* * *
Вечер прошел в особенно активной подготовке к экзамену.
Я с бешеной скоростью долистывала не охваченные ранее учебники, Артур тоже что-то потихоньку повторял и, главное, зачаровывал для меня туманный колокольчик — те самый, что превратит мою память в удобный аналог «обзор: мой компьютер — файлы».
Васька ходил по спальне, обнюхивая иномирную собственность — сначала брезгливо, потом увлеченно. Затем он растянулся посреди моей постели в вольере и был таков.
— По-моему, мне негде теперь спать, — фыркнула я. — Это у тебя кровать большая, а моя — увы.
Артур сверкнул на меня глазами от стола.
Я тотчас перепугалась:
— Это не намек. В смысле, это факт, но я не имею ввиду ничего такого.
— Какого «такого»? — наклонил голову он.
— Я не прошусь в твою кровать, — взгляд проехался по идеальным кручено-дубовым столбам с балдахином.
— А и не подумал об этом.
— М-да? А почему так смотришь?
— Как так? — лукаво.
— Ты повторяешься в своих вопросах, Эдинброг.
— А ты волнуешься. Почему? — он сделал ко мне скользящий шаг.
— Я не волнуюсь, — сглотнула.
Как всегда при приближении Артура, у меня похолодела голова и погорячел живот. Мозг, алё. Вернись в привычную диспозицию!
— Мяу, — сказал Васька и скатился с кровати под нее.
— О, теперь мне снова есть, где спать, — со странной смесью разочарования и облегчения выдохнула я.
Артур ничего не сказал. Только задумчиво-рассеянно улыбнулся и вернулся к цветку: он прыскал его чем-то, что при застывании напоминало сахарные кристаллы. Выглядело аппетитно. Настоящий десерт!
И, кажется, не я одна так подумала, потому что с утра, когда мы проснулись по звуку общеучебного гонга — скоро экзамен! Подъем! — Васька сидел на столе и с урчанием жрал мой колокольчик…
— Нет! — ахнула я. — Плохая киса, плохая!
— Вы реально все одинаковые, земляне! — опешил Артур. — Планета вредителей, что ж такое-то!
Спасти цветок уже не представлялось возможным. Хитрая серая морда выглядела удивленной: уж не знаю, какова емкость кошачьего мозга и памяти, но что-то там Вася явно вспомнил. Сел на подоконник, не двигаясь, уставился в одну точку и только сужал-расширял зрачки. Иногда издавал тихий восторженный вздох… Если вернусь, а он тут нирваны достиг — не удивлюсь даже!
А мы с Эдинброгом, чертыхаясь и немного паникуя, бежали на экзамен.
— Ты хоть что-нибудь помнишь? — пытался приободриться Артур. — Три дня ведь готовилась! Например, противоядие от Гиблой Кончины Хуффабура?
— Ээээ…
— А где надо искать лимонник для зелья видимости?
— Нууу… Я помню, что, когда читала про это, мы лежали под вишнями в западном саду, и ты меня щекотал. Всё, — обреченно призналась я.
— М-да, — студент экспрессивно взъерошил волосы. Еще несколько дней назад от Артура был невозможен подобный легкомысленный жест, но со мной он расслабился.
И, кажется, зря.
В экзаменационном шатре было полно народа. На сей раз испытание проводилось в огромной форванской оранжерии — это сделали специально, чтобы горе-травники могли нарвать часть ингредиентов прямо тут. «У нас все-таки экзамен, а не квест», — сделав суровую мину, говорили преподы. А потом тихонько хихикали и потирали руки, представляя мучения тех, кому для зелья понадобятся яйца нойдича или что-то вроде.
В дальней части оранжереи стоял длиннющий стеклянный стол, уставленный непрозрачными кувшинчиками, а за ним в своих огромных бочках тихо гудели экзаменаторы.
— Они ведь тебя спасут, да? — взволнованно бормотала я, когда пришла наша очередь вытягивать билет. — Артур, если я вот вообще ничего сделать не сумею, а ты начнешь скоропостижно загибаться — экзаменаторы ведь сами тебя откачают?
— Ну, сами — это вряд ли… — протянул Эдинброг, искоса глядя на очередного желейного Безликого.
Экзаменатор наполовину высунулся из своего бассейна, жестом гадалки рассыпал перед нами ракушки — много-много! Артур взял одну наугад, протянул исконному жителю мира.
Тот поколдовал над ракушкой, считал с нее информацию неведомым образом и забулькал:
— Прекрасно, теперь мы знаем, чем будем травить либо вас, либо вашего фамильяра… — снова бульканье. Эх, не пойму: то ли это смех, то ли кашель. — Пожалуйста, вытяните жребий.
Безликий нырнул щупальцем в свой бассейн, и достал из него небольшой сундучок. В сундучке лежало два хрустальных шара. Мы с Артуром взяли их.
Шары тотчас мелко затряслись и загудели, а потом мой вдруг гаркнул:
— ТЕБЯ ТРАВИМ!
А Артуров:
— ТЫ СПАСАЕШЬ!
Секунда потребовалась нам, чтобы осознать: нам повезло.
— Да-а-а-а! — после этого радостно запрыгала я, хлопая в ладоши. — Ура-ура-ура-а-а-а!
— Аллилуйя, — с колоссальным облегчением выдохнул Эдинброг.
— Впервые вижу, чтобы кто-то так радовался экзамену, — удивленно булькнул Безликий.
Потом он повесил на нас амулеты-подглядки (будут следить за тем, чтобы мы не списывали и не подсматривали в учебники), ловко подцепил присоской один из глиняных кувшинчиков, и протянул его мне.
— Пей.
Я выпила. Зелье было безвкусным, будто вода из-под крана.
Безликий засек время начала нашего испытания и шуганул нас от стола, за которым уже стояла длинная очередь из других студентов.
— Ну давай! — Артур деловито присел на какой-то оранжерейный пенек. — Диктуй симптомы, будем придумывать, чем лечить.
— Ну, пока я ничего не чувствую.
— Вообще ничего?
— Вооб…
Договорить я не смогла, увы.
Глава 39. Экзамен по зельеварению
Сначала я решила, что попала под действие какого-то паралитического вещества — шевельнуться у меня не получалось. Совсем. Даже зрачками повести туда-сюда или моргнуть не вышло.
Но едва я устаканилась в мысли об «окаменелости», как случилась дальнейшая метаморфоза: мое сознание вдруг взяло и… Как бы отошло от моей головы. Сделало аккуратный шажок вбок, покинув свой привычный пост за глазницами, и зависло, бездомное и неощутимое, над бывшим моим плечом.
— Твою ж мать! — хотела выругаться я, но получилось только подумать.
Артур между тем нахмурился, провел рукой перед лицом моего тела (боже, это звучит как название дешевой книжки) и сказал:
— Ага.
Ни фига не ага! Эй! Куда пошел?! Не вздумай варить мне что-либо анти-оцепеняющее! Эдинброг!
