! — я уже орала.
— Угу. Только поправка: ты в чужом мире! И не знаешь чертовых местных правил!
— Правила, правила, правила! — передразнила я. — Аррр! Я ненавижу всю эту ситуацию!
— О, поверь, тут я солидарен! — яростно подытожил он.
Во время перепалки мы сошлись, как дуэлянты, которым забыли дать револьверы… И в итоге теперь стояли вплотную друг к другу, тяжело дыша. Я с ненавистью смотрела на Эдинброга снизу вверх. Он отвечал таким же гневным, полыхающим взглядом.
Ох, и где ему выдали эти глаза…. Чертовы лазеры.
Я вдруг поняла, что уже не сержусь, а любуюсь Артуром… Да и в нем вдруг что-то переменилось: гнев сменился чем-то еще.
Испугавшись этого, я сглотнула и отступила на шаг. Артур кашлянул, пригладил волосы и скрестил руки на груди.
— Ты идти можешь? — уже спокойно спросил он, посмотрев на мои расквашенные колени.
Я кивнула.
— Тогда пойдем. И где твоя одежда? В смысле, — спохватился Артур и задиристо прищурился, — Мне плевать, где твоя одежда, но скажи: она завтра не окажется вывешенной на флюгере академии или что-то вроде?
Я содрогнулась:
— Нет. Думаю, не окажется.
— Хоть одна хорошая новость.
Я вздохнула и, помявшись, поковыляла вслед за ним, как зомбарь. Узрев печальное зрелище моих спотыканий, Артур тотчас остановился. Тихо выругался.
— Ты похожа на побитого щенка, фамильяр, — процедил он.
Его ладони загорелись мягким синим цветом: я отшатнулась, но Артур подтянул меня за плечо обратно, провел рукой по лицу, а потом, наклонившись, по ногам.
Раны затянулись, как миленькие.
— Спасибо, — буркнула я.
Он не ответил. В молчании мы спустились на десятый этаж. Пришли в спальню. Я сходила в душ, потом легла в вольере и отвернулась к стене. Артур погасил свет, оставив ночник за столом. Я долго не могла уснуть. Он что-то писал: скрипело перо, шуршала бумага.
А потом я заплакала.
Тихо, изо всех сил стараясь, чтобы меня не услышали. Долбанные слезы вытекали из глаз и мочили подушку.
Причиной было всё и сразу. Поводом — одна случайная шутка. Я никак не могла выкинуть из головы фразу, брошенную Борисом — о том, что все это «попаданство» может быть лишь галлюцинацией погибающего мозга…
В смысле: господи, как я далеко от дома. И, конечно, хочется назвать это все игрой, приключением, но спускается ночь, остаешься один, и холод сжимает сердце.
«Мир — это сон Брахмы» — говорят индуисты о нашей вселенной.
«Бог спит и видит нас во сне» — говорит философ Джордж Беркли.
Если этот мир — сон, а Борис тут бог — это очень опасное место. Если бог тут я, то ко мне вопросы: зачем я придумала апокалипсис? Последний приказ «умри за меня»? Студента, на чьи плечи взвалили ответственность за спасение… всех?
Перо перестало скрипеть.
— Фамильяр, ты что, плачешь?
— Хр-р-р… — я опомнилась и быстро сменила тональность на храп.
Еще какое-то время затылком я чувствовала, что на меня смотрят. А потом перо заскрипело вновь.
Я же и впрямь уснула.
* * *
Следующие два дня я провела в самоизоляции.
Точнее, как: когда я проснулась, Артура в комнате не было. Только записка: «Ты хотела свободы? Возрадуйся: теперь ты сама по себе. На этой неделе мне от тебя нужно только полтора часа в четверг — объясню про экзамен — и полтора в пятницу — сам экзамен. Уж придется потерпеть, знаешь ли».
Я прикусила губу. А потом пошла в библиотеку.
«Привет, Инес, — появилась запись в журнале. Я использовала свой лучший почерк. — Ты могла бы дать мне те книги о мире, которые вчера брал Артур Ван Хофф Эдинброг? И еще что-нибудь о порядке проведения экзаменов. И о работе с фамильярами. И о великих магах, пожалуйста. Спасибо!»
Глухонемая Инес, кажется, обрадовалось такому внезапному книжному голоду с моей стороны. Она не возражала против того, чтобы я брала учебники с собой.
Весь день я шастала туда и сюда между тремя опорными пунктами:
1. Библиотека — оплот знаний и дружелюбия Инес;
2. Сироппинг — деревушка, где идеально кормили, и где чайник для кофе наполнялся опять, едва ты допивал ароматное, чудное варево;
3. Лужайка с фонтаном — там я мимикрировала под других студентов, готовящихся к экзаменам. Тюленье лежбище, только с книжками, ага.
Самое прекрасное, что ко мне никто не прикапывался. Никто не узнавал во мне Ту Самую Землянку. Достичь этого оказалось просто: всего-то и пришлось, что надеть мантию, стянуть волосы в хвост и — да — везде ходить, уткнув нос в учебник… Что коррелировало с моими планами на ура.
К вечеру первого дня я знала о мире Гало примерно столько же, сколько знаю о своих любимых книжных мирах: о Средиземье, Хогвартсе, Ехо, Плоском мире и Лайонассе.
Однако мои знания были хаотичны.
Например, я теперь была в курсе, что:
