Погрузившись в людный поток, мы прошли мощеную тесовыми досками улицу и углубились в Торжок. Шум людской сводил с ума, давил, мне стало слишком тесно здесь находиться. Хотелось бежать прочь отсюда, но мы следовали меж рядов лотков с разным товаром: тканями, железом, глиняной посудой, мехами, кожей — всего, что только можно продавать. Огненное око распалялось жарко, пекло макушку, и душно становилось, ко всему воняло копченостями, рыбой, дымом. Я уже не всматривался в лица, не вслушивался в разговоры, просто шел, протискиваясь через толпу. Зар решил идти по другой окраине площади, мы условились встретиться у ворот. Но мне уже было все равно. Я шагал бесцельно. Кто-то признавал во мне зажиточного, смотрел с любопытством, особенно женщины были внимательны. Мой взгляд, а точнее, что-то внутреннее, зацепилось за блеск. Я остановился перед лотком, полнившимся разными побрякушками и украшениями. Вспомнил, как у такого же встретил Сурьяну, и поднял взгляд чуть выше.
Предо мной лежали разные по величине и материалу гребни: из кости, дерева, резные и витиеватые. Ряженка ведь тоже выбирала себе гребень. Именно он выпал из ее рук, когда я на нее наскочил, разворачиваясь, едва не сшиб с ног. Я потянул руку, желая взять один из них, похожий на тот, что подарил ряженке, и тут же коснулся пальцами потянувшейся в одно время со мной женской узкой кисти. Девичья рука тут же ускользнула. Пронаблюдав за ней взглядом, я повернулся.
8_6
Перед глазами темные пятна поплыли. Я сглотнул, не веря собственным глазам. Наверное, мне так напекло в голову, что чудится всякое, но передо мной стояла Сурьяна. Только не та Сурьяна, которую я знал — в мужском рубище, в шапке, надвинутой едва ли не на глаза, а та Сурьяна, которая была со мной по ночам. Волосы медными каскадами стелились по плечам, перетянутые на лбу вышитым бусинами очельем, на висках — грозди лунниц и подвесок разных, как и на тонкой шее, и на хрупких запястьях, в платье из беленого льна, подвязанном алым пояском под грудью. Я бы точно подумал, что мне привиделось, если бы не всплеснувший в зелени глазах испуг, взметнувшийся снопом искр. Сурьяна вздрогнула, очнувшись, попятилась назад, будто нежить увидела.
— Сурьяна, что с тобой? — подступила какая-то девица, глянула на меня испуганно, потом на Сурьяну и снова на меня, и загустилась краской смущения.
Сурьяна моргнула, развернулась резко, хватая свою спутницу, и дернула за собой.
— Пошли, — бросилась едва ли ни бегом прочь от меня, оборачиваясь тревожно: испуг метался в ее глазах.
Не хочет меня видеть, значит. Ряженка удалялась, уже скрываясь в толпе. Я прожигал ее взглядом, складывая все в голове. А внутри поднималась волна гнева и… разочарования, холодного и болезненного одновременно. Обманула. Никакая она не простая девица и от меня шарахнулась, как от прокаженного, от пса цепного, будто я то, что видеть и знать она не желает. Пустое. В глазах темнело, звуки исчезли, только в груди камнем билось сердце, тяжело и быстро. Я словно в черной яме.
— Ну что, ничего?
Я не сразу заметил возникшего рядом Зара. Он, проследив за моим взглядом, посмотрел туда же.
— Ты чего увидел? — скрестил он руки на груди, настораживаясь.
— Так, показалось, — ответил, возвращая взгляд на толпу, Сурьяны уже не было видно, затерялась где-то среди построек.
— Пошли, пора возвращаться, — сжал я кулаки и развернулся, намереваясь немедленно покинуть это шумное место и скорее оказаться подальше от него. Только каждый следующий шаг давался с трудом, будто мне на ноги колодки надели, а от сердца отрывали что-то живое, выдрав с кровью.
Нет.
Я остановился. Зар, пройдя чуть вперед, обернулся и тоже остановился, в недоумении смотря на меня. Так не пойдет, пташка. Так просто я тебя не отпущу! Даже не надейся, ряженка. Ты моя с самой первой встречи. И плевать, что ты там думаешь, и кто ты.
— Жди на постоялом дворе, — бросил лучнику и развернулся, резко бросаясь обратно в толпу.
— Вротислав?! — услышал только окрик Зара, но он быстро растворился в шуме.
Я бежал в сторону, куда пустилась моя беглянка, протискивался через толпу, бежал к главным восточным воротам, оглядываясь. Нужно найти ее быстрее. Страх полоснул, когда я понял, что могу вновь потерять ее. Отчаянно вертел головой, ощущая, как горло будто сдавливает стольной кулак. Среди разодетых женщин я все же выхватил взглядом подол белого платья. Сорвался с места, преследуя двух девиц, быстро покидавших торговую площадь, выбиравших дорогу по краю ограждения и построек.
Сурьяна, видимо, почувствовав погоню, обернулась и, бросив свою сопровождающую, вовсе пустилась бегом, приподнимая колыхавшийся в ногах подол. Конечно, от меня она убежать далеко не могла — я настиг ее, стремительно обхватил поперек пояса, от земли отрывая. Она взвилась как лисица, выгибаясь, забилась, пытаясь вырваться.
— Отпусти, — пыхтела шумно, вцепившись мне в руку, распаляя во мне гнев своим сопротивлением.
— Быстро же ты меня забыла. Не отпущу, не надейся. Не отпущу, никогда, — говорил, зарывшись носом в ее волосы, вдыхая дурманный запах липы — вязкий и сладкий.
Меня пробрала дрожь, все тело напряглось до каменной твердости. Сурьяна перестала вдруг сопротивляться, обмякла в руках, поддаваясь моим ласкам. Скользнув губами по коже шеи, находя ее нектарные губы, я вжался в ее рот, толкаясь языком, целуя жадно, грубо, так, что земля уходила из-под ног.
— Я так долго искал… Так долго ждал и нашел… Моя Сурьяна… — говорил в перерывах между поцелуями.
По щекам Сурьяны текли слезы, и я их собирал губами и вновь завладевал ее ртом.
— Нас увидят… — шептала в ответ Сурьяна, овивая мою шею, отвечая на поцелуи.
Я опустил ее на землю, не собираясь выпускать ее из рук, увлек за собой в сумрак одной из построек.
8_7
Потеснил ее к стене, разглядывая всю, касаясь огненных прядей волос. Сурьяна только смотрела, утягивая меня в зелень своих глаз. Снаружи доносился людской шум, а внутри была тишина. Солнечные лучи, просачивающиеся через щели, падали на медь ее волос и скулу, рисуя тоненькую полосу, что попадала на мою руку и жгла кожу.
— Как же я по тебе соскучился, — огладил ее подбородок и шею. — Почему ты ушла?
— Так нужно было, и… лучше для тебя и меня.
— Нет, не лучше, для меня не лучше, — поднял взгляд с ее губ, внимательно посмотрев в глаза. — Кто ты, Сурьяна?
Сурьяна сомкнула губы, задышала глубже. Молчала.
— Впрочем, это неважно, — прошептал еще глуше. — Кем бы ты ни была, я приеду за тобой и заберу, а если нужно будет — выкраду. Вижу… — оглядел ее украшения девичьи и волосы распущенные — хоть венок на голову одевай и себе бери, — никому ты не обещана. Скажи, кто твои родичи, я пойду к ним сейчас, — коснулся ее губ, слаще и желаннее которых не было в моей жизни.
Сурьяна покачала головой.
— Родичи далеко отсюда, княжич. Я приехала в Воловий рог к своему дяде, князю Яруну.
